Читать книгу "Деньги для киллера - Татьяна Полякова"

Будильник зазвенел в половине седьмого. Сонька делала вид,что его не слышит.

На работу мне сегодня к десяти, но по средам, а сегоднясреда, я хожу за молоком.

Тяжко вздохнув, накинула халат. Мир с утра выглядел серым искучным.

— Гретка, молочка бы, — пробубнила Сонька.

— Убить бы тебя! — в сердцах ответила я и пошла вванную. Душ придал бодрости, в однообразной серости мира стали проглядыватьрозовые пятна. Я попробовала продолжить вечерние размышления, так сказать, насвежую голову, но то ли голова не была свежей, то ли рефлексы еще дремали,только вчерашние умозаключения казались чепухой, сюжетом для третьеразрядногофильма.

— Нельзя постоянно думать об одном и том же, —мудро рассудила я, взяла бидон и вышла из дома.

До троллейбусной остановки, где размещался импровизированныйрынок, метров пятьсот. Через дорогу, вдоль сквера и направо. Я сошла стротуара, сделала шаг и тут… дико заскрипели тормоза, заревел сигнал, и ясхлопотала такой удар по бедру, что грохнулась спиной на асфальт и взвыла отболи. Мой бидончик, весело громыхая, покатился по дороге. Тут я заметила внескольких сантиметрах от себя колеса машины и хотела заорать, но крика неполучилось. Волосы вроде бы встали дыбом, а вот язык — отсох. Расстояние между мнойи колесами не уменьшалось, и я с трудом сообразила, что машина стоит на месте,а я, как ни странно, жива. Правда, не совсем.

Возвращение к жизни процесс медленный.

Его слегка ускорил тип, выскочивший из машины.

— Идиотка несчастная! — заорал он. — Тебечто, жить надоело? Смотреть надо, куда идешь.

Это было обидно, я смогла приподняться и проорать в ответ:

— Правила учи, придурок. Здесь одностороннее движение.Глаза протри и увидишь «кирпич».

— Где здесь знак, где? Покажи.

— Как только встану, — ответила я. Тут он пересталорать и начал проявлять беспокойство, а потом и заботу, прямо-таки отеческую.

— Здорово задел?

— Испугал здорово. Пока больше ничего сказать не могу.

Он присел рядом, ощупал мои ноги и с видимым облегчениемсообщил:

— Переломов нет. Встать сможешь?

— Попробую, — я пошевелилась и для начала селапоудобнее. Получалось неплохо.

— Головой ударилась?

— Нет. Спиной.

— Больно?

— Конечно, больно. — Он подал мне руку, и явстала. На мой белый плащ смотреть не хотелось. Вокруг собрались нескольколюбопытных. Тип, минуту назад посягавший на мою жизнь, подобрал бидон с крышкойи вернулся ко мне.

— Давайте я отвезу вас в больницу, — перешел он на«вы», видимо, решив, что с потерпевшей следует быть вежливым.

— Провались ты… — ответила я, ища глазами место, кудаможно сесть.

Он подхватил меня под руки и усадил в машину. Полминуты мысидели молча. Чувствовала я себя неплохо. Меня только слегка трясло, наверное,от пережитого страха.

Посидев немного с закрытыми глазами, я повернулась к хозяинумашины и заявила:

— Будем считать, что я в полном порядке. Привет!

— Эй, подождите, думаю, нам в травмпункт надо.

— А я не думаю. Если мне захочется в травмпункт, янайду другого водителя, потому что с таким психом можно ездить только накладбище.

— Извините, — произнес он очень серьезно, — иза то, что наорал на вас, тоже.

Это я с перепугу.

Тут я наконец посмотрела на него, так сказать, другимиглазами. До сей минуты он был психом, покушавшимся на мою жизнь, теперь жеприобрел черты высокого блондина лет тридцати пяти, красавцем не назовешь, ночто-то в нем было. Светлые глаза за стеклами очков взирали на меня умоляюще.Очкарики всегда казались мне беззащитными.

— Давайте все-таки в травмпункт, — тихо сказалон, — чтоб не беспокоиться потом.

— И не буду. Я отлично себя чувствую.

Кстати, «кирпич» на въезде вполне краснобелый, взгляните излюбопытства.

Я хотела выйти, но он вдруг проявил чудеса ловкости, быстрозахлопнул дверь, завел машину и с места тронулся.

— Мне это не нравится, — сурово сказала я.

— Пожалуйста, не будем спорить, до больницы езды десятьминут, и я сразу же доставлю вас домой.

— Я не успею купить молока.

— Успеете. Клянусь, молоко к завтраку у вас будет.

Я отвернулась и стала смотреть в окно.

Интересно, как я сейчас выгляжу? Скверно, надо полагать.Даже сумки нет, чтобы привести себя в порядок. Я на него покосилась, а он наменя. Улыбнулся и сказал:

— Меня зовут Глеб. А вас?

— Я не спрашивала, как вас зовут.

— Послушайте, я, конечно, понимаю, что вы на менясердитесь, но… может, вы все-таки простите меня?

— Может быть. Кстати, вот еще «кирпич», вы их что,принципиально не замечаете?

— Я просто тороплюсь доставить вас к врачу.

— Вы потенциальная угроза не только для пешеходов, но идля транспорта.

Тут мы въехали во двор больницы, и он начал обращаться сомной, как с тяжелобольной: помог выйти из машины и всю дорогу до кабинетатрогательно поддерживал под руку.

— Слушайте, — разозлилась я, — перестаньтеприкидываться. Чувствую я себя нормально, заявлять на вас никуда не собираюсь, такчто не надо лишних телодвижений.

Он никак не отреагировал на мои слова и был по-прежнемунастойчив. Приемная, к счастью, была пуста. Дежурил молодой парень, которомуявно нравились блондинки.

Из одних заботливых рук я перекочевала в другие. Через пятнадцатьминут врач вынужден был признать, что, кроме синяков, никаких увечий у меня ненаблюдается.

В отличие от него, я порадовалась этому.

И покинула кабинет. Тип по имени Глеб сидел на скамье вкоридоре и терпеливо ждал известий.

— Как дела? — спросил он.

— Нормально. Вам не удалось сломать мне ни однойкосточки. Расстроились?

— Вы всегда такая сердитая?

— Нет. Раз в неделю. Чаще меня машины не сбивают.

— Если все закончилось не так уж плохо, может, выперестанете злиться и скажете, как вас зовут?