Читать книгу "Красная помада для бибабо - Алёна Воля"

Марк Янович подошел ко мне.

— Испугалась?

— Да. — Ответила правду, и, развернувшись, отправилась к своему лежаку. Ни спрашивать, ни комментировать ничего не стала. Может, он спасателем когда-то работал? Глядя на его фигуру — вполне мог бы. Нет, он не был накачанным мачо. Скорее жилистым каким-то. Есть такая порода людей — им и в залах пыхтеть не надо особо, что бы тело имело пристойный вид.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Заметив мой взгляд, Вульф усмехнулся, как отлично умел — криво, а я покраснела, как будто меня застукали на чем-то непристойном.

В тот вечер Вардан в очередной раз позвал в ресторан. Помимо дружбы, он, судя по всему, хотел отблагодарить «Марка-джана». Из семи дней, что мы на тот момент пробыли в «Омуте», пять раз ужинали с ним.

Чувствуя после увиденного странный озноб — выпила коньяка. Сразу уточню — немного, а потому, списывать на алкоголь все, что было дальше — не стану.

Общение в ресторане лишь немного коснулось инцидента, но мой директор быстро замял эту тему. И все же слова Шагане заставили задуматься.

— Опыт не пропьешь, да, джан?

Любопытство взяло верх и я, улучив момент прогуглила в телефоне: «Марк Янович Вульф». Полистав немного, отложила его, пребывая в смятении. Как оказалось, в прошлом он был реаниматологом. Информацию смогла выудить благодаря форумам, где люди оставляют отзывы о врачах.

Есть такая поговорка: «Героев не судят». И вот как-то так получалось, что, несмотря на всю мою непрошибаемую каменность и обиду, позиции пошатнулись. Это не означало, что я забыла об унижении или об отчаянии и ужасе, когда вынуждена была согласиться с его условиями, нет. Но он планомерно целую неделю оттапливал меня, словно льдинку. Приучал к себе, к постоянному присутствию рядом, к прикосновениям, к тому, что он не зверь…

И в довершение ко всему — поступок настоящего человека, а значит этот мужчина не настолько гнилой изнутри, как мне до этого казалось.

Не знаю как, но Вульф почувствовал изменения во мне. Или как еще можно объяснить то, что распрощался с друзьями раньше, чем обычно, да и выпил всего бокал спиртного?

Уже по дороге к коттеджу я знала, что произойдет дальше. И он знал. Нутром своим чуял, а потому молчал, хотя обычно всегда пытался вывести на беседу.

— Спокойной ночи. — Все еще пытаясь удержать свои позиции, пожелала, поднимаясь наверх.

— Спокойной ночи. — Отозвался Марк Янович в унисон спокойно, задумчиво как-то.

Пошла в душ только из желания отодвинуть неотвратимое, так как мылась буквально пару часов назад, после бассейна. Во мне болезненно натягивалась струна, сотканная из нервов, предчувствия и ожидания.

Хотела ли я его? Хотела. Не смотря на всю абсурдность и кошмарность ситуации, на то, что нарушу незыблемое правило, а так же на то, что усложню свою жизнь во-стократ. Влечение неподвластно контролю: либо оно есть, либо его нет.

Напоследок умывшись и почистив зубы, долго рассматривала свое отражение в зеркале. Вдруг он уйдет к себе и все останется как прежде?

Войдя в комнату, свет включать не стала. Подошла к окну и остановилась, обхватив себя руками за плечи. Слух уловил, как скрипнула дверь. Пришел. Он в тот день был героем, а им, как известно, полагается награда.

Приблизился ко мне сзади вплотную, обхватил и прижал к себе. Потом одна рука скользнула вверх, обхватила горло, заставляя положить голову ему на грудь и поднимая за подбородок, чтобы дотянуться губами к моим губам…

Есть у меня такое наблюдение: чем дольше длятся поцелуи — тем больше возбуждаешься и тем ярче потом секс. Он это правило, судя по всему знал. Или же целоваться очень любил. Или же… ему нравилось целовать меня…

И было в этом все: затуманенный рассудок, начало пути к раю, сладкая обреченность и предвкушение от пока еще неизведанной новизны. Марк Янович вел меня сквозь нахлынувшие ощущения, не оставляя шанса на неподчинение, туда, где гильотина острого желания вот-вот была готова упасть на натянутый до боли канат внизу живота.

Давайте будем честными: если мужчина не привлекает, сколько бы он вас не целовал — эффекта будет ноль. И тем кошмарнее мне было признаться себе, что, не смотря на все — он возбуждал меня. Как и почему это происходило — загадка, тайна за семью печатями.

Сил в какой-то момент практически не осталось, воздух вокруг казался слишком липким и вязким, им невозможно было дышать. На ринг вышла ее величество страсть. Не помню, в какой момент окончательно отключилась от реального мира. Наверное, тогда, когда вся его нежность и ласковость улетучилась, уступая место многовековым инстинктам. И все, что было потом, скорее напоминало гон в животном мире, — эдакий естественный зов природы.

У меня на тот момент около года не было близких отношений, а потому чувствовала некоторую скованность поначалу. Сердце стучало в набат, руки не слушались. Но он, кажется, и не замечал всего этого: обнимал, ласкал, стискивал, не ожидая инициативы и беспрерывно целуя, как будто опасаясь, что оттолкну или начну вырываться, или произнесу сакраментальное «нет»…

А стоило мне только чуть податься назад, с той лишь целью, что бы ухватить хоть немного кислорода, одним движением еще сильнее прижал к себе, давая почувствовать степень своего возбуждения и бессловесно объясняя, что все, поздно идти на-попятную. Уже не отпустит, даже если умолять начну.

Отвлекся буквально на секунду, устраиваясь у меня между ног:

— Ну что, бибабо? Как на счет спектакля для взрослых?

…

Как там, в бульварных книжонках пишут? «Он брал ее с неистовой силой?» Так вот он меня не брал, а драл. Другим словом это просто назвать нельзя. Именно драл: выгибая и распахивая так, как хотел, поражая фантазией и силой; не церемонясь, не спрашивая, с каким-то диким остервенением и ненасытной жаждой; заставляя исчезнуть весь окружающий мир в жестком ритме движений, таких же незыблемых и древних как он сам.

Проснулась на следующий день в одиночестве. Прислушалась к тишине и улыбнулась. Впервые за несколько недель. Откуда взялось ощущение счастья — не знаю, но это было прекрасно. Такое шелковистое и радостное состояние, когда не ходишь, а паришь, летаешь…

Кстати о «ходишь». Поднимаясь с кровати, чтобы одеться, была немало удивлена количеству мышц собственного тела. Болело, кажется везде.