Читать книгу "Ричард Длинные Руки - эрцфюрст - Гай Юлий Орловский"

— Я не король, — ответил я автоматически.

Через раскрытые двери видно, как в соседнем зале слуги усердно собирают швабрами и совками потеки слизи с пола, спешно отмывают стены.

— А в остальных корпусах?

— Там все нормально, — сообщил он. — О том, что творится здесь, не знают. Я поставил стражу в дверях главного корпуса. Временно. Никто не входит и выходит. Пущен слух, что ищут украденную драгоценность.

— А сколько времени сейчас? — спросил я.

Он напрягся, глаза стали как два острия копий.

— Время к обеду, ваше высочество!

— Как же я ухитрился так крепко заснуть, — пробормотал я.

В зал вбежал барон Альбрехт, бледный и сосредоточенный, издали обменялся понимающим взглядом с Эйцем, тот кивнул и сказал быстро:

— С вашего позволения передаю вас в руки сэра Альбрехта.

Альбрехт подошел быстро, собранный и явно удерживающий взвинченность под строгим контролем.

— Как вы, ваше высочество?

— Терпимо, — буркнул я. — Как здесь?

— У всех трещат головы, — доложил он, — но думают, что это последствия пира. Кое-кто обблевался. Кое-где поднялась было тревога, когда обнаружили трупы каких-то странных людей, а также явно опасных зверей, но Эйц быстро погасил панику.

Я буркнул:

— Знаю-знаю, как он погасил.

— В интересах дела, — пояснил он с неподвижным лицом. — Этой отвратительной слизью больше всего залило лестницу. Первый, кто спросонья ступил на нее, катился до самого низа.

— Так-так…

Он спросил тихо:

— А вы хоть знаете, что творится?

Я буркнул:

— Знаю.

Он вздохнул, воздел очи горе.

— Так и знал, что барон Эйц попал в точку. Ну что за странные развлечения?.. А что людям сказать? Как объяснить?

Я отмахнулся.

— Скажите, сэр Растер после пира выходил проветриться.

— А лестницу обблевал?

— Почему нет? — возразил я. — Блевать — благородное дело. Значит, хорошо пил! А пить и блевать — признак мужественности и отваги в демократичном обществе.

Он поморщился.

— Ваше высочество, у нас, слава Господу, еще не демократическое, которым нас пугаете до икотки.

Я перекрестился.

— Вы правы, барон. Аминь. Тогда нужно сказать правду.

— Какую именно?

— Выбрать ту, — объяснил я, — что работает на нас. Заокеанская империя нанесла превентивный удар, рассчитывая нас сокрушить, но просчиталась, не предполагая, что мы проявим такую стойкость и с легкостью отшвырнем ее происки своей чистотой, верностью сюзерену и моральной стойкостью, сплотившись вокруг церкви и ее постулатов…

Он перебил:

— А что это?

Я отмахнулся снова.

— Да не знаю, неважно, так все говорят, звучит внушающе. Так что в едином порыве народ сплотился и дал сокрушительный и даже сокрушающий отпор. Теперь враг удирает с перебитыми лапами и прищемленным хвостом, а мы победно и уверенно, с горящим взором и светлыми сердцами…

Он покачал головой.

— Нет, такое даже не выговорю. Этот бред вы сами, ваше высочество, у вас получится, а у меня репутация… А на самом деле что это было?

— Нападение, — сообщил я так же шепотом, — я ж сказал!

— С Юга?

— Конечно, — ответил я. — Наверняка.

Он спросил с подозрением:

— Нет, я спросил не то, что на самом деле, а как на самом-самом деле?

— На самом, — пояснил я, — тоже с Юга. Когда не знаешь точно, надо либо молчать и разводить руками, а это для правителя недопустимо, либо твердо и с горящим взором указывать на того, на кого надо направлять ярость масс. Любой теракт нужно использовать в своих интересах.

Он пробормотал:

— Значит, Юг…

— В перспективе, — заверил я. — А пока будем разбираться с оппозицией. На границах неспокойно, да и наши территории еще не совсем лояльны. А до того, как начнем заниматься ими, сперва вычистим!

— Территории?

— Лестницу!

Он сказал послушно:

— Да, конечно. Я помогу Эйцу, а то наш бравый охранитель уже охрип, спеша все убрать до прихода гостей… Но все-таки, чего нам ждать?

Я проговорил с неуверенностью:

— Подождем до обеда.

— А потом?

Я сказал уклончиво:

— Пока могу сказать только, что вот такое вторжение невозможно повторить в ближайшие дни. Если это делал один маг, то копил силы всю жизнь и сейчас лежит в прострации.

— В чем-чем?

Я махнул рукой.

— В коричневом, если перевести с ученого языка.

— А если не один?

— Для второго раза соберутся нескоро.

Он помолчал, спросил тихо:

— Откуда сведения?

Я с многозначительным видом указал пальцем наверх.

— Оттуда.

Он проследил за моим пальцем.

— От Фрица? Да он вообще спит на дежурстве!

— Господь никогда не спит, — ответил я строго, — что бы ни говорили о нем недоброжелатели.

Он охнул.

— Ваше высочество! Вы уже говорите напрямую с Богом?

Я огрызнулся:

— Я всегда с ним говорил! Я паладин, забыли, барон?

— Простите, ваше высочество, — ответил он смиренно. — Думаю, не один я это уже забыл.

Я сказал свирепо:

— Ничего, я напомню! Так отпаладиню, долго вспоминать будете.

Глава 11

Я зашел в служебный зал, даже залюбовался: церемониймейстер не суетится и не бегает в панике, перед ним в почтительно строгих позах гофмейстер и гофмейстерина, а он нечто внушает им важно и значительно. Во дворце постоянно что-то да меняется, надо все учитывать и реагировать, дабы не уронить достоинство их сюзерена, а с ним и королевства.

Все трое склонились в поклоне, строгие и одинаковые. Я движением пальцев поманил церемониймейстера и отошел с ним в сторону. Он двигался рядом предельно синхронный, учтивый, прямой, внимательный, ни словом ни жестом не выказывая никаких чувств, кроме предельной почтительности благородного человека к еще более благородному.

Отойдя подальше, чтобы не слышал даже барон Альбрехт, я спросил тихо:

— Когда появляется та… ну, как ее, что открывает проход в Зал Древних Королей?

Он спросил с тем же неподвижным лицом: