Читать книгу "Как я решила умереть от счастья - Софи де Вильнуази"

— Вам будет нелегко ее узнать, тело доставили не в лучшем состоянии, мы долго приводили его в порядок. Увидите, как она изменилась. Не знаю, что вы собирались сделать для нее, но всю ее одежду мы сожгли. Если никто не принесет другую, придется хоронить в больничном халате.

Она открывает камеру, выдвигает алюминиевую полку. Я вижу крохотное тельце, будто усохшее под белой простыней. Освободившись от кучи грязных тряпок, вчерашняя бомжиха приобрела человеческий облик, будто красавица показалась из-под маски чудовища. Ничто в ней не напоминает о том диковинном зверьке, который тихонько поскуливал в метро. Упокоилась ли она с миром? Трудно сказать. Такая маленькая, она даже на этой узкой полке теряется. Оттиск этого лица навсегда сохранится на моей сетчатке, я не смогу ее забыть. Стою, не в силах пошевелиться, как и она. Сотрудница морга чувствует мое волнение.

— Мы уже сделали вскрытие, чтобы установить причину смерти — у нее был рак в последней стадии, метастазы повсюду.

— Она, верно, очень мучилась, — в ужасе шепчу я.

— Я вас оставлю, но буду недалеко, зовите, если понадоблюсь. И можете не торопиться.

Она уходит, скрипя кроксами. А мне-то казалось, что эти уродливые тапки годятся только для пляжа.

Я немного робею при виде лежащей передо мной женщины и ее лица без грязной маски. Открытыми глазами она, словно гигантская кукла, уставилась в потолок. Странно, глаза были закрыты, когда я в последний раз ее видела — еще при жизни, то есть на пороге смерти. У нее светлые глаза и выступающие скулы. Выглядит моложе, чем вчера. Возможно, она приехала из Восточной Европы, или у нее просто славянские корни. Кто она? Как она там оказалась? Мы встретились меньше суток назад, но стали очень близки. Она в каком-то смысле заняла мое место в этой холодильной камере. Хотя нет, мое свободно. Комок в горле поднимается все выше, первые слезы опадают тихо, как осенняя листва. Такое маленькое тело и такое огромное одиночество! Я окоченела. И ей тоже наверняка холодно, надо ее одеть. Я выхожу и рядом с лифтом отыскиваю женщину-спаниеля.

— Вы закончили?

— Да, спасибо. Приятно видеть ее такой, ну, в смысле, чистой.

— Мы всегда стараемся придать достойный вид людям, которые все потеряли в жизни. Труд нелегкий, в него душу надо вкладывать. Это важно и для родных, и для нас самих. Да, мы привычны к смерти, но не равнодушны.

Прямо не знаю, что и сказать. Мы смотрим друг на друга, и молчание не тяготит нас.

— Что теперь с ней будет? Сколько вы ее здесь продержите?

— Шесть дней, при условии, что будет место. Потом, если никто не объявится, ее похоронят на кладбище Тиэ, там выделен участок для тех, у кого нет семьи, ничего нет.

— Я принесу ей одежду.

— Хорошо. Меня может не быть, но я оставлю записку сменщице.

— Спасибо, мадам. Спасибо вам за все!

Двери лифта закрываются за мной. Размышления о скорбной работе этой женщины грубо прерывает урчание у меня в животе. Я проголодалась. Желудок мой не может похвастаться уважением к смерти. Очень велик соблазн забежать в больничный кафетерий и съесть крок-мсье, только бы никто на сей раз не удосужился испортить мне аппетит. Знаю по опыту, что больные, не прикованные к постели, обожают прогуливаться у кафетерия. В больнице и такое развлечение — роскошь. Выйти из палаты в буфет или в газетный киоск — все равно что сходить в кино или театр. Это само по себе событие. А я до дрожи боюсь иголок, и вид простой трубки, торчащей из вены, вызывает у меня тошноту. Папа, когда умирал, был исколот весь, живого места не осталось. Мне напрочь отшибало аппетит от такого печального зрелища. Нет, лучше потом съем сэндвич где-нибудь в другом месте. А пока спешу на улицу Монторгей, чтобы нарядить мою незнакомку во все самое мягкое и дорогое; конечно, мне это доставит больше радости, чем ей, а с другой стороны — как знать? Хватаю последнее такси на стоянке у больницы и с наслаждением опускаюсь на кожаное сиденье комфортного седана. Ноздри мне щекочет аромат синтетической ванили, в этом мне видится знак. Молодой внимательный шофер, кажется, понял, что я не склонна вести беседу: спросив, не слишком ли громко играет музыка, какую радиостанцию и какой маршрут я предпочитаю, он погрузился в благоговейное молчание, так что тишину в машине изредка нарушало только тиканье поворотников. Удивительно, как меняется облик Парижа, когда видишь его из разных такси. К любимому бутику я подъезжаю уже почти успокоенной. Чувствую себя кораблем, заходящим в родной порт. Продавщица та же, с той же красивой улыбкой, так же готова услужить. Скоро мы начнем целоваться при встрече.

— Добрый день, как поживаете?

— Прекрасно, спасибо!

Я улыбаюсь во весь рот, как будто меня никто не ждет в больничном морге. Мне в самом деле приятно видеть ее. Знаю, что могу полностью на нее рассчитывать.

— Вы тут рядом работаете? — интересуется она, складывая свитера. Ей, разумеется, любопытно, с чего это я так зачастила.

— Нет, но я люблю здесь гулять, а у вас столько красивых вещей…

— Я могу вам чем-то помочь?

— Да, на этот раз хочу купить что-нибудь для подруги. Нужен теплый, мягкий костюм и один из ваших кашемировых шарфов.

— Какой у подруги размер?

— Наверное, тридцать шестой, она такая миниатюрная.

— У меня есть очень красивые твидовые брюки…

— Я полностью доверяю вашему выбору. Главное, чтобы ткань была теплой и нежной, а одежда — красивой и удобной, вот и все мои требования.

— Слушайте, такие покупатели, как вы, — это просто подарок!

Мы обе смеемся. Меня накрывает эйфория, я счастлива сотворить доброе дело, подарив моей бездомной немного комфорта и достоинства. Продавщице лучше не знать, что вещи, которые она подбирает так тщательно, очень скоро окажутся в гробу и пойдут на корм червям. В этом дорогом бутике, в этом шикарном историческом квартале смерти нет места. Время здесь измеряется коллекциями «лето-осень-зима» и наполняется только удовольствием и элегантностью. Она показывает мне красивые брюки из твида мышиного цвета, черный, как уголь, свитер и чудесную блузку из белого шелка.

— Я выбрала самые нежные материи для вашей подруги. Но если боитесь, что ей не подойдет, можете купить подарочную карту без указания суммы, и с ней она сможет обменять вещи в любом из магазинов нашей сети. Список адресов напечатан на карте.

Самое обычное предложение, но у меня от него сжимается сердце.

— Я не сомневаюсь, что ей все подойдет. У нее, как у меня, стиль безыскусный, она останется довольна. Спасибо.

— Как бы там ни было, я готова все поменять и без билета, если вы придете с ней. Пятьсот семьдесят евро, пожалуйста.

Я, не моргнув, протягиваю кредитку. Это не деньги на ветер, нет. Покойница дала мне второй шанс, я у нее в долгу и хочу сделать ей прощальный подарок.

Уже почти три часа, надо перекусить — восстановить силы, а в больницу Сен-Луи съезжу завтра. Хочу навести порядок в голове, у меня же свидание с Франком вечером. Солнце сверкает, я поднимаю глаза к небу с белыми облачками, оно такое красивое, умиротворяющее… Надо почаще любоваться им. Растроганно-счастливая, иду к автобусной остановке. Хочется бродить, впитывать в себя все вокруг, наблюдать за людьми, за живыми людьми, в которых бьется сердце Парижа.