Читать книгу "Опоздавшая невеста - Карен Хокинс"

– С тех пор как я был здесь, многое изменилось. Как Роберт оказался прикованным к креслу? Когда приехали твои тетушки?

Она изучающе посмотрела на него, потом поправила шаль, покрывающую ее плечи, и потянулась к чайнику.

– Я расскажу тебе все о своей семье, – холодно ответила она, – после того как ты расскажешь, что привело тебя в Йоркшир.

Вот как? Она не может устоять перед искушением бросить ему вызов? Люсьен спрятал усмешку.

– Я ехал на север, чтобы встретиться с одним человеком по поводу покупки. – Конечно, покупать он собирался не землю, но ничего страшного, если Арабелла будет думать именно так.

– Очень неосторожно было скакать с такой скоростью по дороге как раз в тот момент, когда наша карета заворачивала. Ты мог погибнуть.

– Но я жив. – Он смотрел на ее изящные, ловкие руки, пока она наливала чай, и размышлял, что предпринять, чтобы ее гнев прошел и к ней вернулась бы страсть, которую она испытывала к нему прежде. Эта мысль терзала его.

– Скажи мне кое-что, – резко произнесла она. – Почему ты скакал через болота ночью? Вряд ли у тебя была назначена встреча в такое позднее время.

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– А что ты делала на пустоши в такой час?

– Навещала одного арендатора, – сказала она. Ее ответ был явно отрепетирован. – Миссис Марч заболела, и я отвозила ей суп. – Она подняла чашку и протянула ему. – Можешь спросить тетю Джейн, если мне не веришь.

Он не сомневался, что тетя Джейн подтвердит каждое слово Арабеллы. Люсьен взял чашку, едва сдержавшись, чтобы не скривиться. Он терпеть не мог чай.

– Кстати, о твоих тетушках. Часто они сговариваются удерживать раненых гостей в своем доме, опоив их овечьим отваром?

– О нет. Ты первый. – Она бросила в свою чашку не один, а три кусочка сахара. – Тебе должно льстить, что они так тебя ценят. Они не часто опускаются до такой непристойности.

Он зачарованно смотрел, как за сахаром последовали четыре порции свежих сливок.

– Как получилось, что они стали жить с тобой?

– Они овдовели одна за другой в течение нескольких месяцев. Когда папа заболел, я попросила их приехать и жить у нас.

– А брат?

Она сделала глоток чая, сморщилась и добавила еще кусочек сахара.

– Надолго моего брата досталось больше печали, чем следовало бы пережить любому человеку. Он был в легкой кавалерии при Ватерлоо. Его часть была разгромлена.

Люсьен мысленно присвистнул. Судьба кавалерии при Ватерлоо стала почти легендой. Они шли в атаку с восторженным ревом, сражались с пугающей яростью и умением, что позволило им уничтожить противника, в десять раз превосходящего их числом. Но они дорого заплатили за свою храбрость: в последнем бою уцелела лишь горстка из них.

Арабелла поставила чашку и положила на тарелку кусочек торта с кремом.

– Бок о бок с ним сражались два его друга детства. Оба погибли. – Ее глаза затуманились, и она поставила тарелку на его сторону стола. – Роберт не говорит об этом, но я знаю, что он страдает.

По всей видимости, в роду Хадли не одна Арабелла отличалась гордостью и упрямством. Люсьен подумал о худом тихом юноше, который так простодушно играл с ним в шахматы прошлым вечером.

– Может быть, ему просто нужно время?

Она рассеянно кивнула и сделала еще один глоток. Он наблюдал за ней поверх своей чашки. Она была полнее, чем раньше, тело ее было пышное, как на полотнах Буше. Волосы вились густыми роскошными волнами надо лбом, над ушами, свисали на белую шею. Лента, которую она носила, чтобы удерживать непослушные локоны, со своей задачей не справилась и теперь лежала у нее на плече в великолепной копне кудрей.

И все же при всей ее миловидности под глазами у нее залегли фиолетовые тени и чувствовалась в ней какая-то усталость, как будто на своих округлых плечах Арабелла несла всю земную тяжесть.

Он импульсивно подвинул к ней тарелку с пирожными:

– На, возьми.

К ее щекам прилила краска.

– Нет, спасибо.

– Глупости. Они необычайно вкусные. – Он взял одно с тарелки и протянул ей.

Она не могла отвести глаз от его руки, но покачала головой:

– Нет.

– Возьми. Тетя Эмма грозилась оторвать мне голову, если я не съем все это.

Вымученная улыбка искривила ее губы.

– Ладно, хотя мне и не следовало бы. – Она оглядела себя и вздохнула: – Боюсь, я слишком люблю их.

Он нахмурился и положил не два, а три пирожных ей на тарелку.

– Ты прекрасна именно такая, какая есть. – Более чем прекрасна, подумал он.

Она была красива не той тонкой, худосочной красотой, которую в изобилии можно видеть в лондонском свете. Женственная и мягкая, она была так хороша, что перехватывало дыхание. Если бы обстоятельства сложились по-другому... Черт, если бы он сам был другим, то без малейших угрызений совести затащил бы ее в постель и держал бы ее там сутками, наслаждаясь каждым дюймом ее великолепного тела.

Он поерзал в кресле.

– Ты не выходила замуж? – Проклятие! Зачем он это спросил?

Ее хорошее настроение испарилось.

– Нет. В отличие от тебя.

Он жалел об этом всю жизнь. Но у него не было выбора. Между тем Арабелла... Он взглянул на ее лицо, заметил густые загнутые ресницы, нежную линию щеки. В Йоркшире, или совсем нет мужчин, или они слепцы. А может быть, есть кто-то, кто ждет момента, чтобы ее умыкнуть. Кто-то, с кем она поделится своей невероятной страстностью.

Кто-то, но не он. Люсьен нахмурился.

Когда констебль остановил их карету, с ним был какой-то боров. Как его звали? Харлбрук? Кем бы он ни был, ясно, что Арабелла его ухаживаний не поощряет. Люсьену хотелось знать, существуют ли другие поклонники.

Кто тот степенный джентльмен, который выезжал верхом следом за тетей Джейн? Вряд ли там замешана любовь – тому мужчине не менее сорока лет. Люсьен взглянул на Арабеллу. Она сидела напротив него и ела пирожное, подбородок был немного испачкан кремом. Ей невозможно было дать больше девятнадцати.

– Я видел, как твои тетушки уезжали в город. Кто тот мужчина, что сопровождал их?

Арабелла насупилась, полусъеденное пирожное застыло в ее руке.

– Нед? Он помогает в конюшне.

– Нет, – сказал он, и голос его прозвучал напряженно. – Тот, что постарше, щеголь.

Она с видимым сожалением положила пирожное обратно на тарелку.

– А, это мистер Франкот, наш стряпчий.

Люсьену показалось, что ее голос дрогнул, когда она произнесла это имя.