Читать книгу "Невеста страсти - Джо Гудмэн"

Почувствовав чье-то осторожное прикосновение, Алексис повела плечом, давая понять, что оно ей неприятно. Девушка хотела только одного — чтобы ее оставили в покое. Ей надо было сосредоточиться, собраться с мыслями и спланировать свои действия. Алексис повернула голову и открыла глаза. После того как туманная дымка рассеялась, она увидела, что над ней склонился второй из знакомых ей моряков, и он очень бережно и умело снимает повязки.

— Лучше лежать тихо, — произнес он. — Я не хочу причинить вам боль.

— Где капитан?

Алексис с трудом сдерживалась. Несмотря на все старания Лендиса, безболезненно снять бинты не удавалось. Она прикусила губу и терпела, понимая, что лишние движения и стоны только ухудшат дело.

— Я хочу увидеть его.

— Позже. Он тоже хочет поговорить с вами, но только когда вам станет лучше.

Алексис вздохнула. По мере того как Лендис натирал спину мазью, жгучая боль стихала. Ей снова захотелось спать. Когда моряк закончил свою работу, Алексис повернулась к нему и спросила:

— Как вас зовут?

— Джон Лендис.

— А вашего капитана?

— Клод. Таннер Фредерик Клод.

— Такое имя не забудешь. Он хороший человек, ваш капитан?

Лендис рассмеялся.

— Вы сами сможете составить о нем мнение, если еще не успели сделать это утром. Но одно я вам могу сказать точно. Нет на свете другого человека, за которым я бы пошел куда угодно.

Лендис заметил, что губы его пациентки тронула улыбка.

— А кто вы? — спросил он. — Мы знаем о вас только, что в девичестве вы звались мисс Квинтон. Но, поскольку вы замужем, теперь у вас, вероятно, другая фамилия, не так ли?

Алексис смотрела на Лендиса в полнейшем недоумении. А может, она взглядом давала ему понять, насколько неуместным было напоминание о погибшем муже? Да уж, кажется, он свалял дурака. Не надо было этого говорить, чтобы лишний раз не расстраивать женщину, оставшуюся вдовой.

— С чего вы взяли, что я замужем?

Лендис облегченно вздохнул, догадавшись, что она только обескуражена, а не расстроена его словами.

— Капитан Клод слышал что-то насчет годовщины. Мы предположили…

Лендис запнулся. Пожалуй, он действительно сказал что-то не то… Глаза, только что приветливо смотревшие на него, сузились в щелки, и рот сжался в узкую полоску.

— Вы ошиблись, — сказала она раздельно и внятно, делая ударение на каждом слове. — А теперь не будете ли так любезны оставить меня в покое?

— Сперва я должен вас перевязать.

Будь на то его воля, он ушел бы, не раздумывая.

— Мне не нужна перевязка, — с нажимом в голосе произнесла Алексис. — Мне нужен свежий воздух. Завтра я смогу встать с постели. Пожалуйста, уйдите, мистер Лендис.

Лендис предпочел не спорить. Забрав с собой грязные бинты и таз с водой, он ушел.

Алексис смотрела ему вслед, пока не захлопнулась дверь. Услышав, как удаляются его шаги, она села и с радостью обнаружила, что движения уже не доставляют ей прежней боли. Пожалуй, через день или два она сможет обойтись без лекарств. Для того чтобы действовать, нужны были силы. Первое, чем предстояло заняться, — организовать возвращение домой. Разумеется, здоровой сделать это гораздо проще, чем больной. Зря, наверное, она прогнала Лендиса. Могла бы разузнать у него побольше.

Алексис до сих пор не имела представления, что это был за корабль и на каком расстоянии от Тортолы они находились.

Итак, годовщина. Зачем он только упомянул это слово? Впрочем, откуда ему было знать, что эта тема отныне запретная? Алексис опустила голову на руки, спрятав лицо в ладонях. Раны на теле она сумеет скрыть; тем более никто не должен видеть жестоких ран, оставленных в ее сердце потерей самых дорогих ей людей. Она могла бы разделить эту боль только с тем, кого любит, но теперь и это ей недоступно. Никогда и никого она не полюбит больше. Еще раз обрести и потерять любовь — такого ей, возможно, не выдержать, а следовательно, нельзя и допускать.

Алексис совершенно не скучала по Лондону, и детство старалась не вспоминать. Порой с горькой иронией она задумывалась о том, было ли у нее вообще детство. Она никогда не чувствовала себя ребенком. Ей нечего было терять, когда она ступила на борт «Звездного». Ни привязанностей, ни воспоминаний. Все изменилось после начала их дружбы с Паулем. Он понимал ее, уважал и сумел вызвать в ней привязанность, а потом и любовь. Когда он уезжал, Алексис впервые узнала, что такое горечь разлуки, скрасить которую могло только ожидание встречи. Джордж и Франсин были совсем другими, она и любила их по-другому. Они оба старались дать ей то, что, как они считали, будет для нее самым лучшим. Алексис полюбила их по-настоящему в тот момент, когда ее приемные родители поняли, что их дочка сама знает, что для нее будет лучше всего.

Больше она никогда их не увидит. Господи, какая боль! Произнося клятву, Алексис знала, о чем говорит, и не собиралась нарушить ни единого слова обета, данного тогда на утесе. Траверс заплатит за все, что он с ними сделал. Она будет жить для того, чтобы отомстить за смерть близких.

Алексис села, распрямив спину. Слезами горю не поможешь. Что толку без конца оглядываться назад? Надо смотреть вперед, в будущее. Квинтонское судоходство пока подождет. То, что забрал Траверс, будет отстроено позже — Джордж достаточно хорошо научил ее управляться с делами. Сейчас надо было придумать какой-нибудь способ вернуться в Род-Таун. Там она соберет команду и начнет охоту за Траверсом. Так будет. Каждая минута, проведенная здесь, на чужом корабле, отдаляла ее от цели, оборачивалась потерей времени. Утром она поговорит с капитаном и объяснит, что намерена делать; тогда он поймет! что должен вернуть ее домой. Лендис сказал, что он хороший человек, и Алексис не имела оснований ему не верить. Он пытался остановить Траверса, и он спас ей жизнь. Она должна поблагодарить его, а потом попросить отвезти обратно.

Алексис легла на койку и укрылась с головой. Вскоре ее сморил сон.

Тихонько приоткрыв дверь и увидев, что девушка спит, Клод на цыпочках вошел в каюту, стараясь не разбудить больную. Лендис сообщил ему, что она хотела поговорить о чем-то очень важном, а Клод слишком устал для такого разговора. Он достал из сундука одеяло и подушку и так же неслышно прошел в маленькую каюту, смежную с капитанской. Клод решил спать там, на койке, а не у себя на полу, как было до сих пор, поскольку сейчас состояние девушки не вызывало особых опасений. Алексис перевернулась во сне, и Клод замер на пороге, прислушиваясь к ее дыханию.

Девушка откинула во сне одеяло и простыню, и они соскользнули на пол. Рубашка задралась до бедер, и Клод залюбовался ее длинными точеными ногами, таинственно белевшими в лунном свете. Она снова шевельнулась, слегка повернув голову, затем длинными пальцами откинула золотую прядь, упавшую на лицо, чуть приоткрыла губы, и Клод услышал легкий, как дыхание, вздох. Это был самый приятный, самый нежный звук из тех, которые ему доводилось слышать. Клоду вдруг захотелось украсть у нее этот вздох, овладеть им. У него возникло страстное желание сделать так, чтобы она всегда была счастлива и покойна, чтобы никогда не чувствовала никакой боли, ничего иного, кроме того, что, должно быть, ощущала сейчас во сне. Он убедит ее никогда не возвращаться на остров. Род-Таун был для нее мучительным напоминанием о том, что случилось. Разве мог он допустить, чтобы она так издевалась над собой! Он не даст ей уйти. Она выслушает его и все поймет.