Читать книгу "Эрагон. Брисингр - Кристофер Паолини"

Вскрикнув от неожиданности, Эрагон выронил меч и даже немного отскочил от него, боясь обжечься. Но и лежа на земле, клинок продолжал светиться, и легкое, призрачное синее пламя его сжигало траву вокруг. Только тут Эрагон понял, что это его собственная магическая энергия заставляет меч полыхать неестественным огнем, и мгновенно остановил ее поток. Пламя погасло. А он, пораженный тем, что выпустил магию на волю, отнюдь не собираясь этого делать, поднял меч с земли и осторожно коснулся пальцем острия. Лезвие было таким же холодным, как прежде.

Рунона, весьма мрачно на него поглядывая, подошла ближе, взяла у него меч и осмотрела его от головки рукояти до острия.

— Тебе еще повезло, — буркнула она, — что я успела защитить клинок заклятьями от жара и иного ущерба, иначе ты повредил бы закалку, да и гарду бы испортил. Больше никогда не бросай его на землю, Губитель Шейдов, даже если он вдруг превратится в змею, не то я отберу его у тебя, а тебе дам взамен свой старый молот.

Эрагон от всей души попросил у нее прощения, и Рунона, несколько смягчившись, протянула ему меч и спросила:

— Ты нарочно зажег этот огонь?

— Нет, — признался Эрагон, но так и не сумел объяснить, что же произошло.

— Повтори еще раз, — потребовала Рунона.

— Что повторить?

— Имя, имя повтори!

Держа меч на вытянутых руках, подальше от себя, Эрагон громко произнес:

— Брисингр!

Сноп сверкающего пламени взвился над клинком, и лицо Эрагона опалило жаром. На этот раз он успел заметить, что действительно отдает собственную силу, произнося это магическое имя. Через несколько секунд он погасил синее пламя и снова воскликнул:

— Брисингр!

И опять клинок вспыхнул синим призрачным пламенем.

«Вот это действительно меч, достойный и Всадника, и его дракона! — заключила Сапфира. Чувствовалось, что она страшно довольна. — Этот клинок так же легко извергает пламя, как и я!»

— Но я даже и не думал произносить заклинание! — изумился Эрагон. — Я же всего лишь сказал слово «Брисингр», а он… — И он снова невольно вскрикнул и выругался, когда меч — уже в четвертый раз! — сам собой вспыхнул, и ему пришлось гасить пламя.

— А можно мне? — спросила Рунона, протягивая руку к мечу. Эрагон передал ей клинок, и она тоже громко произнесла: — Брисингр! — По клинку как будто прокатилась волна дрожи, но больше ничего особенного не произошло; пламя не появилось, меч остался недвижим. Рунона задумалась. Потом вернула меч Эрагону и сказала: — Знаешь, я, пожалуй, могу дать этому два объяснения. Во-первых, ты сам участвовал в ковке клинка и этим сделал его как бы частью себя самого, поэтому он и ловит все твои мысли и желания. А второе объяснение заключается в том, что ты невольно узнал истинное имя своего меча. Скорее всего, справедливо и то и другое. В общем, Губитель Шейдов, ты правильно выбрал ему имя! Брисингр! А что, мне нравится. Отличное имя для меча!

«Очень хорошее имя», — согласилась Сапфира.

И Рунона, положив ладонь на середину Брисингра, прошептала какие-то магические слова. Тут же на обеих сторонах клинка появились эльфские символы огня. Та же самая надпись появилась и на внешней стороне ножен.

И снова Эрагон с благодарностью поклонился старой эльфийке. Они с Сапфирой столько раз выразили ей свою признательность, что морщинистое лицо Руноны осветилось улыбкой. Нежно коснувшись узловатым пальцем лба каждого из них, она сказала:

— Я рада, что смогла снова помочь Всадникам. А теперь вам пора, Губитель Шейдов и ты, Сверкающая Чешуя. Возвращайтесь к варденам, и пусть враги ваши в страхе бегут от вас, стоит им увидеть тот меч, которым ты теперь владеешь!

Эрагон с Сапфирой простились с нею и двинулись назад, в Эллесмеру, и Эрагон бережно нес меч, держа его обеими руками и прижимая к груди, словно новорожденного ребенка.

53. Перед штурмом

В палатке из серой шерстяной ткани горела единственная свеча, жалкая замена яркого солнечного света. Роран стоял с вытянутыми в стороны руками, пока Катрина затягивала по бокам шнурки стеганого гамбизона, который только что подогнала ему по размеру. Наконец она затянула шнурок на вороте, расправила складки и сказала:

— Ну вот. Не туго? Роран помотал головой:

— Нет, вполне удобно.

Тогда Катрина взяла с постели выложенные заранее стальные наголенники и опустилась перед мужем на колени. Роран смотрел, как она застегивает пряжки, старательно закрепляя латы. Потом она надела и застегнула наколенные чашки, на секунду ласково прижав ладонь к его колену, и он даже сквозь толстый доспех ощутил жар ее рук.

Встав, Катрина взяла с постели латные налокотники, и Роран послушно подставил ей обе руки, не сводя с нее глаз. Она ответила ему ласковым взглядом и медленными, но весьма ловкими движениями надела ему налокотники, застегнула их и провела ладонями по внутренней стороне его рук от локтя до кисти. Потом она вложила свои ладони в его, стиснула его пальцы и, улыбнувшись, мягко высвободила руки, чтобы взять с постели кольчужную рубаху. Приподнявшись на цыпочки, она подняла доспех и держала его так, пока Роран просовывал руки в рукава кольчуги. Кольца позвякивали, как ледышки. Потом Катрина отпустила подол, и кольчуга упала Рорану на плечи, скользнула ниже, и подол ее оказался вровень с коленями.

А Катрина надела ему на голову кожаный подшлемник, крепко завязав ремешки у него под подбородком, взяла его обеими руками за голову, поцеловала в губы и надела ему островерхий шлем, аккуратно натянув его на подшлемник. Роран обхватил ее рукой за полнеющую талию, не отпуская от себя, и сказал:

— Послушай меня, милая. Запомни: у меня все будет хорошо. — Он пытался вложить в эти слова всю свою любовь и заботу, пристально глядя жене прямо в глаза. — Ты только не торчи тут одна-одинешенька. Обещай, что не будешь сидеть в одиночестве, хорошо? Сходи хотя бы к Илайн, ей, кстати, не помешает твоя помощь. Она совсем плоха и, по-моему, ребенка своего уже переносила.

Катрина подняла голову; она не плакала, но в глазах ее стояли слезы. Роран-то отлично знал, что она не станет плакать, пока он здесь.

— Неужели тебе обязательно все время быть впереди всех? — прошептала она.

— Но кому-то же нужно идти впереди, стало быть, могу и я. А кого ты поставила бы вместо меня?

— Любого… кого угодно!

Катрина потупилась и некоторое время молчала; потом сняла с себя шейный платок, вытащив его концы из-под корсажа, и сказала:

— Вот, возьми на память обо мне; пусть все знают, как я тобой горжусь.

И привязала платок к его поясному ремню.

Роран дважды поцеловал жену, а она принесла ему с постели щит и копье. Он поцеловал ее в третий раз, забрал оружие и сунул руку в ремни щита.

— Если со мной что-нибудь случится… — начал он. Но Катрина закрыла ему рот ладонью: