Читать книгу "Париж - Эдвард Резерфорд"

– Заманчивая идея, – быстро заговорила Луиза, – но это невозможно, к сожалению. Желаю вам удачи, мадам.

И Луиза торопливо пошла прочь, оставив Мари недоуменно смотреть ей вслед.

Какой бы ни была степень родства между ними, Луизе Мари очень понравилась. И она была ошеломлена, когда годом позже прочитала в газете, что универмаг «Жозефина» закрывается.

Заявление в прессе отличалось прямотой. Владельцы пришли к выводу, что после долгих лет блестящего успеха им угрожает застой. Не желая видеть, как их предприятие скатывается в разряд заурядных, они решились закрыть его и напоследок выражали надежду, что «Жозефину» запомнят как оригинальный и выдающийся магазин.

Справившись с первым потрясением, Луиза признала, что такой финал достоин уважения. Сколько магазинов и ресторанов существуют только за счет своей прошлой репутации, когда им уже давно нечем похвастаться?

Вскоре помещения арендовала другая компания. Два месяца спустя Луиза увидела в газете маленькое объявление о бракосочетании Мари с виконтом де Синем.

Поэтому, открыв «Приглашение к путешествию», Луиза пыталась найти собственный путь в своей сфере. В нескольких лучших борделях Парижа имелись экзотические номера, в других ставили эротические представления, но в заведении Луизы каждая комната была оформлена в соответствии с определенной темой. Какие-то из них не должны меняться, поняла она со временем, потому что на них существует постоянный спрос. Но семь комнат регулярно обновлялись. У нее была Английская комната, Шотландская комната, даже комната в стиле Дикого Запада. А еще она воссоздавала примечательные исторические события. Потом начала изучать всевозможные фантазии и с удовольствием придумывала свежие темы, чтобы удивить мужчин, которые приходили в ее бордель. «Надо бы попросить Марка Бланшара помочь мне, – иногда думала она с сухой иронией, – у него бы получилось».

На самом деле помощь Луизе не требовалась. Она открыла в себе творческую жилку, о существовании которой раньше не догадывалась.

На каждое обновление она тратила значительные суммы, но внимательно следила за доходами и обнаружила, что за более качественные услуги может назначить более высокую цену. Что касается девушек, то они обожали наряжаться то египетской царицей, то древнеримской рабыней и охотно воплощали разнообразные фантазии – темные или светлые.

В публичном доме Луизы всегда было что-то новое и подавалось оно клиентам со вкусом. Она надеялась, что ее родственники из семьи Бланшар были бы довольны ее успехами, если бы знали о них.

Закончив собеседование с новой девушкой и сказав сотрудникам, что вернется через несколько часов, Луиза отправилась в галерею Жакоба. До нее было чуть более двух километров, и она захотела прогуляться. Пройдя на запад до площади Виктуар, она оставила слева Пале-Рояль и дальше двинулась на север по хорошо знакомому ей району около биржи. В чудесном настроении она вошла в галерею на улице Тэбу.

Месье Жакоб обрадовался при виде Луизы. В это время в галерею заглянула и его жена, чье простое платье и бледная кожа наводили на мысль, что семья Жакоб строго исполняет предписания своей религии. Жена принесла с собой новорожденную девочку, и Жакоб так и сиял отцовской гордостью.

– Это ваш первый ребенок? – спросила Луиза с улыбкой.

– Да, мадам, – со счастливым видом ответил он.

– Как ее зовут?

– Лайла.

– Красивое имя.

Луиза подозревала, что Жакоб знает то, что известно ей самой. Возможно, он поделился с женой, а может, и нет. Молодая женщина вела себя немного скованно, но это могла быть ее обычная манера. Луиза не притрагивалась к девочке, но поздравила обоих родителей. Потом мать с девочкой на руках ушла.

– Что же вы на этот раз хотели мне показать? – спросила она галериста.

– Кое-что особенное, мадам. Рисунки. – Он отошел к стеллажу и вернулся с папкой, в которой лежали наброски, выполненные углем и карандашом на плотной бумаге. – Я вспомнил, что вы интересовались творчеством Марка Бланшара, – сказал он, раскладывая рисунки на столе, – а вчера я как раз был у него.

– Вот как? Он в добром здравии? – Тон Луизы не выдавал ее волнения.

– Стареет, мадам. Но я спросил, нет ли у него еще работ на продажу, потому что я продал немало его картин, знаете ли. И он сказал, что у него осталась лишь папка рисунков, которую он не открывал уже много лет, и что я могу взять ее и выбрать все, что мне понравится.

Сначала Жакоб показал ей три листа. Первый из них, черновой набросок Парижа, сделанный с вершины Монмартра, не представлял большого интереса. Два других были незаконченными рисунками с натуры. На одном был изображен мужчина, на втором – дама среднего возраста в шляпе.

– Неплохо… – протянула Луиза, не испытывая энтузиазма.

– Согласен, – сказал Жакоб. – Я тоже не счел их интересными. Но потом я нашел кое-что еще. – Его маленькое лицо посерьезнело. – Вы помните, как однажды видели у меня портрет девушки? Нам обоим он показался очень хорошим. Вам хотелось узнать имя модели, и я спросил у художника, но он не захотел называть его. – Жакоб положил перед Луизой еще один лист, на этот раз – рисунок карандашом, тщательно прорисованный.

– Кажется, это эскиз того портрета!

– Точно, мадам. Тот портрет по-прежнему у меня, и я сравнил их. Нет никаких сомнений. Вы наверняка знаете, что для меня как коллекционера это крайне желательно – иметь портрет и авторский набросок к нему. Разумеется, продать их я тоже хотел бы парой.

– Естественно. Хотя мы так и не знаем, кто эта девушка.

– Не совсем так, мадам. – Он опять потянулся к папке. – Вот еще один набросок, теперь углем, но опять для той же картины, и тут есть имя – вот, смотрите.

И он положил набросок на стол. В самом низу очень отчетливо художник написал имя.

Коринна Пети.

Луиза смотрела на буквы. И вдруг, совершенно неожиданно, у нее перехватило горло. Выступили слезы. Больше нельзя сомневаться. Слишком много совпадений. Марк – ее отец. И она сейчас смотрит на портрет своей матери.

Она стояла неподвижно, надеясь, что галерист ничего не заметит.

Месье Жакоб поднялся.

– Я принесу портрет, мадам, если позволите, – сказал он и двинулся к двери. – Очень интересно посмотреть на все три одновременно.

Его не было несколько минут. К его возвращению Луиза полностью оправилась. Тем не менее она догадывалась, что ее реакция не укрылась от Жакоба и что отошел он из деликатности.

– Вот видите, мадам. – Он повесил полотно на пустую стену и направил на него свет. Потом поднес к картине два наброска, держа по одному в каждой руке.

– Да, все три относятся к одной работе, – сказала она. – И вместе смотрятся удивительно.

– Я надеялся, что вы так скажете.

– Законченный портрет я хотела купить в качестве подарка, – повторила она старую ложь. – Но теперь, возможно, захочу взять все три вещи для себя. Помнится, вы называли мне цену за картину, но это было так давно. Сколько вы хотите за нее теперь, вместе с двумя набросками?