Читать книгу "Последний рыцарь короля - Нина Линдт"

– Донна Анна… – ласково начала Николетта, подходя ближе, – я так люблю вас, донна. Я благодарна судьбе за то, что она свела меня с вами.

– Что ты говоришь, Николетта? – плача, возразила донна, не поднимая лица, – Из-за меня ты столько пережила.

– Но донна, – возразила Николетта, – не вы ли сказали мне, что след от грубости и жестокости может смыть только любовь, тогда, на берегу моря, помните? Я послушалась вас и позабыла о прошлых обидах. Я вижу, донна, вас мучает обида на Рыцаря, и может, я слишком нагла для служанки, но я лишь хочу снова увидеть вас счастливой. Послушайте меня, не сидите здесь в одиночестве, спуститесь вниз к ожидающим вас друзьям. Я уверена, вы разрешите все обиды и недопонимания.

– Я чужая на этом празднике, им все равно нет до меня дела, – донна всхлипывала и казалась Николетте маленькой ранимой девочкой, потерянной и испуганной. Итальянка намочила в холодной воде полотенце и приложила его к красным щекам донны.

– Вы напрасно так думаете, донна Анна, – говорила она, с любовью утирая слезы своей госпожи. – Вас любят, вы увидите это, когда спуститесь в сад. Там совершенно нет никакого веселья, ваше отсутствие угнетает всех, начиная с короля. Винченцо отказался петь, пока вы не придете.

– Ты видела, как он сделал круг по площади? – вдруг спросила донна, и Николетта поняла, что уговорила Анну.

– Да, – Николетта вместе с донной посмотрела в зеркало. – Он удивительно ловок. Вскочил на коня, не касаясь стремени, сделал красивый круг по площади, и сотни людей приветствовали его. Он так красив, донна, и так скромен, что все говорили, что лучше рыцаря не найти.

– Я знала рыцаря лучше, Николетта, – с грустью произнесла донна. Потом она замолчала и провела рукой по волосам.

– Нет, к этому платью совершенно ничего не идет, – словно все еще пытаясь найти себе оправдание и не идти в сад, прошептала растерянно Анна.

Николетта на мгновение задумалась, созерцая отражение донны в зеркале, и радостно вскрикнула:

– Я сейчас вернусь! Умойтесь, донна, поправьте волосы, я принесу вам то, что украсит вас лучше золота.

Через полчаса донна Анна спускалась в сад по широкой белой лестнице. В саду гуляющие рассеянно бродили в группах, среди краснеющих в траве яблок, чей аромат поднимался по осеннему саду. Артур ходил невдалеке, заложив руки за спину, толкая время от времени яблоки носком сапога. Анна заметила, как он поглядывал на окна ее спальни, и сдержала улыбку. Повернувшись, Последний Рыцарь Короля застыл на мгновение от восхищения и радостно улыбнулся спускающейся навстречу ему донне. На ней было то же платье, что и на церемонии, но на голове, тонкими ветвями переплетаясь с золотистыми волосами, красовался венок из жасмина, который Николетта сплела для донны. Белые цветы с желтой пыльцой на тычинках благоухали, издавая сладко-пыльный аромат, один или два лепестка, оторвавшись от цветка, запутались в волосах. Она выглядела необыкновенно юной и чистой. Артур шагнул ей навстречу и, опережая всех остальных, протянул руку. Анна усмехнулась и протянула ему свою.

Едва ее маленькая ручка упокоилась на его ладони, Артур поцеловал ее и помог донне спуститься с последней ступеньки. На мгновение Анна оказалась так близко к нему, что он почувствовал головокружительный запах цветов, и донне показалось, что еще немного, и он коснется губами ее волос, так близко он был. Но рыцарь удержался. Помня о том притяжении, что она испытывала к человеку в маске, донна почувствовала пикантный страх, смешанный с удовольствием, ощущая тепло его рук.

Ольгу окружили друзья, и Артур отпустил ее с сожалением, потому что больше всего на свете он хотел бы оказаться в этом осеннем саду, полном желтых листьев и спелых яблок, один на один с ней. И на мгновение он представил себе, как она спускается вновь по этой лестнице, к нему в сад, одна, и он ждет ее у ступенек, чтобы обнять и крепко прижать к себе.

Но она была далеко, смеялась и разговаривала с друзьями, королем, рыцарями, словно и не замечая его вовсе. Ему казалось, она никогда не обратится к нему как Ольга, и будет всегда лишь донной, которая так сильно изменила ее. Ему стыдно было признаться, но, казалось, он никак не может сделать выбор между этими женщинами.

Наконец я, заметив, как Артур с повинной головой шатается вокруг меня уже целый час, удовлетворила свою жажду мести. Легким жестом я приблизила его к себе и заговорила о пустяках, и это стоило мне больших усилий, потому что когда я поднимала на него глаза, я видела только наш безумный ночной поцелуй и ощущала его объятья так явственно, словно он обнимал меня и сейчас. Он удивил меня тем, что оказался таким же скромным и нерешительным, каким я знала его раньше, еще в Москве.

Я долго терпела, но, в конце концов, заметила ему:

– Но ты ведь в маске был совсем другим, наглым и раскованным.

– Маска меняет человека. Разве ты не изменилась под маской донны? Мы все стали немного другими. Играя в маске, человек чувствует себя более свободным, иным, и делает то, что ему хочется, – Артур ласково поправил кончик косы, выбившейся из моей прически. Это показалось мне излишним, и я отодвинулась от него, вновь воздвигая стену между нами.

Мы более не разговаривали один на один, я старалась создать видимость того, что увлечена беседой, он – того, что весел и счастлив.

Наконец мы сели все послушать пение Винченцо Доре, от которого дамы весь вечер добивались музыки. Когда появилась донна, Винченцо уступил многочисленным просьбам и, взяв лютню, встал в центре слушателей. Первые звуки музыкального вступления были полны грусти, которая, мимолетом взмахнув своими прозрачными крыльями, окружила осенний сад. Винченцо запел, полный этой тоски, вживаясь в текст, и донна Анна удивленно отметила, что голос оруженосца с годами изменился, повзрослел, окреп, расширился, стал глубже и… этот голос напомнил ей неповторимый тембр другого трубадура, чью песню сейчас исполнял Винченцо.

Это ощущение завладело ею, ей не составило большого труда, прикрыв глаза, представить, что это поет Он. Она ясно почувствовала, что это Его песня-прощание, последнее, что она услышит, неся Его в своей душе. Когда оруженосец закончил петь, донне стоило больших усилий скрыть слезы, и делая вид, что просто поправляет прическу, она украдкой вытирала глаза.

– Скажи мне, почему

Его ты любишь больше,

И сладостней тебе

В его простом плену?

Я должен все понять,

Тогда, без слез и горечи,

Тебя в полет к нему

Я с легкостью пущу.

Он вырвал сердце мне,

Хоть он меня не знает…

И душу растоптал,

Хотя и не хотел…

Я знаю это и его прощаю:

Таков моей любви

Безрадостный удел.

Но если рядом с ним,

Как никогда со мною,

Ты будешь счастлива,