Читать книгу "Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг"

Том, что твой маленький район бульвара Сансет – настоящийрайский сад…

– Я никогда не слышал, чтобы это место называли раем, –заметил я.

– ... И в этом саду скрывается змий, которого я увидел, а ты– нет. Змий по имени Пиория Смит.

Окаменевший мир, который Ландри назвал моим райским садомснаружи, продолжал становиться все более темным, хотя небо оставалось таким жебезоблачным. «Красная дверь» – ночной клуб, якобы принадлежащий Лаки Лучиано,исчез. На мгновение на его месте возникла дыра, затем ее заполнило новое здание– ресторан «Французский завтрак» с витриной, усаженной папоротниками. Япосмотрел на улицу и увидел, что там происходят и другие перемены: новые зданиязаменяли старые с молчаливой, пугающей быстротой. Все это означало, что моевремя подходит к концу, и я понимал это. К сожалению, мне было известно икое-что еще: по всей вероятности, в этом новом времени нет места для меня.Когда Создатель входит в твой офис и говорит, что предпочитает твою жизнь своейсобственной, что можно возразить?

– Я выбросил все предыдущие черновики романа, который началчерез два месяца после смерти жены, – произнес Ландри. – Это оказалось несложно– черновики-то все были дерьмовые. И затем я взялся за новый вариант. Я назвалего.., может быть, догадаешься, Клайд?

– Конечно, – ответил я и повернулся к нему. Это потребовалонемалого напряжения, но, полагаю, то, что этот придурок назвал бы моим«побудительным мотивом», казалось весьма убедительным. Район бульвара Сансетвообще-то далеко не Елисейские поля или Гайд-парк, но это мой мир.

Я не хотел наблюдать, как он разрушает его и перестраиваеттак, как ему этого хочется. – Думаю, ты назвал его «Последнее расследованиеАмни».

На его лице появилось удивленное выражение.

– Да, ты прав. Я небрежно махнул рукой. Мне пришлосьнапрячься, но я справился.

– Понимаешь, Сэмми, я ведь недаром завоевал звание лучшегочастного детектива в 1934 и 1935 годах.

– Мне всегда нравилась эта фраза, – улыбнулся он.

Внезапно я возненавидел его – возненавидел до глубины души.Если бы мне удалось собраться силами для того, чтобы броситься через стол изадушить его, я непременно сделал бы это. Он угадал мои мысли. Улыбка исчезла сего лица.

– Не пытайся, Клайд, – у тебя нет никаких шансов. – Почемубы тебе не убраться отсюда? – прохрипел я. – Убирайся и дай мне возможностьпродолжать работу.

– Я не могу сделать этого, даже если бы мне хотелось.., амне не хочется. – Он посмотрел на меня с какой-то странной смесью гнева имольбы. – Постарайся взглянуть на это с моей точки зрения, Клайд…

– Разве у меня есть выбор? Был когда-нибудь?

Он пропустил мои слова мимо ушей.

– Передо мной мир, в котором я никогда не буду стареть, всечасы остановились за полтора года до начала второй мировой войны, где газетывсегда стоят три цента, мир, в котором я могу есть сколько угодно мяса и яиц ипри этом не беспокоиться ни о каком холестерине.

– Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.

Он наклонился вперед, стараясь выглядеть убедительней.

– Нет, конечно, ты не понимаешь! И в этом все дело, Клайд!Это мир, в котором я действительно могу заняться той работой, о которой мечталс детских лет, – я стану частным детективом. Я смогу носиться по городу вспортивном автомобиле в два часа ночи, вести перестрелки с бандитами, зная, чтоони могут погибнуть, а вот я – нет, и просыпаться восемь часов спустя рядом спрелестной певичкой, слушая щебет птиц на деревьях и глядя на лучи солнца,падающие в окно моей спальни. Это яркое, великолепное калифорнийское солнце…

– Окно моей спальни выходит на запад, – сказал я.

– Это было раньше, – спокойно произнес он, и я почувствовал,как мои руки сжались бессильно в кулаки на подлокотниках кресла. – Теперь тывидишь, как все великолепно? Как идеально? В этом мире люди не сходят с ума оттого, что у них чешется тело из-за идиотской изводящей болезни под названиемопоясывающий лишай. В этом мире люди не седеют, не говоря уже о том, что нелысеют.

Он пристально посмотрел на меня, и в этом взгляде япрочитал, что у меня нет никакой надежды. Абсолютно никакой.

– В этом мире любимые дети никогда не умирают от СПИДа, алюбимые жены не кончают с собой, приняв огромную дозу снотворного. К тому жездесь ты всегда был посторонним, именно ты, а не я, как бы тебе это никазалось. Это мой мир, рожденный в моем воображении и сохраняемый моимиусилиями и честолюбием. На некоторое время я дал его тебе взаймы, вот и все..,а теперь забираю обратно.

– Объясни мне толком, пожалуйста, как тебе удалосьпроникнуть в этот мир. Мне действительно хотелось бы услышать это.

– Очень просто. Я уничтожил его, начав с Деммиков, которыеникогда не были чем-то большим, чем бледная имитация Ника и Норы Чарлз, иперестроил его сообразно своему мысленному образу. Я убрал всех второстепенныхдействующих лиц, хотя некоторые мне очень нравились, и теперь удаляю все старыеобъекты. Таким образом, иными словами, я выдергиваю из-под тебя ковер – нитказа ниткой. Нельзя сказать, что я горжусь этим, зато я горжусь тем, что неослаблял своих волевых усилий, которые требуются от меня, чтобы осуществитьзадуманное.

– Что случилось с тобой в твоем собственном мире? – Япродолжал говорить с ним, но теперь делал это по привычке, подобно старойлошади, развозящей молоко, которая находит путь в конюшню на заметенной снегомдороге.

Он пожал плечами.

– Умер, наверное. А может быть, я действительно оставил тамсвою физическую плоть – внешнюю оболочку, – которая находится в состояниикататонии в какой-нибудь психиатрической лечебнице. Впрочем, я не слишком верюни в то, ни в другое – это слишком реально. Нет, Клайд, по-моему, я сумелполностью проскользнуть в этот мир. В том мире они сейчас, пожалуй, разыскиваютисчезнувшего писателя.., даже не подозревая, что он исчез в системе памятисобственного компьютера. Говоря по правде, это мало меня интересует.

– А я? Что будет со мной?

– Клайд, – сказал он, – это тоже ничуть меня не интересует.

Он снова склонился над своей машинкой.

– Прекрати! – резко воскликнул я.

Он поднял голову.

– Я… – Мой голос дрожал. Я попытался справиться с дрожью, нопонял, что это выше моих сил. – Мистер, я боюсь. Пожалуйста, оставьте меня впокое. Я знаю: все, что снаружи, больше не мой мир – черт побери, да и здесьуже не мой, – но это единственный мир, который стал мне почти знакомым. Отдайтемне то, что осталось от него. Ну пожалуйста.