Читать книгу "Солдат великой войны - Марк Хелприн"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Да», – согласился он. «Тогда, – сказал я, – кто-то должен убить Орфео. И кто-то убьет». «Нет, – возразил он. – Никто и никогда». «Как его отсюда убрали?» – «Война закончилась. Все равно что воду спустили из полной ванны». – «Куда он отправился?» – «На следующее утро я тоже там побывал. Он жил в пещере, вырытой в основании Тестаччо».
– Где это Тестаччо? – спросил Николо.
– Ты знаешь, где пирамида?
– Да, в Египте.
– Нет. Я про ту, что в Риме.
– В Риме есть пирамида?
– Ты когда-нибудь ездил в Остию?
– Да.
– Как?
– На поезде.
– Не обращал внимания на пирамиду напротив железнодорожного вокзала?
– То сооружение?
Алессандро так энергично кивнул, что Николо увидел ответ даже в темноте.
– А ты что подумал?
– Я думал, там что-то строят, и пока не закончили другую сторону.
– Нет. Это пирамида. А дальше по улице, за протестантским кладбищем, большой холм, который называется Тестаччо. Он практически весь из разбитых амфор, которые использовали как балласт на кораблях, которые швартовались в Тибре. Они понимали, что река обмелеет, если будут сбрасывать туда осколки, поэтому сваливали их в одно мест, и в итоге получился холм. В этом районе также расположена Маттатойо[101], а люди, которые там живут, такие бедные, что даже не могут просить милостыню на улицах в других частях города, чтобы тамошние жители не возгордились от своего богатства. Ты, я, да и любой другой отшатнулись бы от стариков с блестящими глазами и почерневшей кожей, которые едва передвигают ноги, зная, что жить им осталось пару недель. Разница между мной и ими только в том, что я чистый и могу говорить.
– Не такой уж вы и чистый, синьор. Вы весь в пыли, а глаза у вас горят, как у волка.
Алессандро улыбнулся:
– Как у волка?
– Как у волка.
– Ладно, я не чистый, сердце сдает, и я лежу на земле, но все еще могу говорить. Я говорю, и быстро, так?
– Быстро – не то слово.
– Хорошо, – в голосе Алессандро послышались довольные нотки. – А ты, как я понимаю, не возражаешь.
– Расскажите мне об Орфео до того, как умрете, – Николо показывал, что юмор ему не чужд.
– Я не умру, пока не станет жарко.
– Откуда вы знаете?
– Потому что я так хочу, и так будет.
– Если бы вы не сказали мне про свое сердце, я бы и не узнал.
– Я хочу умереть.
– Почему?
– Я готов.
– Вы устали жить?
– Я давно уже устал от этого мира, а теперь я уже наполовину в другом. Не такой уж он и неприятный. Не темный. Совсем наоборот. Это земля света, и скоро я начну спрашивать, не парю ли я в воздухе.
– Вы хотите, чтобы я остался с вами?
– Нет. Когда рассветет, возвращайся на дорогу и иди к сестре. Она красивая?
– Есть такое.
– Я хотел бы встретиться с ней, но боюсь, что она не поймет. Отнесется ко мне недоверчиво, может, немного застесняется.
– Не думаю. Она была проституткой.
– Кто может быть более застенчивой, чем проститутка в монастыре?
– Ей пришлось стать проституткой, но только на полгода. Вышка потеряла устойчивость, когда отец находился наверху, закрепляя провода. Месяц пролежал без сознания, потом долго не мог ходить. Он ничего не узнал. Она говорила ему, что работает в кафетерии, и переодевалась в отеле. Как только он получил работу на кирпичном заводе, она завязала. Не следовало мне говорить вам, она меня убьет, если узнает, но вы рассказали мне об Орфео.
– Тогда позволь мне закончить, и тогда мы будем квиты. Почему он жил в пещере в Тестаччо? Не знаю. Вроде бы ему вполне хватало ума, чтобы перевести миллиард лир на секретный банковский счет в Швейцарии и, отойдя от дел, уехать туда, как поступает каждый итальянец, которому удается украсть такие деньги, и жить в окружении телохранителей, доберманов и грудастых женщин. Но нет, он жил в крохотной каморке, вырубленной в горе глиняных осколков. Любил поговорить о выбеленных костях в долинах на Луне. Может, думал, что ему самое место в горе из костей, и Благословенный придет, чтобы его забрать. Что ж, Благословенный пришел и забрал. В передней стене пещеры были дверь и два окна с яркими желто-пурпурными занавесками, ирисами и одуванчиками. Я никогда не замечаю обувь и занавески, смотрю сквозь них, но эти притягивали взгляд. Стоя у калитки маленького палисадника перед пещерой, я увидел, как он выглядывает из-за одной из этих отвратительных занавесок. Он не знал, что я наблюдаю за ним, и думал, что я его не засек. На лице отражались озабоченность и тревога, как у зверя, который бегал на свободе и внезапно обнаружил, что угодил в ловушку. Мне было видно только четверть его лица, но он постоянно двигался, и в итоге я увидел все. С черными прилизанными волосами, он выглядел шустрым и подтянутым. Я знал, что Орфео стар, но он относился к числу людей, которые и в девяносто могут сделать кувырок назад. Я не сомневался, что с приходом фашизма у нас обязательно будет новая война, и ощущал непреодолимое желание его убить. Выжидал несколько месяцев и отрастил бороду. Ариан ничего не говорила, но без бороды я ей нравился больше. Паоло смеялся. Я пообещал сбрить бороду еще до осени. Под вымышленным именем я вступил в плавательный клуб, расположенный около Тибра. Клуб был ужасный, всегда шумный и переполненный, особенно когда приходили студенты соседнего лицея. В бассейне с семью дорожками иной раз оказывалось до сотни галдящих подростков. В раздевалки набивалось столько народу, что ни один взрослый в здравом уме туда бы и носа не сунул. Меня это устраивало, было частью моего плана. Я пошел посмотреть пещеру, соседствующую с обиталищем Орфео. Она пустовала. Старуха, сидевшая в другой пещере, сказала мне, что насчет аренды надо поговорить с хозяином бара около Маттатойо. Бар обслуживал рабочих скотобойни, и пока я шел к стойке, от запаха меня чуть не вырвало. Официант отправился на поиски босса. «Я клерк с фабрики по производству резиновых изделий, – сказал я боссу, – и работаю в ночную смену. Моя мать получила тяжелую травму, когда перебиралась с баркаса на пристань в Анконе, где мы живем, поэтому больше не может чистить рыбу, и мне приходится ее содержать». «Я-то тут при чем?» – удивился он. «Днем я печатаю наряды для мебельной компании. У них много заказов из Греции, а поскольку мой отец родом из Греции, он говорит на греческом, я тоже немного знаю греческий, и хотя моя пишущая машинка не печатает на греческом, под напечатанным текстом я пишу перевод на греческий». «Зачем ты мне все это говоришь?» – рассвирепел он. Подумал, что я маньяк. Выглядел он как Муссолини. Думаю, сознательно культивировал этот образ. «Моя хозяйка в Трастевере любит спать днем, – продолжал я. Сделал паузу. Я прилагал все силы к тому, чтобы он помнил меня до конца своих дней. – Она говорит, что я не могу печатать у себя в комнате. Я выносил стол на улицу, но там слишком много народу, чтобы работать». Его лицо налилось кровью. Еще чуть-чуть, и он набросился бы на меня с кулаками. Поэтому я перешел к делу. «Мне нужно жилье. Ваши комнаты в Тестаччо идеально мне подходят. Там целыми днями тихо». «А! – Он наконец-то догадался. – Но ты скоро съедешь, – в голосе слышалось разочарование. – Там полно психов». – «Они опасны?» – «Кто знает? Это же ненормальные». «Моя бедная матушка, – вздохнул я. – Мебельная компания хорошо мне платит, потому что ей не нужно арендовать для меня кабинет. Благодаря этому я тоже могу хорошо вам заплатить». Когда я назвал сумму, а она в три раза превышала ту, на которую надеялся хозяин, он побежал за ключом. Чтобы покрепче посадить его на крючок, я заплатил за несколько месяцев вперед. «Надеюсь, твоя мать поправится», – сказал он тоном, доказывающим, что можно снискать расположение даже того, кто выглядит как Муссолини. Я рассчитывал обставить все так, чтобы полиция не стала искать убийцу, во всяком случае активно, а если бы и стала, то искали бы бородатого холостяка с греческими корнями, жившего в Трастевере, работавшего на фабрике резиновых изделий, с матерью которого недавно произошел несчастный случай в Анконе.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Солдат великой войны - Марк Хелприн», после закрытия браузера.