Читать книгу "Обрыв - Иван Гончаров"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему было неловко от того, что он так не в пору и некстати открыл ей свои надежды, на которые она ответила ему страшной откровенностью — неловко и за нее, и за себя.
Они угадывали друг друга и молчали.
— Вы меня простили? — сказала она, наконец, грудным шепотом, стараясь не глядеть на него.
— Я, вас? за что?
— За все, что вы перенесли, Иван Иванович. Вы изменились, похудели, вам тяжело, — я это вижу. Горе ваше и бабушки — тяжелое наказание!
— Мое горе не должно беспокоить вас, Вера Васильевна. Оно — мое. Я сам напросился на него, а вы только смягчили его. Вон вы вспомнили обо мне и писали, что вам хочется видеть меня: ужели это правда?
— Правда, Иван Иванович. Если у меня отнимут вас троих, бабушку, вас и брата Бориса, — я не переживу своего одиночества.
— Ну, вот, а вы говорите — горе! Посмотрите мне в глаза. Я думаю, я в эту минуту и пополнел опять.
У него показался румянец, какой бросается в лицо вдруг обрадованному человеку.
— Вижу, — сказала она, — и от этого мне больнее становится за все то, что я сделала со всеми вами. Что было с бабушкой!
— А что? я боялся спросить…
Она рассказала ему все, что было в эти две недели, кроме признания Татьяны Марковны.
Он напряженно ждал, не упомянет ли она о Марке. Но она не сказала ни слова.
— Если б вы сами скорей успокоились! — сказал он задумчиво, — все пройдет и забудется…
— Забудется, но не простится…
— Некому и нечего прощать…
— Если б и забылось, и простилось другими, мне самой нельзя забыть и простить себе… — шепнула она и остановилась. Боль отразилась у ней на лице.
— Я начала немного отдыхать, забывать… — продолжала она. — Теперь скоро свадьба, было много дела, я отвлеклась было.
— И что же, помешало разве что-нибудь?
— Да… я вчера была сильно встревожена; и теперь еще не совсем покойна. Боюсь, чтобы как-нибудь… Да, вы правы, мне надо скорее успокоиться… Я думала, все кончилось… Уехала бы я отсюда!
Он молчал, потупив глаза. Румянец и минутная радость сбежали с лица.
— Случилось что-нибудь? — спросил он. — Не нужно ли вам. какой-нибудь услуги, Вера Васильевна?
— Да, случилось. Но на эту услугу я не вызову вас, Иван Иванович.
— Не сумею, может быть?
— Нет, не то! Вы знаете все, вот прочтите, что я получила…
Она вынула из ящика оба письма и подала ему. Тушин прочитал и совсем похудел, стал опять бледен, как был, когда приехал.
— Да, тут, конечно, я лишний: вы одна можете.
— Не могу, Иван Иванович…
Он вопросительно глядел на нее.
— Не могу, ни написать ему двух слов, ни видеть его.
Он стал оправляться и поднял голову, глядя на нее.
— А мне надо дать ответ; он ждет там, в беседке, или придет сюда, если не дам… а я не могу…
— Какой ответ? — спросил Тушин, наклоняясь и рассматривая свои сапоги.
— И вы, как бабушка, спрашиваете, какой! Разве вы не читали? Он манит счастье, предлагает венчаться…
— Что же?
— Что же! — повторила она с примесью легкого раздражения, — я пробовала вчера написать ему всего две строки: «Я не была — и не буду счастлива с вами и после венчанья, я не увижу вас никогда. Прощайте!» — и не могла. Хотела пойти, сказать это сама и уйти — ноги не шли: я падала. Он не знает ничего, что со мной произошло, и думает, что я все еще в жару страсти, оттого и надеется, пишет… Надо ему сказать все, а я не могу! Поручить некому: бабушка вспыхнула, как порох, прочитавши эти письма. Я боюсь, что она не выдержит… и я…
Тушин вдруг встал и подошел к ней.
— И вы подумали обо мне: «Тушин — выдержит и послужит мне…» и позвали меня… так?
Он весь просиял.
— Нет, Иван Иванович, не так. Я позвала вас, чтоб… видеть вас в этой тревоге. Когда вы тут — я будто покойнее…
— Вера Васильевна! — сказал он — и румянец опять хлынул ему в щеки.
Он был почти счастлив.
— А посылать вас туда, — продолжала она, — нет, я не нанесу вам этого нового оскорбления, не поставлю лицом к лицу с человеком, которого вы… не можете видеть равнодушно… Нет, нет!
Она качала головой.
— Оскорбления! Вера Васильевна!..
Он хотел говорить, но сложил только руки, как будто с мольбой, перед ней. Глаза блистали, глядя на нее.
Она с изумлением благодарности смотрела на него, видя, как одно внимание, одно чувство приличия, — такая малость — делали его счастливым. И это после всего!..
«Как он любит меня! Зачем!..» — подумала она с грустью.
— Оскорбления! — повторил он. — Да, мне тяжело бы было, если б вы послали меня с масличной ветвью к нему, помочь ему выбраться из обрыва сюда… Эта голубиная роль мне была бы точно не к лицу — но я пошел бы мирить вас, если б знал, что вы будете счастливы…
«И бабушка пошла бы, и мать моя, если б была жива… И этот человек готов идти — искать мое счастье — и терять свое!» — подумалось ей опять.
— Иван Иванович! — сказала она почти в слезах, — я вам верю, вы сделали бы и это! Но я не послала бы вас…
— Знаю, что не послали бы, и дурно сделали бы. А теперь мне не надо и выходить из роли медведя. Видеть его — чтобы передать ему эти две строки, которых вы не могли написать: ведь это — счастье, Вера Васильевна!
Она потупила глаза.
«Я только и могу дать ему это счастье в ответ… на все!..» — думала она.
Заметив ее печаль, он вдруг упал, смирился; гордость осанки, блеск взгляда, румянец — пропали. Он раскаялся в своей неосторожной радости, в неосторожном слове: «счастье».
«Опять глупость сделал!» — терзался он про себя, приняв простое, дружеское поручение, с которым она обратилась к нему, потому что некому было поручить, как она сказала, — за какое-то косвенное поощрение его надежд!
Он — этой внезапной радостью и этим словом: «счастье» — будто повторил свое признание в любви и предложение руки и, кроме того, показал ей, что эгоистически радуется разрыву ее с Марком.
Вера, глядя на него, угадала, что он во второй раз скатился с своего обрыва счастливых надежд. Ее сердце, женский инстинкт, дружба — все бросилось на помощь бедному Тушину, и она не дала рухнуть окончательно всем его надеждам, удержав одну, какую только могла дать ему в своем положении, — это безграничное доверие и уважение.
— Да, Иван Иванович, я теперь вижу, что я надеялась на вас и в этом, только не признавалась сама себе, и никогда не решилась бы требовать от вас этой помощи. Но если вы великодушно предлагаете, то я рада и благодарю. Никто не поможет мне так, как вы поможете, потому что никто так, как вы, не любит меня…
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Обрыв - Иван Гончаров», после закрытия браузера.