Читать книгу "Париж - Эдвард Резерфорд"

– Нет. Мой сын заверил меня, что нет, и я верю ему. Но он влюблен в нее.

– Достаточно ли было у них времени, чтобы серьезно полюбить? – спросил Марк.

– Не знаю. Но Фрэнк встретил меня словами о том, что он очень рад моему приезду, так как хочет познакомить меня с девушкой, на которой намерен жениться.

– Я против, – сказала Мари.

– Почему? – спросил Марк.

– Потому что я не думаю, что Фрэнк захочет провести во Франции остаток жизни, и не думаю, что Клэр сможет поехать в Америку.

– Ты никогда не бывала в Америке, – заметил Марк. – Кстати, а тебе Клэр ничего не говорила об этом? – спросил он ее.

– Нет, не говорила.

– Странно, – произнес Хэдли.

– Молодые вообще очень странные, – сердито заявила Мари. – Я их не понимаю.

– Меня удивляет, что ни один из вас не поднял вопрос религии, – сказал Хэдли. – Мой сын не католик.

Марк пожал плечами: ему было все равно.

– Судьба Клэр сложилась не совсем обычно, – объяснила Мари. – Можно сказать, что она и католичка, и протестантка. – И она рассказала о договоренности, существовавшей между Джеймсом Фоксом и ее отцом.

– Об этом я не знал, – сказал Хэдли.

– Нужно еще помнить о том, что Клэр росла и воспитывалась в Англии, а не во Франции, – добавил Марк. – Культура Америки ближе к английской, чем к французской. – Он вопросительно посмотрел на Хэдли. – Ты не поделился своим мнением.

– У меня его пока нет. Но я знаю вашу семью.

– Даже слишком хорошо, – вставил Марк.

– Также у меня был шанс немного познакомиться с Клэр, и она мне очень понравилась.

– Твой сын тоже славный юноша, – сказал Марк. – Ни один из нас не может сказать о нем ничего дурного.

– Вы можете им гордиться, – согласно кивнула Мари.

– Мой вопрос состоит вот в чем. Если мой сын захочет сделать предложение и если Клэр захочет принять его, о чем мы с вами пока не знаем, что нам тогда делать? Надо ли запретить им жениться?

Марк дал понять, что его этот вопрос не волнует. Мари молчала.

– Знайте, – негромко сказал ей Хэдли, – что я могу положить этому конец. Я могу завтра же посадить сына на корабль, отплывающий в Америку, если потребуется.

– Вы же понимаете, что если они поженятся, то ваш сын, скорее всего, увезет мое единственное дитя за океан, за пять тысяч километров, и я никогда не увижу ни ее, ни своих внуков. И я даже не упоминаю о том, что она нужна мне в магазине.

– Тогда, вероятно, мне пора действовать, – сказал Хэдли.

Мари вздохнула.

– Пусть она сама решает, – несчастным голосом проговорила она.

Последующие несколько дней для Мари стали трудными. Оказалось, что целых три месяца она была как будто околдована. Потрясение от первой встречи с Фрэнком Хэдли-младшим, ее чувства к нему, потом восторг от новости о скором приезде его отца ослепили ее, лишили возможности видеть холодную, мрачную реальность: если ее дочь полюбит молодого Фрэнка, то он навсегда заберет у нее Клэр и она на всю жизнь останется в полном одиночестве. И когда Мари думала об этом, то проклинала молодого человека за то, что он появился в их жизни.

После разговора в квартире с видом на парк Монсо она спросила у Клэр, как та относится к молодому Фрэнку. Клэр оторвала взгляд от страницы журнала и сказала, что он довольно приятный человек. Она явно уклонялась от ответа.

– Ну тогда постарайся не отдавать ему своего сердца, если только не хочешь оказаться оторванной от всего, что любишь, в чужой стране Америке, откуда все американцы сами мечтают поскорее уехать, – сказала Мари как будто в шутку, но они обе знали, что она не шутит.

– Хм, я бы с удовольствием посмотрела Нью-Йорк, – откликнулась Клэр, а потом снова углубилась в журнал.

Мари хотела продолжить разговор, но поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет, и в который раз обругала себя за ту сцену в саду в Фонтенбло, которая навсегда осложнила ее отношения с дочерью.

Как ей нужно было, чтобы ее кто-нибудь утешил! Но от Марка настоящей поддержки не добиться, а делиться своими мыслями с де Синем она не могла. Хэдли же так и не позвонил.

Три дня спустя Мари сама отправилась к Хэдли на квартиру. Она совсем не собиралась этого делать. Все получилось само собой, незапланированно.

За обедом она встречалась с дизайнером, у которого была маленькая студия на улице Шазель, то есть совсем рядом с парком Монсо. Когда она вышла из кафе, то увидела, что ноябрьский день, вопреки сезону, распогодился и даже выглянуло зимнее солнце. Мари решила пройти через парк, где часто гуляла в детстве, и вернуться в контору по бульвару Османа.

И тогда ей стало ясно, что до квартиры Хэдли рукой подать. Мари сделала небольшой крюк, чтобы позвонить в парадное и узнать, не хочет ли он прогуляться вместе с ней. Он был дома и сразу спустился.

Небольшой парк всегда отличался ухоженностью и красотой плавно изгибающихся дорожек. На газонах и под деревьями белели со вкусом расставленные статуи. По утрам там гуляли няни с колясками и играли дети богачей, но сейчас в парке было малолюдно. На многих деревьях еще сохранилась золотистая листва.

– Я рад, что вы зашли за мной, – сказал Фрэнк. – Я и сам собирался звонить вам. Мне не сразу стало понятно, каким ударом мог бы оказаться для вас брак наших детей, ведь вы лишились бы дочери, а потом я не знал, что могу сделать для вас.

– Мне будет очень-очень одиноко. Но… это же ее жизнь, а не моя.

Он предложил ей руку. Мари оперлась на нее. Несколько минут они шагали молча.

– Нашим семьям уже доводилось вместе проходить через испытания, – сказал Фрэнк.

– Какие же?

– Я имею в виду время, когда у Марка возникли неприятности с той девушкой, которая забеременела…

– Ее малышку удочерила почтенная семья в Англии, так что с ней все в порядке. Думаю, сейчас она сама уже замужняя англичанка. Это один из тех эпизодов прошлого, которые можно с чистой совестью считать закрытыми. А ведь имя той девушки так и осталось для меня неизвестным. – Мари вздохнула. – Мы столько всего не знаем. – После еще нескольких минут молчания Мари спросила: – Кстати, о прошлом… Вы знали, что я была влюблена в вас тогда?

Он ответил не сразу. Вопрос был неожиданным для него.

– Мне казалось, что немного нравлюсь вам.

– Я испытывала к вам гораздо более сильное чувство.

– Вот как.

– Вам неприятно это слышать? – Мари повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Нет. Я польщен. – Фрэнк замедлил шаг. – Вероятно, вы не знаете, что я уехал тогда из-за Жерара.

– Почему?

– Он поговорил со мной. Сказал, что я нежелателен для вас как жених. И религия не та, и Америка слишком далеко, и семья не захочет терять дочь. Жерар вел себя безукоризненно вежливо. Я не испытывал к нему особой симпатии, но он не обвинял меня, будто я соблазнил вас или в чем-то еще, хотя именно он застал нас в гроте в Бют-Шомон, если помните.