Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

У всех приезжих так — у кого живот, у кого голова болит. Значит, еще не привык к воздуху чалгаевскому. Ничего привыкнешь, — подбодрил Шабанов, и они разошлись по разным сторонам.

После обеда Рокотов потерял счет времени; из цеха он вышел, когда на завод прибыла ночная смена. Они кучно переходили из коридора в коридор и удалялись в самые глубины промышленной громадины. Данил столкнулся с ними в одном из длинных переходов, и не сразу среди рабочих заприметил стариков и детей. Раньше он бы даже внимания не обратил на эту странность, но смутных подозрений скопилось слишком много, и он примкнул к толпе, никем не замеченный, и последовал за остальными туда, где висел сломанный телефон и стояло зловоние.

Постепенно галдящее в полголоса шествие редело и затихало, люди отделялись от общего потока и уходили в узкие коридоры, примыкающие к главному. Впереди Рокотов заметил Шабанова с женщиной. Они свернули в один из проходов по левой стороне, и Данил поспешил за ними.

Михаил и его дама скрылись за четвертой дверью. Рокотов, соблюдая дистанцию, чтобы не привлечь внимания, вошел следом.

В большом помещении, разделенном громоздкой металлической конструкцией на два этажа, не оказалось ни станков, ни конвейеров, ни сырья. Внизу — столы с компьютерами, стулья, диваны, кресла, аудио и видео техника; наверху — кровати, комоды и шкафы. От невыносимого смрада першило в горле. Рокотов закрыл нос и рот рукавом ветровки, но это не помогло избавиться от раздражения слизистой.

Облик тех, кто здесь жил, заставил содрогнуться Данила. Недалеко от него стояло худосочное тело с выгнутыми в обратную строну коленями и локтями. На спине громоздились мясистые бугры и опухоли, и один из них, по догадкам Рокотова, был огромной угловатой головой с ассиметричными прорезями, в которых виднелись кровавые белки и желто-зеленые радужки глаз. Чуть ниже хлюпала бесформенная шишка, напоминающая расплавленный нос, еще ниже тянулась раскрытая черная расщелина, через которую с хрипом заходил и выходил воздух. Существо покрывала шершавая кожа с маленькими зазубринами. Перекособоченное тело двинулось вперед, навстречу какой-то парочке и обхватило обоих кривыми конечностями.

Рокотов не верил глазам. Здесь повсюду ходили уму непостижимые твари. Он оцепенел от ужаса, только беспокойные зрачки метались из стороны в сторону, осматривая жутких существ.

Данил увидел Шабанова и подошел к нему. Он остановился за его спиной и уставился на инвалидную коляску, перед которой на корточках сидел Михаил. На ней громоздилось нечто с маленькой недоразвитой головой, кожа исполосована глубокими трещинами, сочащимися кроваво-водянистой жижей. Черты лица обозначены лишь условно. Две дырки вместо носа, выпученные кровавые белки глаз с желто-зеленой радужкой. Маленький рот не закрывался, и слюни текли по подбородку прямо на плохо развитую грудную клетку. Сросшиеся пальцы на руках походили на две ласты. Существо замычало, в испуге еще сильнее выкатывая страшные глаза, и Шабанов обернулся.

Рокотов бросился прочь из логова чудовищ.

— Стой! Подожди! Тебе не убежать… — кричал в след Михаил, но Данил, ослепленный и оглушенный ужасом, не слышал его, и даже если бы слова Шабанова дошли до сознания Рокотова, он ни за что бы не остановился.

В главном коридоре Данил наткнулся на вахтершу с сыном, рядом с ними стояло нечто на трех широких конечностях, похожих на слоновьи ноги, обросшие изломанной корой, образованной сухими твердыми бородавками и папилломами. Эта уродливая тяжелая броня покрывала почти все тело, из-за чего оно сильно деформировалось, и любое движение давалось неповоротливому существу с большим трудом. Толстый слой наростов объединял голову и туловище в одно целое с торчащими рогообразными выступами. Глубоко внутри под слоями коры виднелся правый глаз, небольшой участок смуглой кожи вокруг века и отверстие, похожее на рот, заросшее со всех сторон одеревенелой массой. Единственное, что выбивалось из облика твари — мужская рука: ее будто отрезали от нормального человека и пришили к трехногому.

Рокотов мчался без оглядки, оставляя цеха с жуткими обитателями далеко позади. Он вылетел с проходной и помчался к автовокзалу. Последний пригородный автобус уехал больше двух часов назад. В Чалгаевск вела одна дорога, здесь же она и заканчивалась. Этот город был тупиком на карте, и рядом с ним не проходили трассы ни федерального, ни регионального значения, а значит, о попутках и мимо проходящих маршрутках и думать было нечего. Но Рокотова это не остановило, он бежал по дороге, поднимающейся из глубокой низины, окруженной высокими холмами, с одной мыслью — скорее выбраться из города. Данил боялся преследования жителей, ведь он узнал их тайну, хотя все еще не до конца осознавал, что именно увидел на химзаводе.

Отвратительное зловоние дегтя, камфоры и больной плоти напирало на Рокотова со всех сторон. Запах пропитал футболку, штаны и ветровку, въелся в волосы и кожу, ему оставалось только терпеть, пока не смоет с себя смрад и не поменяет одежду.

Когда Данил поднялся на вершину холма, он обернулся и в последний раз посмотрел на покоившийся внизу под смоляной дымкой Чалгаевск с редкими размытыми огнями. За ним никто не гнался, будто чалгаевцам было наплевать, что он может уйти и рассказать миру об ужасах, происходящих на химическом заводе. Рокотов харкнул на город, сошел с дороги и быстро пошел прочь.

Ветер на равнине дул в сторону Чалгаевска, приносил чистый воздух. Кислорода было так много, что у Данила с непривычки закружилась голова, а потом и вовсе перехватило дыхание, будто на голову натянули пакет, и с каждым вдохом в груди становилось больнее. Он шел с трудом, точно преодолевал невидимое сопротивление. Легкие горели, свежий воздух душил. Ветер резко сменил направление и Рокотов оказался внутри порыва, насыщенного летучими химикатами. С двумя глотками паршивого воздуха боль в груди отступила и дыхание восстановилось. Но как только грязь улетела обратно к городу, он снова, точно рыба на суше, задыхался.

Ужас, как гигантский паук оплетал его сердце тугой паутиной, намереваясь остаться с ним навсегда. Он все понял, но отказывался признавать очевидное. Рокотов упрямо шел вперед — домой к дочери.

Данил бросил спортивную сумку, вещи в ней будто стали кирпичами, притягивающими к земле. Огонь в груди разрастался, и каждый шаг давался с неимоверными усилиями. Из легких поднимались кровавые сгустки. Он закашлялся, и темно-красные капли брызнули изо рта, окропив одежду и траву под ногами. Преодолев еще несколько метров на полусогнутых ногах, Рокотов упал. Силы стремительно покидали его, но он не сдавался. Данил пополз к чистому миру, где на горизонте виднелась луна и звезды, и где Наденька ждала любимого папку.

Он медленно продвигался вперед, его жуткие булькающие