Читать книгу "Блин против Деда Мороза - Евгений Некрасов"

Совершенно темным пятном оставалась взломанная дверь в квартире Суворовых. Она не укладывалась в Митькину версию, и никаких соображений по этому поводу у него не было. Мама не спросила у Нины Су, пропало ли что-нибудь из квартиры или нет. 3вонитьфотомодели во второй раз она не станет. И правильно: не нужно показывать слишком большую заинтересованность в этом деле. Путь все считают, что мама просто хочет подтвердить алиби сына, ни больше ни меньше.

Глава XV ЗАСТУКАЛИ!

Помойный проезд утопал в темноте. Поджарый месяц шпионил из-за туч, как профессиональный агент наружного наблюдения. От него было невозможно скрыться.

– Жутко, – сказала Ирка. – 3арежут, и никто не услышит. Митек, ты фонарик взял? – Взял. Но лучше без фонарика.

– Боишься на них нарваться? – прошептала Ирка. Ей было страшно даже произнести слово «грабители».

– Да нет. Просто когда, светишь фонариком, по сторонам ничего не видно.

– А что должно быть видно по сторонам?

– Мало ли что.

– Нет, ты их боишься, – заключила Ирка. Голос у нее был довольный: не одной ей страшно.

Они дошли до «промежудка забора». В щели между гаражами было совсем темно. Блинков-младший на ощупь отодвинул доску в ограде и придержал ее для Ирки.

– Не вляпайся, Ир, там лужа.

– Я уже знаю, – убийственным тоном сообщила Ирка и с плеском переступила на сухое. – Конспиратор несчастный! Просила же: включи фонарик!

Блинков-младший перелез в сад и поставил доску на место. Что-то было не так с этой доской… Вот что: раньше она ВЫНИМАЛАСЬ из двух проволочных петель, вверху и внизу. А теперь стала ОТОДВИГАТЬСЯ!

Он посветил фонариком. Нижняя петля была разорвана. Проволока алюминиевая, ломкая, Блинков-младший мог и сам ее сломать в прошлый раз и не заметить. Но все же это было подозрительно.

– Рассветился, – прокомментировала Ирка. – Когда надо, его не допросишься, а когда не надо…

– Потише, Ир, – перебил Блинков-младший. – Кажется, мы здесь не одни.

Он обшарил фонариком бетонный фундамент ограды и края лужи. 3авхоз сильно натоптал, когда заделывал пролом; следы вели в разные стороны, и было непонятно ни когда они оставлены, ни куда в конце концов удалился Владик.

– Ну что ты молчишь?! – зудела Ирка.

Она зачерпнула обеими туфлями и теперь злилась. – Что значит «мы здесь не одни»? А кто еще?

– Откуда я знаю! – Блинков-младший выключил фонарик, и стал виден спрятавшийся в луже шпион-месяц.

– Включи, – потребовала Ирка.

– Лучше постоим. Погоди, сейчас глаза к темноте привыкнут.

В зрачках еще плавало неровное пятно от фонарика. Если прикрыть веки, оно было светлым, а если открыть – темным. Потом пятно растаяло, и Блинков-младший увидел такое, что схватил Ирку за руку и потащил в сторону.

– Ты что?

– Молчи. Роса сбита.

– С-следопыт! – презрительно бросила Ирка. – Какая еще роса?

Девчонки болтливее парней, но к этому можно привыкнуть. В конце концов, это не единственная их отличительная особенность. Но к чему привыкнуть совершенно невозможно это к тому, что они не вовремя болтливы. Блинков-младший ясно видел, что везде, куда не падает тень, трава и палые листья седовато поблескивают от ночной росы, а на тропинке не поблескивают. Значит, роса сбита недавно. Спрашивается: если; он это видит, то почему Ирка не хочет видеть? Почему ей надо лекции читать?

А на Ирку, как назло, напал болтунчик. От волнения, наверно.

– Митек, ну что ты молчишь? Какая роса? Темнота, хоть глаз выколи. А ты – «Роса, роса»… Кожаный Чулок!

– Молчи, – умоляющим шепотом простонал Блинков-младший. Сквозь Иркину болтовню ему послышался металлический лязг.

– Или ты мне покажешь, какая роса… – вредным голосом начала Ирка. – Или дам по башке!

– Закричу.

Еще одна отличительная особенность девчонок – они быстро понимают, что нельзя делать ни в коем случае, и делают именно это.

– Ладно, – сдался Блинков-младший., – Все покажу, только помалкивай. Видишь, трава блестит?

– Ничего не блестит, это листья желтые нападали.

Впереди опять послышался лязг, на этот раз Блинков-младший расслышал его совершенно ясно.,

– Ой, там кто-то есть! – прошептала Ирка. – Но я все равно ничего не вижу.

– Не видишь, так хоть слушай и молчи. Они отошли глубже под деревья и стали красться вдоль тропы завхоза.

Лязг доносился из сарая с лопатами. Взяв Ирку за руку и прикрывая глаза локтем, чтобы в темноте не напороться на сучок, Блинков-младший повел ее к своему «глазку» в стенке сарая.

Шагов за пять стало видно, что из «глазка» и рассыпанных вокруг дыр поменьше пробивается свет.

В сарае были двое. Судя по непрекращавшемуся железному лязгу, они переставляли из угла в угол школьные лопаты – всю сотню штук, не меньше. А когда двое мужчин делают какую-нибудь работу, один из них обязательно начинает командовать. Это уже наша, мужская особенность.

– Ты что, не видишь, куда ставишь?! Одну доску освободил, другую завалил! Тащи сюда! – распоряжался солидный толстый голос.

Блинков-младший узнал завхоза. Второй только молча сопел и хлюпал насморочным носом.

– Да не туда, чучело! Не помещаются все в ряд, клади наверх.

«Глазок» в стене был низко. Ирка встала к нему, согнувшись в три погибели. Она боялась присесть и запачкать подол надетого на «дискотеку» платья. Блинков-младший тоже нашел себе подходящую дыру и стал наблюдать.

Повешенный на крюк автомобильный фонарь с матово светящимся плафоном освещал, стены в ржавых потеках и гору садовых инструментов: лопаты, грабли, носилки, стоящую отдельно острую косу, лейки и ведра.

Мотоцикла в сарае не было.

Вообще ничего криминального Блинков-младший пока что не заметил. Завхоз командует, а провинившийся: чем-то ученичок исправляется с трудом. Днем такая картина показалась бы совсем обычной. Но в одиннадцатом часу вечера…

Завхоз продолжал командовать, Насморочный молча громыхал лопатами. Блинков-младший не видел его лица: Насморочный все время работал спиной к дырке. Но эту-то спину он видел замечательно.

Спину, обтянутую джинсовой курткой, и коротко стриженный белобрысый затылок.

Насморочный занимался на первый взгляд мартышкиным трудом: переставлял из одного угла сарая: в другой громыхающие лопаты. Лопат было много. Насморочный пыхтел, завхоз его поторапливал. Постепенно в их трудах стала видна система: сообщники освобождали от лопат длинный прямоугольник пола – три положенных рядом широких доски.

Завхоз нашел в куче хлама железный лом и уже стоял наготове. Как только Насморочный освободил последнюю доску, он, поплевав на руки, поддел ее ломом. Заскрежетал вбитый для видимости одинокий гвоздь.