Читать книгу "«Линия Сталина». Неприступный бастион - Герман Романов"

Почему произошло именно так и не иначе?

Тут все дело во взрывном, иначе назвать нельзя, росте танковых войск. Весной начали комплектовать сразу два десятка мехкорпусов, в дополнение к тем девяти, что успели сформировать прошлой осенью. На их пополнение бросили все танковые бригады, изъятые в стрелковых дивизиях батальоны танков НПП, учебную бронетехнику и то, что можно было найти – все это перемешали и стали создавать практически с нуля такие крупные войсковые соединения – механизированные корпуса. Готовых кадров катастрофически не хватало – в танковые части тысячами спешно переводили кавалеристов, пехотинцев, артиллеристов, саперов и всяких снабженцев, наспех готовили механиков-водителей, быстро сколачивали экипажи и части, вооружали всем, что на складах было. И что получилось в итоге этой «танковой» реформы, непродуманной и злополучной, но проведенной с неистовым, разрушающим напором в самое короткое время?!

Разгром!

Мало создать инструмент войны, нужно сделать его надежным и уметь им пользоваться. С последними факторами было совсем плохо, даже худо, и на этой железнодорожной станции полковник Черняховский окончательно в том убедился. Вчера был получен приказ о немедленном отводе корпуса в Псковский укрепрайон. Вполне правильное, на взгляд полковника, решение, которое позволяло нашим войскам прийти в себя за оборонительной линией, пополниться людьми, новой техникой и снова пойти в бой. Частям было приказано отходить с боями, сдерживая врага на каждом удобном рубеже, всячески изматывая.

Вместе с тем приказывалось срочно эвакуировать в тыл поврежденные танки для ремонта, причем предписывалось по возможности вывозить и не подлежащие восстановлению машины, но имеющие пушки и пулеметы и пригодные для использования в качестве вкопанных огневых точек. Вывезти предстояло раненых бойцов и командиров, а также гаубицы и тихоходные тракторы, что больше мешали частям в предстоящем отходе с возможными маневренными боями.

Прибыв на станцию для погрузки на платформы поврежденных танков в количестве двух десятков, он обнаружил здесь три эшелона, на платформах стояло до полусотни на вид вполне целых Т‑26 и БТ‑7. И тут Черняховского пробрало – это танки из его корпуса, полностью небоеспособные, сломанные, с началом войны оставили в лагерях для ремонта. Только как восстановить сломанные машины, если запчасти к ним днем с огнем не найдешь, заводы перешли на выпуск только новейших танков, производство старых образцов прекращено еще с прошлого года. И на маршах его дивизия потеряла танков намного больше, чем от огня противника – ходовая часть просто не выдерживала нагрузок, отработавшие свое двигатели ломались еще быстрее. Вот и воюй с такой матчастью, зачем ее было вообще отправлять в корпуса, если все знали, что в войсках такие поломки ремонту не подлежат! А только прибавляется головной боли командирам – ведь они отвечают за эвакуацию негодной бронетехники из зоны боевых действий.

А почему ломались танки?!

Безумные марши петлями, совершенно не продуманные штабом СЗФ, для наступления определяли широкую полосу в 90 км, вот и размазывай по такой дистанции боевые машины цепочкой как хочешь!

Танкисты воевали героически, 25 июня растрепали колонну немецкой мотопехоты и ушли на 6 км вперед, лоб в лоб столкнувшись с 1-й германской танковой дивизией генерала Крюгера, как удалось установить у наскоро допрошенных пленных. Во встречном бою сгорели 84 БТ‑7, горьки потери убитыми – командир 55-го танкового полка майор Онищук, комбаты майор Александров и капитан Иволгин, ремонтные бригады вместе с помощником комдива по технической части подполковником Соболевым.

Да, с отчаянной смелостью сражались танкисты, вот только их героизм так и не смог устранить те страшные ошибки командования, которые накладывались одна на одну из-за неумения применять танковые соединения. Дивизии и полки атаковали врага с разных направлений, не согласуя свои действия ни с соседними частями, ни со своей собственной артиллерией и пехотой, хаотично и в совершенно разное время. Подвоз горючего не был обеспечен, пока 23-я дивизия сражалась, 28-я 24 июня простояла день, дожидаясь бензозаправщиков – тех бомбила с воздуха и расстреливала на дорогах вражеская авиация.

Вот так и воевали, с матами и большой кровью, вскоре потеряв почти все танки, но прикрыв отходящие стрелковые дивизии. Пропал без вести командир корпуса генерал-майор Шестопалов, ищут, но пока безуспешно. В командование пока временно вступил начальник АБТУ фронта полковник Полубояров. И у самого болит душа – сгоревших и подбитых вражескими пушками было немного, около половины, большую часть танков экипажи побросали на пыльных литовских дорогах из-за неустранимых поломок и отсутствия горючего.

Сейчас, смотря на длинную вереницу платформ, на которых стояли его танки, полковник ощутил себя обокраденным – семь десятков боевых машин, труд многих тысяч советских людей, недоедавших и недосыпавших целыми месяцами, на путях застыл мертвым железом. Это тоже потери, те, которые нанесла война, еще не успев начаться!

Командир 118-й стрелковой дивизии генерал-майор Гловацкий Островский УР

– Главное оружие командира есть его подчиненные. – Гловацкий впитал на всю жизнь сказанные в училище слова. И теперь повторил их в который раз, убеждаясь в правильности. Если что-либо идет наперекосяк или чего-нибудь не получается, то все вопросы к тебе лично – ведь для решения задач у офицера есть подчиненные, что выполняют отданные тобою приказы. Вот только, к большому стыду, укоренилось в мозгах у многих иное отношение к данной им власти, не как к мере суровой ответственности за решение задач и правильного целесообразного использования личного состава, а как к некоему мерилу своего статуса. И откуда бы взялись тогда прописные истины, что в большом ходу, типа «я начальник – ты дурак, а ты начальник – я дурак»?! И воспринимают такие типажи власть по старинному российскому принципу – «что хочу, то и ворочу»!

Николай Михайлович посмотрел вослед поднимающимся клубам пыли – с высоты такие хорошо видны, прямо вопят о том врагу, как бы говоря ему, что моторизованная колонна противника на марше. И ничего не поделаешь, лето жаркое, даже здесь, в относительно прохладных районах, свыше 30 градусов по Цельсию, тут и работать не хочется, а воевать тем более. А ведь придется, куда деваться!

В уходивший отряд для прикрытия подступов к УРу с юго-западного направления Гловацкий передал единственную в дивизии подвижную часть – разведывательный батальон, с восемью пушечными бронеавтомобилями БА‑10. Его усилили ротой из 529-го мотострелкового полка, ротой танков Т‑26 и противотанковой батареей из состава 163-й моторизованной дивизии, вернее той ее части, эшелоны которой были задержаны в Острове, – три батальона, два дивизиона артполка, рота разведбата, почти сотня танков. И главная надежда Гловацкого – рота танков КВ из 7 машин с 76-мм пушками и 3 с установленными в башнях 152-мм гаубицами. Сейчас эти грозные машины спешно осваивали экипажи, составленные как из военных, так и механиков-водителей, прибывших с Кировского завода, для сопровождения и обучения. Для «Климов» вовсю отрывали капониры – эти прекрасно забронированные тяжелые танки как нельзя лучше подходили для усиления позиций – Николай Михайлович рассчитывал применить их как «подвижные ДОТы» и в качестве самоходной артиллерии, пока отсутствующей в РККА.