Читать книгу "Маленькие люди - Олег Рой"

– Очень приятно, – ответил я. – А я Фокс, Фокс Райан.

– Уже знаю. Думаю, что уже полгородка знает. При всех своих достоинствах Мэри совершенно не умеет хранить чужие секреты.

Она наколола сосиску на вилку, обмакнула ее в кетчуп и откусила. При этом я поймал себя на мысли, что все ее действия были какими-то возбуждающе-живыми, словно наполненными животным магнетизмом.

– И каково это – стать таким? – спросила она. – Простите за любопытство, конечно…

– Относительно безболезненно, – ответил я. – Правда, приходится заново учиться ходить. И не только ходить. Например, и есть.

– Потрясающе, – заметила она, жуя. Подобное поведение меня всегда раздражало, но в случае с Барбарой раздражения почему-то не возникло. – Я б с ума сошла, наверно. Даже не представляю, каково это…

Она доела свою многострадальную сосиску и поставила острые локти на столешницу, подперев голову:

– А может, и не сошла бы. Мне в жизни всякое пришлось повидать. Нет, наверно, не сошла бы.

И деловито принялась за вторую сосиску.

– А вы местная? – решился спросить я.

Она отрицательно качнула головой:

– Не-а. Вы не поверите, я из Солт-Лейк-Сити.

Я невольно присвистнул, чего со мной ранее никогда не случалось:

– И как вас сюда занесло?

– Когда-то Мэри-Сью довольно много и подробно рассказывала мне о Хоулленде, городе, населенном такими же, как она. Мэри – моя старая подруга. То есть не старая, конечно, а давнишняя. И когда она свернула удочки и уехала домой, я через пару месяцев тоже решила плюнуть на все и поискать это карликовое Эльдорадо. Кое-какие сбережения, пусть и не великие, у меня водились. Я закруглила все свои дела, быстренько собралась и оказалась здесь. – Предвосхищая следующий вопрос, она поспешила объяснить: – Заведение через дорогу принадлежит мне.

Я изумленно уставился на нее.

– Но почему вы решили заняться именно этим бизнесом?

– Потому, что я его купила, – недоуменно сказала она.

– Нет, почему именно секс-шоп?

– А почему бы и нет? Какая разница, – ответила она. – В маленьких патриархальных городах страсти кипят ничуть не меньшие, чем в мегаполисах, просто местные жители привыкли закрывать духовку, чтобы соседям не было видно, что у них варится в горшочке. Плюс к тому туристы.

Она споро расправилась и со второй сосиской, словно боялась, что ее украдут. Теперь настала очередь яичницы и картошки.

– Каждый божий день ко мне вваливается гогочущая толпа. Они отпускают одни и те же шуточки и остроты. В основном по поводу сравнения размеров моего товара с ростом среднестатистического горожанина. Все это довольно убого, но каждое такое посещение пополняет мой карман парой сотен портретов сэра Чарльза Ламеля[5]. При этом покупают они то, что можно купить в интернете за десятую часть от этой суммы. Причем делают это не смущаясь, как монахини-кармелитки, и не торгуясь за каждый пенни. Мне кажется, это довольно неплохой бизнес.

Я вынужден был с ней согласиться.

До конца трапезы Барбара успела посетовать на свое вынужденное безделье из-за простоя цирка:

– Кто бы мог подумать, что почти весь городской бизнес завязан на то, будет работать цирк или нет, – говорила она, поедая картошку, – и при этом персонал цирка – едва ли не самые бедные люди в городе. Вы ведь там еще не были?

– Сегодня как раз собираюсь пойти, – сообщил я. – У них вроде вечером бенефисное представление.

Барбара даже в ладоши захлопала:

– Ура! Значит, старик Блейк пошел на поправку.

– Ну, не такой уж он старик, – хмуро буркнул я. Насколько я знал, Блейк был ненамного старше меня.

– Какая разница? Старик не старик, но это же значит, что скоро в город опять потянутся туристы. Вот и дела наладятся.

Она тщательно подобрала тостом остатки кетчупа. Аппетит у Барбары был просто зверский.

Она, видно, заметила, что я за ней наблюдаю, и торопливо сказала:

– Вообще-то я сижу на диете. Вот только сейчас не выдержала и сорвалась.

Я понимающе улыбнулся.

– Не ждите только увидеть здесь что-то вроде Цирка дю Солей в Кодаке, – предупредила она. – То есть артисты, может, и не хуже, даже лучше, на мой взгляд, но само здание – отнюдь не «Истмен Кодак».

Я в цирке не был ни разу, насколько я помню, потому все вышеупомянутые названия мне ни о чем не говорили.

– Я пойду, – сказала она, вставая. – Спасибо за компанию. Черт побери, придется заняться уборкой. Ненавижу убираться, если честно. Думаю, увидимся у Мэри. Приятно было познакомиться.

– О’кей, – сказал я. – Мне тоже приятно. Итак, до встречи.

– До встречи, – сказала она и буквально упорхнула. А я подумал, что только что поговорил с той самой «акулой», которая лишила Ариэль ее бесплатной библиотеки. И акула показалась мне не такой уж и кровожадной.

Мое представление о цирке, признаюсь, было довольно убогим и основывалось не на личном опыте, а на смутных ассоциациях. При слове «цирк» мне представлялись гротескные звуки духового оркестра, аляповатые воздушные шарики и дрессированные собачки с бантиками. Да еще кривляющиеся дураковатые клоуны. Поэтому то, что я увидел, вызвало у меня когнитивный диссонанс.

Все началось в тот момент, когда я вышел на площадь перед цирком. Точнее, это была не совсем площадь, а просто обширное открытое пространство с полупустой автостоянкой с одной стороны и захудалым стеклянным павильоном непонятного назначения, похожим на провинциальную автостанцию, с другой. Здание цирка массивно и грозно нависало над всем этим.

Я не ошибся, это действительно был брох, причем очень древний. Меня сразу же удивило, как этим крепостным зданием еще не заинтересовались археологи и историки – сохранившиеся в относительно целом виде брохи можно и в Шотландии-то по пальцам пересчитать. К тому же все они относятся уже к первому тысячелетию нашей эры. Этот, хоть я и не археолог и не историк, был, на мой взгляд, гораздо древнее.

В любом случае устраивать цирк в брохе – все равно что организовать ночной клуб с дискотекой в пирамиде фараона. И тем не менее именно над сложенными из довольно больших, в полметра высотой, тесаных камней стенами возносился цирковой шатер. Он был латаный-перелатаный, выцветший и потемневший от времени, а намалеванные на нем лица, возможно, клоунов превратились в пугающие темные пятна, лишь отдаленно имеющие сходство с человеческим лицом.

Как ни странно, все это в целом – древние стены, шатер над ними – не произвело на меня гнетущего впечатления. Скорее наоборот – я ощутил какую-то странную эйфорию, почувствовал предвкушение чего-то хорошего. Непонятно даже, откуда оно взялось. Пришел я заранее, потому какое-то время прослонялся вокруг броха, предварительно убедившись, что двери, ведущие внутрь, накрепко закрыты. Площадь была безлюдной, я оказался единственной «ранней пташкой».