Читать книгу "Бутырка. Тюремная тетрадь - Ольга Романова"

Я подробно объясняю начальнику, что действительно, Б. нам помогал: не бесплатно, но за деньги — честно. Мы ему за это благодарны, но он перешел границу «помощь-вымогательство». Он предложил скидываться не по 300 000, а по 500 000 рублей в месяц: 200 000 — ему, 300 000 — руководству СИЗО, чтобы сидеть тихо-спокойно. — Так мы и так сидели спокойно, — говорим. Все ок. «Ну, тогда будут проблемы», сказал он. И они начались.

В общем, после этого разговор с начальником Бутырки у нас быстро закончился. Он, видимо, решил не задавать мне больше вопросов, дабы не услышать еще что-нибудь интересное о своих подчиненных и партнерах.

Так и староста, и начальник СИЗО лишились денег. А я лишился нормальных условий. Жаль — ведь староста храма действительно помогал. Правда, если бы у нас в стране были бы человеческие, а не звериные, законы, то я смог бы получать домашние котлеты не с черного хода, а через официальную передачу. И все остальные тоже.

Расплата за откровения: «особо опасен»

23.04.09

…Вчера я встретил на сборке нашего общего — в прошлом — с Максимом сокамерника, Диму. Он меня огорчил: оказывается, сразу после завершения проверки в нашем СИЗО со стороны вышестоящих структур Максима перевели сначала в общую камеру, а затем — буквально через день — на воровской продол, о котором я писал раннее. При этом у него изъяли на склад большую часть личных вещей: одеяло, одежду и т. д. И самое главное: в его личную карточку наклеили красную полосу, то есть он теперь особо опасен. Вот и борись теперь с коррупцией в милицейских рядах.

Это не кончится никогда

18.05.09

С тех пор писем (переданных нелегально, за деньги) от заключенного Александра не было. Его свидания с женой также оказались невозможными — в связи с резким служебным ростом судьи, который давал разрешения на свидания, и занятостью других судей, которые могли бы его дать. Поэтому дальше будет писать жена: сколько и кто у нее вымогал взяток на стадии следствия и суда, сколько взяток она раздала в тюрьме, как подкупала конвой в суде, и как судья Пресненского суда Москвы в ответ на реплику адвоката «Это не доказано следствием» отвечал: «А следствие догадалось…»

Заключенный Александр «заморожен»: помещен в камеру со стукачами, свидания с ним негласно запрещены. Возможно, он получает передачи. По крайней мере, их берут: доставляют ли — неизвестно. На жену была формально записана половина бизнеса Александра. То есть в момент кризиса ей достались выплаты по кредитам (миллионы долларов), не говоря уже об обязательствах перед работниками. На сегодняшний день у жены пять гражданских исков от банков в судах Москвы. Имущество не продается — кризис. Заказчик дела против ее мужа тоже перестал платить исполнителям: дело-то сделано. Спорный актив, за который сидит Александр, приносит отрицательную доходность. В Арбитражном суде Москвы за «решение вопроса» попросили предоплату почти в полмиллиона евро.

Жена арестованного: в день ареста мужа мне объявили таксу. Полтора миллиона долларов до и столько же после

* * *

Самый большой кошмар в жизни жены арестованного — это друзья. И твои, и его, и общие. Самые честные из них те, кто в первую же секунду отказался от тебя и от него. Сначала ты негодуешь, а потом, спустя месяцы и, наверное, годы, понимаешь — эти были лучше. Лучше, чем те, кто звонил и предлагал помощь в первый месяц. А потом тихо уходил. Уже зная досконально твои реальные проблемы. Вот этим — уходящим — ты отдашь все. И среди этих встретишь мародеров. Тех, кто без тебя залезет в твой дом и вынесет оттуда все, включая батареи отопления. «Тебе ведь это уже не нужно».

Когда это случилось, когда мародеры — лучшие друзья — вынесли из нашего дома все, включая батареи, мне позвонил «смотрящий по Москве»: «Отбирать последнее у зека нехорошо», — сказал он мне. Я знаю. Я не дам их адрес. У них новорожденные двойняшки.

* * *

Зато — за то, видимо — бывает и другое. Бывает, когда люди, которых ты считал приятелями, оказываются друзьями. Это главное ощущение в жизни. Вообще — главное.

Ужасно видеть жен. В смысле жен арестованных. Я два раза в месяц (если повезет, больше не положено) хожу на свидания. Везло раза два. Первые четыре месяца вообще свиданий не давали. Дали — не дали, не важно, таскаюсь в Бутырку сильно чаще, чем на работу. И всегда — ВСЕГДА, МАЛЬЧИКИ, у меня грамотная подборка респондентов — 90 процентов жен приходят в первый и в последний раз. На ком вы женитесь?

Впрочем, есть три вида жен арестованных. С первым видом понятно, тут красок не хватит. Второй вид — Мурки. Ну, не знаю, как еще живописать. Это — соратницы. Но это к блатным. Они хорошие, правильные, по возможности верные. А если и не очень верные, то как-то по-честному, в очереди на свидание первой встречной все расскажут, и ему тоже, и порыдают, и покаются, и колбасу принесут… Третий вид — железные курицы. Безмозглые дуры, которые скрывают от детей, что случилось с их отцом. Потому что им «стыдно». Это в основном жены крупных чиновников. Чиновники женились на «правильных девочках». А теперь «девочкам» стыдно. А замуж выходить не стыдно было? Тьфу на них. Я Мурок люблю.

Фиг бы с ними, с женами. Матери — из железных куриц — тоже иногда отказываются от своих сыновей, попавших в беду. Редко, но бывает.

Я — нелегально, конечно — дружу с сокамерниками мужа. Это когда его куда-то запирают, они мне звонят, предупреждают, и мы начинаем общаться. Первым делом они дают телефоны своих жен, чтобы у меня была связь «на всякий случай»: им-то они первым позвонят, а со мной может и не получится. Сколько я уже пережила таких жен — не сосчитать. Потом они перестают брать трубку, потом сокамерники (скорее всего, уже бывшие сокамерники мужа — их часто перетасовывают) начинают звонить только мне, предают приветы мужу (понимая, что он тоже сейчас позвонит), и говорят страшные слова: «Нас никто не ждет». Да знаю я, давно знаю. Да вы и сами понимаете. Какая жена крупного, или даже среднего, бизнесмена будет вас ждать восемь лет? Так и деньги кончатся. Восемь — это как минимум, если не по «делу ЮКОСа». Если по ЮКОСу — больше. И неважно, что ваша фамилия не Ходорковский. Если по ЮКОСУ, начинайте с одиннадцати. Кинг сайз, как говорили на свободе.

Ей-богу, судьи знают это лучше меня. Во всяком случае, судя по приговорам.

* * *

Суд и следствие — это отдельная песня. Перефразируя поэта, скажу: «Суд и следствие: кто более матери-истории ценен?». Однако ценники одинаковые, что там, что там. Они продают надежду. Они хотят взять денег, дать взамен надежду, а потом отключить мобильники. Не верьте им, девочки.

В день ареста моего бизнесового мужа посредник — не хрен собачий, а цельный генерал-лейтенант — объявил мне таксу: полтора миллиона долларов сразу, и муж выйдет. Потом еще полтора — за закрытие уголовного дела. Я пошла с шапкой по всем знакомым и незнакомым, занимая ненадолго — как я думала. Вот муж выйдет, и все отдаст, и все получится. Дура.