Читать книгу "Минин и Пожарский - Руслан Скрынников"

Жалованье дворянам и подготовка к войне опустошили государеву казну. Столкнувшись с финансовыми затруднениями, Отрепьев решил поправить свои дела за счет церкви. Он взял три тысячи рублей у Иосифо-Волоколамского монастыря, пять тысяч рублей – у Кирилло-Белозерского монастыря и тридцать тысяч – в Троице-Сергиевой обители. То было лишь начало. Скудеющие дворяне с жадностью взирали на несметные богатства монастырей. В кругу советников-протестантов Отрепьев охотно обсуждал проекты частичной секуляризации доходов церкви и обращения их на нужды казны и дворянства. До поры до времени церковники прощали самозванцу его подозрительные связи с католиками и протестантами. Но посягательство на их кошелек оказалось для них поистине непосильным испытанием.

Помолвка царя с Мариной Мнишек подлила масла в огонь. Фанатики честили царскую невесту как еретичку и язычницу. Они требовали вторичного крещения польской «девки». Но патриарх Игнатий не поддержал их. В угоду царю льстивый грек согласился ограничиться церемонией миропомазания, которая должна была сойти за отречение от католичества. Лжедмитрию удалось сломить сопротивление духовенства. 10 января 1606 года близкие к нему иезуиты сообщили, что противники царского брака подверглись наказанию, но никто из них не предан казни.

Свадьба Лжедмитрия дала новую пищу для агитации против него. Дело дошло до того, что юродивая старица Елена стала предсказывать царю смерть на брачном пиру. Лжедмитрию тотчас сообщили о ее пророчестве. Но он посмеялся над ним.

Разоблачение надвигалось неотвратимо. О самозванстве царя толковали как враги, так и друзья. Отрепьев не мог положиться даже на ветеранов. Некогда изменники братья Хрипуновы, сбежавшие в Литву, первыми «вызнали» в беглом монахе государева сына. После воцарения Лжедмитрия Хрипунов вернулся в Россию. На границе он встретил давнего знакомого капитана Боршу, проделавшего с царевичем путь от Путивля до Москвы. Взяв с Борши клятву насчет молчания, Хрипунов сообщил ему, что в Москве уже дознались, что царь не истинный Дмитрий, и скоро с ним поступят как с самозванцем.

Лжедмитрий еще сидел на троне, а его знатные противники готовы были перессориться из-за того, кто наследует его корону. Из дипломатических соображений бояре готовы были преподнести шапку Мономаха Владиславу. Кандидатура принца призвана была предотвратить раскол, который неизбежно привел бы к крушению заговора. Но католический принц удовлетворял далеко не всех московитов. Противники Владислава вспомнили о царе Симеоне Бекбулатовиче, некогда посаженном на московский трон по воле самого Грозного. Толки насчет Симеона достигли дворца, и Отрепьев счел благоразумным покончить с мирской карьерой крещеного хана. 25 марта 1606 года Симеона постригли в монахи и увезли под стражей в Кириллов монастырь на Белоозеро.

В московском войске числилось пять тысяч стрельцов. Командовал ими верный царю Петр Басманов. Стрельцы несли охрану Кремля, и пока они сохраняли преданность царю, заговорщики не могли рассчитывать на успех. Однако к началу марта 1606 года среди кремлевских стрельцов замечена была «шатость». Многие открыто толковали, что царь не истинный Дмитрий. Когда разговоры дошли до слуха Басманова, тот тайно учинил большой розыск и арестовал семь человек – организаторов смуты. Самозванец устроил показательный суд над ними и выдал осужденных на расправу их же товарищам.

Обстановка в Кремле накалилась до предела. В начале апреля во дворце произошел характерный эпизод. На званом пиру Отрепьев потчевал бояр изысканными блюдами. Среди других яств на стол подали жареную телятину, употребление которой было запрещено церковью. Василий Шуйский стал потихоньку пенять царю на нарушение церковных правил. Государь оборвал его. Но тут в спор вмешался Михаил Татищев, который считался любимцем царя. Отец Татищева верно служил Грозному, за что получил в опричнине чин думного дворянина. Михаил не оказал особых услуг Лжедмитрию, но тот возвел его в окольничие, невзирая на его худородство. Татищев грубо выбранил государя за приверженность к нечистой пище. В наказание за такую дерзость Отрепьев велел сослать Татищева в Вятку и содержать в тюрьме в колодках, «потаив имя его». Конфискованный двор окольничего он отдал одному из приехавших шляхтичей.

Расправа с Татищевым смутила заговорщиков, и они сделали все, чтобы вызволить сообщника. Через своего «братанича» Петра Басманова Василий Голицын и прочие бояре настойчиво просили государя простить Татищева. За ревнителя благочестия заступилась вся дума. Лжедмитрию пришлось отменить свой приказ и без промедления вернуть крамольника в Москву. Инцидент с Татищевым обнаружил полную зависимость Отрепьева от Боярской думы.

Прибытие Мнишка с воинством ободрило Лжедмитрия. Но успех связан был с такими политическими издержками, которые далеко перекрыли военные выгоды. Брак Отрепьева с Мариной, заключенный вопреки воле духовенства, окончательно осложнил положение. Царскую свадьбу предполагалось отпраздновать в воскресенье 4 мая 1606 года. Но в назначенный день свадьба не состоялась. В глубокой тайне жених просил у папы Римского разрешения на миропомазание и причащение Марины по православному обряду. Без подобного акта Мнишек не могла стать московской царицей. Ватикан отвечал царю решительным отказом. Попав в трудное положение, Отрепьев решил соединить церемонию свадьбы и коронацию воедино. Сложный обряд понадобился самозванцу, чтобы не раздражать ни православных, ни католиков. Московское духовенство и дума согласились исполнить его волю лишь после долгих препирательств и споров.

Свадьбу сыграли 8 мая во дворце. Поутру молодых привели в столовую избу, где придворный протопоп Федор торжественно обручил их, после чего чету проводили в Успенский собор. Патриарх короновал католическую невесту царской короной и совершил миропомазание, но царица не взяла причастия, как того требовала утвержденная думой процедура.

Отказ Марины принять причастие возмутил православных. Едва коронация кончилась, как дьяки под разными предлогами выставили послов и иноземцев из церкви и заперли двери за их спиной. Сразу после этого патриарх обвенчал царя с Мнишек по православному обряду. Невзирая на запрет Ватикана, Марина приняла православное причастие без тени смущения или колебания. Вероотступничество не слишком тревожило Мнишек. Куда больше ее занимал тщеславный вопрос: хороша ли она в русском платье, в которое обрядили ее по настоянию бояр?

Вельможи давно уже знали, что за птица был их государь. Но они все еще усердно разыгрывали свои роли. Стоило Гришке кивком подать знак Василию Шуйскому, и тот раболепно склонялся к трону, чтобы удобнее устроить на скамеечке его ноги, не достававшие до пола. Могущество монарха было, однако, призрачно. Историческая драма все больше напоминала фарс. Бояре свысока взирали на низкорослую пару, не имевшую и тени законных прав на престол и тщившихся изобразить величие. Хотя образа висели невысоко, молодые не могли приложиться к ним, и слугам пришлось расставить скамеечки для них под иконами.

Правление Отрепьева не принесло народу перемен к лучшему. Весной 1606 года столичный посад был вновь охвачен брожением. Действуя в интересах дворян, Отрепьев далек был от мысли о восстановлении права крестьянского выхода в Юрьев день. В годы голода немало крепостных крестьян искали спасения на плодородных степных окраинах. При Лжедмитрии дума разработала закон, определявший судьбу этих беглецов. Те, кто бежал в дальние места от крайней нужды и бедности, получили разрешение не возвращаться к старым землевладельцам. Закон не предусматривал освобождения беглых. Он лишь закреплял их в крестьянстве либо в холопстве за новыми землевладельцами. Таким образом, речь шла об уступке не крепостным крестьянам, а состоятельным дворянам преимущественно южных уездов, которые успели привлечь на свои земли чужих крестьян. Законы Лжедмитрия подтвердили старые постановления о пятилетнем сроке сыска беглых крестьян.