Читать книгу "Керченская катастрофа 1942 - Всеволод Абрамов"

18–19 мая в руках обороняющихся оставалась небольшая территория на берегу пролива около Еникале, Капканы. Из сохранившегося "Плана обеспечения переправы войск в Еникале", подписанного командованием 51-й армии, видно, что вся эта территория была разделена на секторы, за оборону которых отвечали полковники Волков В. В., Зубков М. К., Людвигов Н. И., подполковник Татарчевский П. М. В их распоряжении находились сводные отряды из остатков 77-й горнострелковой, 302-й, 404-й стрелковых дивизий, 95-го пограничного полка.[116]О напряженности боев на этом плацдарме свидетельствует донесение заместителя начальника политического отдела 51-й армии полкового комиссара Жигунова в политуправление Северо-Кавказского фронта. Оно же ярко показывает и организацию партийно-политической работы, которая проводилась с воинами в этой тяжелой обстановке. В документе описывается один день 18 мая в секторе № 2, где бои вела группа 77-й горно-стрелковой дивизии. "Части дивизии прочно удерживают свои рубежи. Созданы заградительные отряды. Утром танковая атака противника. Подразделения левого фланга получили приказ перейти в контратаку. Лозунг, выброшенный батальонным комиссаром Плотицыным "За Родину! За Советскую власть!", повторялся бегущими в атаку, все кричали "ура". Зенитчики открыли стрельбу по танкам. Два танка подбиты, один сгорел, три повернули обратно. Дивизия заняла две высотки и значительно улучшила свои позиции. Организовано два отряда. В них созданы партийные организации, назначены секретари партбюро, комиссары, инструктора пропаганды из числа политработников, присланных политотделом армии. До бойцов доведен приказ тов. Мехлиса об обороне, сводка информбюро об успехах на харьковском направлении. Когда тов. Мехлис снова появился в дивизии, бойцы через политработников и агитаторов узнали немедленно об этом. Провели беседы и работу по сбору вооружения и боеприпасов. Рассказали об отражении дивизией танковой атаки. Разыскали брошенную зенитную пушку и два миномета, их немедленно использовали. Хорошо работала телефонная связь. Бойцы на передовой обеспечивались водой, а к вечеру большинство получило горячую пищу. Создали второй эшелон численностью до 400 человек, который развернулся скоро в полк. В боях героически погиб военком дивизии Карпов. По предложению полковника Волкова батальонный комиссар Плотицын принимает обязанности военкома. Противник весь день подвергает части дивизии минометному и артиллерийскому огню, а также обстреливает из танков. Следует особенно отметить лейтенанта Литнивецкого П. Г., командира батареи, отразившего танковую атаку и подавившего одно орудие противника. Лучшие бойцы расчета: сержант Палий, красноармейцы Никитин, Рябенко, Галимов, Валеев. Когда лейтенант Литнивецкий был ранен, его сменил сержант Палий, и орудие продолжало разить врага. Подразделение майора Лавриненко, назвавшее себя "50 отважных", взяло село Опасное, выбив оттуда фашистских автоматчиков. Они захватили и подожгли 3 мотоцикла. Комиссаром отряда был старший политрук Маслов. Комсомолец Шварчук И. И. был тяжело ранен в легкое, ногу и руку. С поля боя отходить отказался, он сказал: "Желаю быть свидетелем победоносного боя"[117]19 мая плацдарм в Еникале обороняло до 3 500 воинов, вооруженных стрелковым оружием и гранатами. Артиллерии у них уже не было. Правда, с противоположной стороны пролива обороняющихся поддерживала береговая артиллерия. В полдень по приказанию Мехлиса Л. З. к пристани Еникале были направлены два рейдовых тральщика, один железный катер и один понтон. Группой судов командовал все тот же капитан 3 ранга Студеничников А. Ф. При подходе к пристани железный катер и понтон погибли от минометного огня. Тральщики же благополучно подошли к пристани, которая удачно закрывалась от врага кирпичным зданием. Это обстоятельство дало возможность Мехлису Л. З., командованию 51-й армий и некоторым другим командирам и политработникам совершить посадку на суда. Перед отходом была поставлена дымовая завеса, для чего была подожжена резина.

Выйдя из дыма, тральщики подверглись минометному обстрелу, но, умело маневрируя, избежали прямых попаданий и благополучно добрались до противоположного берега пролива. Без сомнения, возвращение представителя Ставки Мехлиса Л. З. в Еникале являлось в той обстановке признаком его личного мужества, в котором большую роль играло чувство вины и ответственности за проваленную оборонительную операцию. Все, кто видел Мехлиса в Еникале, говорили, что он здесь искал смерти. Сталин тоже беспокоился за своего "любимца", но он не переживал за его возможную смерть (война есть война), он боялся, что представитель Ставки попадет в плен. В одной из своих телеграмм на Крымский фронт он предупреждал, что "так можно и в плен попасть". Если говорить объективно, то участие Мехлиса в обороне района Еникале 18 и 19 мая способствовало ожесточенному сопротивлению здесь остатков советских войск и эвакуации их из этого района.

Во второй половине дня с пристани Тамань Козлов Д. Т. снова стал настойчиво требовать немедленную посылку плавательных средств в Еникале с целью эвакуации последних защитников плацдарма. Его убеждали в крайней опасности этого предприятия, тогда Козлов Д. Т заявил, что сам поедет туда на катере. В конце концов его удалось отговорить от этой, можно сказать, убийственной поездки. Командующий фронтом уехал в Сенную[118]. Я не случайно так подробно остановился на поведении Козлова на таманском берегу. Чувство вины за провал Керченской оборонительной операции, горечь за погибших людей всецело поглотили командующего в эти дни. Он был растерян, морально надломлен. Предстоял отчет перед Верховным Главнокомандующим Сталиным И. В.

Ночью 20 мая из района Еникале были эвакуированы последние защитники. Руководил отходом полковник Меньшиков. Фашисты не преследовали отходящих, но огонь из орудий и минометов вели.[119]Правда, из-за темноты он был мало эффективным. Так закончилась эта тяжелейшая переправа наших войск.

Глава 5. После катастрофы

Над Керченским проливом наступила относительная тишина. Ярко светило солнце, после дождей буйно росла трава. А море вымывало на таманский берег трупы людей, их собирали и предавали земле. Этим же занимались и на Керченском полуострове. В бинокли, стереотрубы было видно, как фашисты на места боев сгоняют местное население, пленных. С помощью брошенных во время переправы лошадей трупы стаскивались в большие груды, обливались бензином и сжигались, хоронили людей и в больших воронках от авиабомб и снарядов. Тяжелый смрад шел с керченского берега. Обе стороны подсчитывали потери, приводили в порядок подразделения, переформировывались. Войска требовали питания, оружия, боеприпасов и много чего. Все ближайшие станицы, хутора, просто отдельные постройки на Таманском полуострове были забиты эвакуированными из Керчи войсками. После тяжелых боев и переправы люди спали по много часов. Назначенные командованием военные патрули часто принимали спящих за убитых. Боевая жизнь продолжалась, все понимали, что приближаются новые бои.