Читать книгу "Чародейка из страны бурь - Валерия Вербинина"

– Ну я вас умоляю, господин инспектор… Что за свидетель из этого типа? Он же бродяга и пьяница, его несколько раз задерживали в прошлом за попрошайничество…

– У тебя есть документы? – спросил Антуан у человека, сидящего на скамье.

– Нет, – мрачно ответил собеседник. – Но я Тома Филипп, и точка!

Врач, делавший перевязку, очевидно, натянул бинт слишком туго, и раненый ойкнул.

– Откуда ты родом? – продолжал допрос Антуан.

– Из Понтиви.

– Это в Морбиане[8], что ли?

– Да.

– Ты меня понимаешь? – спросил инспектор, переходя на бретонский язык.

– Как не понимать, – усмехнулся Тома. – Я бретонец, и не надо мне говорить, что я кого-то там убил. Я никого не убивал.

Антуан повернулся к присутствующим, которые напряженно ждали окончания беседы.

– Это точно не Фредерик Варен, – уверенно объявил инспектор. – Варен не говорит по-бретонски.

Фотографии, поздравления и орденские ленточки окончательно обратились в мираж и сгинули где-то вдали. Мэр понял, что лучше смириться, и тяжело вздохнул.

– Но по приметам он был похож на Варена… И он прятался… – Мэр смущенно пожал плечами. – Кажется, мы приняли желаемое за действительное. Да, господин кюре?

– Я думаю, вам лучше выйти к людям, которые собрались снаружи, – вмешался Антуан. – Объясните им, что произошла ошибка и что поиски продолжаются. Господин кюре! Жители наверняка будут сомневаться, пойдут всякие толки, будто бы власти не хотят, чтобы преступника убили на месте. Вам лучше поскорее успокоить людей – возможно, вам даже больше поверят.

– Вы правы, – кивнул священник. – Именно этим я и займусь.

– А поиски Варена надо продолжить, – добавил инспектор. – Кстати, господин мэр, я бы попросил вас позаботиться о Леоне, потому что это в ваших же интересах. Все-таки иметь надежного свидетеля, который может опознать убийцу, – большое дело. Понимаю, первый раз вам не повезло, но ведь это только начало. Что, если уже сегодня вы схватите мерзавца и упрячете его под замок?

– Вы думаете? – недоверчиво спросил мэр. – Конечно, я сделаю все, что в моих силах, но…

Кюре кашлянул.

– Нам лучше поспешить на площадь, – промолвил он негромко. – Толпа растет, еще немного, и она может стать неуправляемой.

– Еще минуту, – вмешался Антуан. – Я могу быть спокоен насчет Леона?

– Да, раз вы настаиваете, – пробормотал мэр.

– Очень хорошо. Тогда я пойду.

– Вы нас покидаете? – всполошился мэр. – Но, помнится, вы говорили о том, что собираетесь присоединиться к поискам…

– Вряд ли от меня будет много толку – есть люди, которые гораздо лучше знают здешние края. Нет, я, скорее всего, отправлюсь в Кемпер. Мне надо поговорить с вдовой Жерара… комиссара.

Он вернулся домой и, разъяснив Мариэтте положение вещей, быстро собрал небольшой чемоданчик, который собирался взять с собой.

– Когда ты вернешься? – спросила тетка.

– Не знаю. Возможно, я останусь там до похорон. Но вы не волнуйтесь, я пришлю вам телеграмму.

– Когда соберешься обратно, дай знать. Симон встретит тебя на станции.

– Хорошо. И раз уж меня тут долго не будет, крепко запирайте двери и окна на ночь и не забывайте спускать собаку.

– Хорошо, Антуан. Я буду тебя ждать.

Приехав в Кемпер, инспектор снял номер в гостинице возле вокзала, оставил там вещи, после чего отправился искать дом друга. Антуан мог взять извозчика, но ему хотелось пройтись пешком, тем более что от вокзала до улицы Астор, где жил Жерар, было меньше километра. Путь туда лежал через набережную реки Оде, по глади которой скользили редкие лодки. Антуан перешел на другой берег и вскоре был уже в самом центре города, возле главного собора. Центральная торговая улица Кемпера звалась Кереон, и инспектор вспомнил, как они с отцом гуляли по ней и покупали в лавках разные мелочи. Преодолев соблазн свернуть на нее, Антуан двинулся дальше. Он испытывал двойственное чувство – с одной стороны, он был рад видеть город своего детства, с другой же, его неприятно поразил царивший здесь провинциальный дух. После Парижа тут все казалось каким-то запущенным, застывшим и скучным, как человек в безнадежно вышедшей из моды одежде.

«Интересно, они хоть знают, что такое трамвай? И появится он тут лет через двадцать, не меньше… – Тут инспектору пришла в голову другая мысль. – А лет через сто, когда в Париже обычным станет летать из конца в конец на воздушных шарах, тут еще останутся фиакры, извозчики, старые лошади… Я прошел уже несколько улиц – нигде ни одного автомобиля… А вот наконец-то и улица, на которой живет… на которой жил Жерар».

Он постучал в дверь и, объяснив немолодой и некрасивой горничной, кто он такой и зачем приехал, остался ждать. Через минуту горничная вернулась.

– Госпожа Кервелла примет вас… Прошу.

Когда он вошел в гостиную, жена Жерара, стиснув в одной руке кружевной платок, стояла возле стола, опираясь свободной рукой на столешницу. На хозяйке дома было траурное платье, вероятно, оставшееся после похорон какого-то родственника, и его черный цвет удручающе подействовал на Антуана. В доме еще витал дух Жерара – инспектор заметил трубку на маленьком столике, какие-то журналы, пару мужских перчаток, – а это черное платье словно подчеркивало, что комиссара больше нет, что он уже никогда не вернется сюда и что его жизнь, какой бы она ни была, кончена. На стенах висели две картины с изображениями лошадей, которых Жерар так любил, и Антуан улыбнулся про себя.

– Господин Молине… Я очень рада… Жерар столько говорил о вас… Он так ждал вашего приезда… А теперь… И как ужасно получилось, что именно вам пришлось его опознавать…

Антуан пристально посмотрел на нее. Она была поразительно некрасива, с желтоватым нездоровым лицом и орлиным носом, который куда лучше смотрелся бы на мужском лице, но на женском только подчеркивал все его несовершенство. Когда жена Жерара, утирая слезы, сделала шаг к креслу, он заметил, что она еще и прихрамывает. Умело скроенное платье частично скрывало ее кривобокость, о которой упоминала Мариэтта. Красивым в мадам Кервелла был только голос – глубокий, мелодичный, хватающий за душу; но Антуан отлично понимал, что ни один мужчина на свете не способен довольствоваться только голосом, не обращая внимания на остальное.

Он произнес множество слов соболезнований, которых требовала ситуация, и хотя слова эти были совершенно искренними, его не оставляло ощущение, что он лукавит. Но мадам Кервелла, по-видимому, ничего такого не заметила, потому что расчувствовалась и заплакала.

– Мы так готовились к вашему приезду… Я заказала меню для торжественного обеда… – В ее взгляде мелькнул огонек надежды. – Может быть, вы не откажетесь остаться на обед? В память о Жераре…