Читать книгу "На примере брата - Уве Тимм"

Весь день ждем. Я на карауле. Трогаемся. На исходные к завтрашнему утру. Прибываем

12.7.

Отсиживаемся. Валим лес, чтобы прошли танки. Вечером на позиции.

13.7.

Заняли оборону на оборудованных позициях Артподготовка 2 м от окопа 17,2 Полдень танки Т-34 3 штуки прорываются мимо нас вынуждены отходить подавляющее превосходство Криль и Яух ранены и пропали

Мы под бешеным арт. и пулеметным огнем русских Шварц, Кониг, Райнеке и я прорываемся, отходим

В 2 Лемке и я на передовую вытащить Криля и Яуха. Пуля в каску. Пулемет. Ничего не получается, ползем назад.

Ночью отлично выспался

Это был эпицентр сражения на Курской дуге, куда были брошены три так называемых элитных дивизии СС — «Рейх», «Лейбштандарте» и «Мертвая голова», про эту битву рассказывал мне отец, утверждая, как позже вслед за ним и многие военные историки, что поворотной точкой в войне стал не Сталинград, а именно Курская битва.

Отец читал исторические труды, а также мемуары генералов, офицеров люфтваффе, которые стали выходить в начале пятидесятых. Генерал Галланд: «Первые и последние — истребительная авиация во Второй мировой войне». Генерал танковых войск Гудериан: «Воспоминания солдата». И конечно же «Проигранные победы» генерал-фельд-маршала фон Манштейна, который на 664 страницах своего опуса пытается доказать, что вермахт, а в особенности он лично прекрасно бы выполнили свои задачи, если бы не Гитлер, этот ефрейтор, со своими дурацкими приказами. В частности, фон Манштейн очень подробно разбирает и битву на Курской дуге.

Немецкое наступление началось 5 июля 1943 года силами 900 ООО немецких солдат, 10 ООО орудий, 1026 танков и 1830 самолетов. Им противостояли 1,3 миллиона красноармейцев, 20 300 орудий, 3600 танков и 2600 самолетов. 10 июля, как пишут историки, южнее Курска две танковых лавины двинулись навстречу друг другу. К вечеру поле битвы было усеяно сотнями горящих боевых машин обеих армий. Но исход сражения еще не был решен, еще неясно было, кто перехватит инициативу. 13 июля брат записывает в дневник: Ничего не получается, ползем назад. В тот же день проходят телефонные переговоры между Гитлером, генерал-фельдмаршалом фон Клюге, командующим группой армий «Центр», и генерал-фельдмар-шалом фон Манштейном, командующим группой армий «Юг». Фон Клюге хочет прервать сражение, фон Манштейн считает, что надо «биться до конца». Он обосновывает свои соображения тяжелыми потерями Красной армии. По тогдашним прикидкам потери эти составляли примерно 70 000 человек, из них 17 000 убитыми. Насчитывалось 34 000 взятых в плен и 6547 перебежчиков. Немецкие силы наступления докладывали о 3300 убитых и 7420 раненых — позднее цифра потерь возросла до 20 720 человек.

Гитлер выбрал компромисс, разрешив фон Клюге отступить, а фон Манштейну продолжить сражение. На основании чего Манштейн в своей книге и возлагает на Гитлера решающую вину за поражение в войне.

Сегодня просто в голове не укладывается, как можно было после войны, уже зная о массовых убийствах — истреблении — евреев, вести серьезные, развернутые дискуссии о том, каким образом войну все-таки можно было выиграть.

И нескончаемые дискуссии по домам, когда встречались бывшие фронтовики, стратеги в жилетках, чтобы снова и снова толочь воду в ступе, обсуждая судьбоносные и поворотные моменты войны: все эти пресловутые промахи Гитлера, Геринга, генерал-фельдмаршала Кейтеля по прозвищу Лакейтель. Смена стратегии. Почему силы люфтваффе были внезапно направлены на гражданские объекты противника, то есть на Лондон, Ковентри, Бристоль и Соунси, вместо того, чтобы продолжать планомерные бомбардировки аэродромов и авиазаводов, обеспечивая себе таким образом превосходство в воздухе для последующего вторжения. И снова и снова Дюнкерк — какие только слухи вокруг него не расползались, какие только теории еврейского заговора не плелись! Почему Гитлер остановил 12-й танковый корпус на подходах к Дюнкерку? Дав тем самым возможность двумстам тысячам солдат британского экспедиционного корпуса благополучно переправиться в Англию? И потом, конечно, самая роковая, непоправимая ошибка — нападение на Советский Союз только 22 июня 1941-го, потому что сперва решено было атаковать и оккупировать Югославию. Из-за этого пять решающих недель было потеряно, их-то потом и не хватило. Войска стояли уже под Москвой, когда грянула зима, и т. д и т. п. Медаль мороженого мяса, гитлеровская пила, отпускное ранение[28]. Это лишь немногие из множества подобных слов, что сопровождали все мое детство, нарочитой грубостью прикрывая прятавшуюся за ними ложь и трусость.

О войне много писали и в журналах, и в роман-газетах — грошовых брошюрках с воспоминаниями солдатни. Звучало это все примерно так же, как и на встречах боевых товарищей дивизии СС «Мертвая голова»: Судя по всему, русские танки были начинены динамитом, ничем иным взрывы такой чудовищной силы объяснить невозможно. Ходовые колеса, каждое под центнер весом, разлетались по воздуху на огромные расстояния. Столь внезапную для нас атаку противника мы тем не менее сумели сдержать. Саперы, стоявшие перед нами, несли тяжелые потери. С магнитными минами в руках они прыгали прямо на вражеские бронемашины, прилепляли мины к броне и так подрывали неприятельскую технику. Однако от взрывающегося танка и их самих уже не спасало никакое укрытие. Некоторых саперов кусками летящей брони буквально разрывало в клочья.

Война как приключение. Вермахт как агентство путешествий. Предвосхищение будущего, времен процветания, состоятельного туризма. Даже самый простой солдат приезжал на побывку домой победителем, колонизатором, и его рассказы, даже потом, уже после поражения, были пронизаны пафосом, которым отнюдь не в последнюю очередь вдохновлялись все эти захватнические войны: пафосом грабительского обогащения. Лососина из Норвегии, отменное датское масло, а потом — ну конечно же — Франция: шелковые чулки, трюфели, вина, шампанское. Вояки они, можно считать, никакие, но в остальном за то — стиль, культура, ничего не скажешь. А женщины? Просто класс.

А на востоке? На востоке просторы. Зерно, природные ископаемые, и все в несметных количествах, бери не хочу. Правда, вши, блохи, дороги непроезжие, но народ добродушный. Только порядка нет. Достаточно один раз зайти в русскую хату. Невообразимо. Восток — это было «жизненное пространство», жизненное пространство для заслуженных ветеранов СС, будущих владельцев наследных имений. Проекты нарядненьких, наподобие фахверковских, крестьянских домов соответствующими службами заселения уже вовсю разрабатывались. Можно было посмотреть макеты. Однако на предназначенных к заселению землях пока что жили миллионы русских, поляков, украинцев, евреев. Но и тут уже все было предусмотрено и продумано: для славянских недочеловеков — переселение, плюс к тому окончательное решение еврейского вопроса. Окончательное решение. Словосочетание позорное, запретное, табуизированное отныне и присно. А заодно и доказательство того, что язык, немецкий язык, раз и навсегда утратил свою невинность, чтобы не сказать — невиновность. Останутся уликами и все эти сокращения, иные из которых впечатались в немецкий язык каленым клеймом и не забудутся уже никогда: СС, СД, СА. Другие можно ныне расшифровать только по специальным справочникам: РФСС, ВГК, ГУДРиЗ[29]— буквомаскировки, на много лет пережившие войну. Зашифрованный язык сообщников, словесные обрубки, столь явственно перекликающиеся с образами физического увечья: угловато-беспомощная припрыжка хромоты, костыли и палки, заколотые английской булавкой пустые рукава, подвернутые пустые штанины, скрипучие протезы.