Читать книгу "Натюрморт с дятлом - Том Роббинс"

В этот момент словно по волшебству на нее повеяло прохладой. Поначалу принцесса испугалась, что над ее головой нависло зловещее облако сглаза и теперь уж наверняка высосет из нее остаток жизненной силы, но это было не так. Рядом с Ли-Шери стоял Бернард и держал над ней старый потрепанный зонтик.

– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросила принцесса, хотя и вполовину не так гневно, как ей хотелось бы.

Бернард тряхнул темными кудрями, указывая в сторону экрана, на который проецировалось изображение дельфина.

– Акулы – преступники морских просторов, – сказал он, – а дельфины – океанские бунтари.

– Ты чокнутый, – возмущенно прошипела принцесса.

– Тогда чокнись со мной.

– Угу, сейчас. У моей любви другой цвет волос.

Упоминание о цвете волос заставило Бернарда вздрогнуть, но принцесса этого не заметила. Она снова устремила все свое внимание на доктора Лилли.

– Ладно. Если захочешь меня увидеть, просто найди мой адрес.

– Я-то видеть тебя не хочу, чего не скажешь о местных властях. И вообще где я должна искать твой адрес? В справочнике чокнутых? Я не имею в виду «Желтые страницы».

– Посмотри. Просто посмотри.

Принцесса непроизвольно подняла глаза. На внутренней стороне зонтика ужасными каракулями было выведено: ЛАХАЙНА. ЛОДОЧНАЯ ПРИСТАНЬ. ШЛЮП «РАЗВЕСЕЛАЯ ПИРУШКА».

Бернард сунул зонтик в ладонь принцессы и, приблизив свои испорченные зубы к самому ее уху, шепнул:

– Ням.

Потом он исчез.

34

На ленч принцесса съела не то пу-пу из папайи, не то му-му из манго, не то еще какое-то фруктовое фу-фу, изобилующее переспелыми тропическими гласными. В жарком климате «А» превращается в тенистую арку, «О» – в сифон для газированной воды, «У» – в пещерку или туннель, где можно спрятаться от дневного пекла. «А» стоит, как серфингист, широко расставив ноги, «О» апельсином свисает с ветки, «У» крутит на стройной гавайской талии хула-хуп, а «И» и «Е» подражают пронзительным крикам мартышек и разноцветных птиц – собственно, из этих криков гласные и вышли. Согласные, как люди со светлой кожей, в знойном климате чувствуют себя плохо. Гласные созданы для южной неги, согласные – для северной энергичности, но 0–0 как рьяно аборигены пляшут бУУгИ-вУУгИ и как томно белые колонисты танцуют ВаЛЬС-БоСТоН.

Блюдо, которое принцесса выбрала на обед, называлось, кажется, авокадо-алоха или, может быть, гуайява-лава. Хулиетта перетирала деснами жаркое из телятины «по-миссионерски». Пляжные завсегдатаи толклись вокруг их столика и сыпали непристойностями. Хулиетта периодически взмахивала похожими на грабли руками, прогоняя молодых нахалов. Похоже, процесс доставлял ей удовольствие. Старушке гораздо больше нравилось отгонять серфингистов от принцессы, чем мух от королевы. Ли-Шери никого вокруг не замечала. Она пыталась решить, не отвести ли Бернарда в полицию во время обеденного перерыва.

Хорошо, допустим, он спас ее от солнечного удара, но принцесса, которую вызволил дракон, не может рассчитывать на хеппи-энд. Допустим, кипучая энергия Бернарда придает ему своеобразный шарм. Говорят, Люцифер был прекраснейшим ангелом на небесах, а самая широкая улыбка – у черепа. Этот Бернард определенно опасен. Из-за него пропали целых два дня симпозиума, и кто знает, на какую еще пакость он способен. Ли-Шери не сомневалась в своем гражданском долге. Вопрос заключался в следующем: сейчас или позже?

– Сейчас! – рявкнула принцесса. – Надо поспешить! – Она протянула старой служанке банкноту, чтобы та расплатилась за обед. Хулиетта уписывала свою телятину «по-миссионерски» с чисто миссионерским энтузиазмом.

– Встретимся в парке через двадцать минут, – сказала принцесса, не забыв подкрепить слова соответствующими жестами.

Когда она выходила из ресторана, один из пляжных гуляк крикнул ей вслед:

– Эй, рыжая, где твой огонек? У тебя между ног? Ха-ха-ха!

На ланае она нос к носу столкнулась с белокожими пришельцами с Аргона.

– Мутантка, – процедила сквозь зубы дама в тюрбане.

– На тебе клеймо, которое заметят на всех планетах галактики, – поддержал спутницу мужчина в феске. – Разве ты не понимаешь, что мутировала под воздействием солнечной радиации вкупе с избытком сахара и половых гормонов в организме? Солнце не обманешь!

– О господи, – простонала принцесса и, свернув с улицы, торопливо зашагала к пристани. – Иногда мне просто хочется купить литр краски для волос и сменить этот проклятый цвет!

Поднявшись на борт шлюпа, окрещенного «Развеселой пирушкой», она чуть не свалилась в воду от изумления: знакомое лицо, высунувшееся из каюты, обрамляла шевелюра такого же огненно-рыжего цвета, как и у нее.

35

– Если ты опять пришла меня арестовывать, – сказал Бернард, накручивая на палец пламенеющие кудри, – тебе надо знать, как я выгляжу на самом деле. Хорошему полицейскому должно быть известно об арестанте все. С другой стороны, если ты пришла, потому что я тебе понравился, у меня есть шанс понравиться тебе еще больше, ведь у нас есть нечто общее.

– Ну да, – мрачно проговорила принцесса. – Мы оба мутанты.

– Прости, не понял?

– Да нет, это я так. Значит, ты тоже рыжий. Это и вправду твой натуральный цвет?

– Ты спрашиваешь, не обошлось ли тут без хны? С этим цветом я появился на свет. Остатки черной краски только что отправились по канализации в море. Наверное, Жак-Ив Кусто сейчас плывет через этот поток и думает, что у какой-нибудь каракатицы опять потекла чернильная ручка.

– Ладно, предположим, ты рыжий, как и я. Но больше ничего общего у нас нет.

– Почему ты в этом так уверена?

– В мире есть два типа людей: одни – часть проблемы, другие – часть ее решения.

– Понятно. Я создаю проблемы, ты с ними справляешься? Вот что я тебе скажу, детка: в мире есть два типа людей – одни смотрят на жизнь и видят только побитую морозом тыкву, а другие – пирог с аппетитной корочкой.

(Все люди поистине делятся на два типа: одни считают, что в мире есть два сорта людей, а другие не так глупы, чтобы в это верить. Однако Ли-Шери и Бернард исполняли друг перед другом нечто вроде замысловатого танца, а потому не будем к ним чересчур строги.)

Этот разговор происходил на залитой полуденным солнцем палубе, но над головой Ли-Шери был раскрыт зонтик, тогда как Бернард пытался уместиться в крошечной, с кончик карандаша, тени гафеля. Волны Тихого океана, укрощенные волнорезом, качали их так же ласково, как пьяница баюкает бутылку.

– С рыжей шевелюрой твое лицо выглядит знакомым. Кажется, я видела твои фотографии.

– У меня отличный агент по рекламе. Мои фото можно встретить повсюду.

– Где, на фонарных столбах? Ты ведь известный бандит, да?