Читать книгу "Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой - Софи Ханна"

Пуаро ответил ей своей самой вежливой улыбкой.

– Мне стало бы куда легче, если бы вы все же припомнили, что вас так поразило в поведении мадемуазель Дженни. – Прервав разговор на этой реплике, бельгиец с достоинством отошел от вешалки и направился к столу.

Он ждал полтора часа, съел за это время отличный ланч, но Дженни так и не увидел.

Было уже почти два часа пополудни, когда в кофейне появился я, ведя в поводу мужчину, которого Пуаро принял за Генри Негуса, брата Ричарда. Но он ошибся – путаница произошла из-за того, что я оставил констебля Стэнли Бира в отеле дожидаться приезда Негуса и, едва тот прибудет, немедленно доставить его сюда, а человек, которого я привел, настолько занимал сейчас мои мысли, что ни о ком другом я и думать не мог.

Я представил его – Сэмюэль Кидд, котельщик, – и, внутренне ухмыляясь, наблюдал за тем, как Пуаро отшатнулся от субъекта, чья рубашка, на которой недоставало пуговиц, была запачкана сажей, а лицо недобрито. Нельзя сказать, чтобы у мистера Кидда были усы или борода, нет, зато он явно не ладил с бритвой. Все указывало на то, что он начал бриться, сильно порезался в процессе и бросил это занятие. В результате на одной стороне его лица красовался порез в окружении пятачка гладко выбритой кожи, а вторая сторона осталась целой и щетинистой. Причем решить, какая из двух выглядела хуже, было не так просто.

– Мистер Кидд хочет рассказать нам одну очень интересную историю, – сказал я. – Я стоял возле отеля «Блоксхэм» и ждал Генри Негуса, когда…

– А! – перебил меня Пуаро. – Так вы с мистером Киддом прибыли сюда прямо из отеля «Блоксхэм»?

– Ясное дело. А вы что думали, из Тимбукту?

– На чем же вы добирались?

– Лаццари разрешил мне взять один из автомобилей отеля.

– Как долго вы ехали?

– Минут тридцать.

– И как дороги? Автомобилей много?

– Да нет. Почти нет.

– Как, по-вашему, при других условиях вы добрались бы за меньшее время? – продолжал расспрашивать Пуаро.

– Вряд ли, разве что отрастили бы крылья. Тридцать минут – вполне приличное время, по-моему.

– Bon. Мистер Кидд, садитесь и расскажите Пуаро вашу чрезвычайно интересную историю.

К моему изумлению, мистер Кидд, вместо того, чтобы сесть, захохотал и повторил реплику Пуаро слово в слово, да еще и с преувеличенным французским, ну, или бельгийским акцентом: «Ми-истер Ки-ид, садитесь и расскажите Пуар-роу вашу чр-резвычайно-у интер-ресную истор-рию».

Пуаро явно был возмущен, услышав пародию на самого себя. Я уже начал преисполняться к нему сочувствием, когда он заявил:

– Мистер Кидд произносит мою фамилию точнее, чем вы, Кэтчпул.

– Ми-истер Ки-ид, – продолжал надрываться неряшливо одетый человек. – Ох, не обижайтесь на меня, сэр. Просто это так смешно. Ми-истер Ки-ид.

– Мы собрались здесь не для того, чтобы веселиться, – заметил ему я, уже несколько утомленный его выходками. – Пожалуйста, повторите все то, что вы рассказали мне около отеля.

Целых десять минут Кидд излагал историю, которая могла бы уложиться минуты в три, но она того стоила. Проходя мимо «Блоксхэма» накануне вечером, часов в восемь с минутами, он вдруг увидел женщину – она выскочила из дверей отеля и понеслась по ступенькам вниз, на улицу. Она тяжело дышала, вид у нее был напуганный. Он решил подойти к ней и спросить, не нужна ли ей помощь, но она оказалась проворнее его и убежала раньше, чем он успел с ней поравняться. Но на бегу она кое-что уронила: два ключа золотистого цвета. Сообразив, что выронила ключи, она повернула назад, поднимать их. Затем, зажав ключи рукой в перчатке, скрылась в ночи.

– Тут я и говорю себе, странно, что она так в них вцепилась, чудно́, – делился своими размышлениями Сэмюэль Кидд. – А сегодня утром гляжу – кругом полиция; ну я и спросил у одного из них, что, мол, за суматоха такая. А когда услышал про те убийства, то и подумал: «А ведь ты, должно быть, убийцу видел, Сэмми». Говорю я вам, вид у той леди был жуть до чего перепуганный, ну просто жуть!

Пуаро не сводил взгляда с одного из многочисленных пятен на рубашке рассказчика.

– Жуть до чего перепуганный, – повторил он задумчиво. – Ваш рассказ чрезвычайно любопытен, мистер Кидд. Два ключа, вы говорите?

– Совершенно верно, сэр. Два золотистых ключа.

– И вы стояли достаточно близко и разглядели?

– О да, сэр, – улица возле отеля «Блоксхэм» освещается хорошо. Разглядеть было нетрудно.

– А еще что-нибудь об этих ключах, кроме их цвета, сообщить можете?

– Да. Номера на них были.

– Номера? – переспросил я.

Эту деталь Кидд опустил и в первый раз, когда рассказывал мне эту историю возле отеля, и во второй, когда мы ехали сюда. А я… черт побери, я даже не догадался спросить. Я же видел ключ от комнаты Ричарда Негуса, тот, который Пуаро нашел в камине за плиткой. На нем был номер 238.

– Да, сэр, номера. Ну, знаете, сто, двести…

– Я знаю, что такое номера, – перебил я его сердито.

– Вы именно эти номера видели на ключах, мистер Кидд? – спросил Пуаро. – Сто и двести?

– Нет, сэр. На одном было написано сто с чем-то, если не ошибаюсь. На другом… – Кидд яростно поскреб затылок. Пуаро отвел глаза. – По-моему, на втором было написано триста с чем-то, – да, так, кажется. Хотя поклясться не могу, ну вы понимаете. Но перед глазами так и стоит: сто с чем-то и триста с чем-то.

Комната 121, Харриет Сиппель. И Ида Грэнсбери, комната 317.

В животе у меня вдруг стало пусто. Точно так же я чувствовал себя, когда увидел три мертвых тела и полицейский врач сообщил мне, что во рту у каждого из них обнаружена золотая запонка с монограммой.

Представлялось вполне вероятным, что вчера вечером Сэмюэль Кидд действительно столкнулся нос к носу с убийцей. «Вид у той леди был жуть до чего перепуганный». Я вздрогнул.

– Та женщина, которую вы видели, – спросил Пуаро, – она была блондинка, в коричневой шляпе и в пальто?

Конечно, он думал о Дженни. Я по-прежнему считал, что между двумя случаями нет никакой связи, но логика Пуаро была мне понятна: прошлым вечером Дженни металась по Лондону в состоянии сильнейшего возбуждения, как и та леди. Почему бы им не оказаться одним и тем же лицом?

– Нет, сэр. Шляпка на ней была, но бледно-голубая, а волосы темные. Темные и кудрявые.

– Сколько ей было лет?

– Не берусь угадать возраст дамы, сэр. Может быть, молодая, а может, и старая, вот все, что я могу сказать.

– Кроме голубой шляпки, что еще на ней было надето?

– Не могу сказать, что помню, сэр. Я все больше в лицо ей глядел, когда была возможность.

– Хорошенькая? – спросил я.