Читать книгу "Битва за космос - Том Вулф"

Сразу бросалось в глаза несколько проблем. Во-первых, проект «Меркурий» являлся гражданской программой; во-вторых, ракета, способная вывести капсулу на орбиту, еще не была разработана НАСА; в-третьих, полетом – по крайней мере в том смысле, какой вкладывали в это слово летчики, – тут и не пахло. Капсула «Меркурия» – не корабль, а консервная банка. Мало того, там не было даже окна, чтобы выглянуть наружу. Даже люка из которого можно было по-человечески вылезти: требовалась целая толпа работяг с гаечными ключами, чтобы астронавт выбрался наружу. Настоящая консервная банка. Представьте себе: вы отдали этому проекту два-три года, а потом он потерпел фиаско. А такое вполне возможно, потому что система «ракета плюс капсула» появилась совсем недавно и не была как следует доработана. И любой пилот, бывавший на собраниях Общества летчиков-испытателей, где показывали фильмы о великих идеях, которые так и не вышли из экспериментальной стадии, представлял, что это значит. Например, «Си Дарт», десятитонной реактивный истребитель, который должен был взлетать и приземляться на водных лыжах (на экране он выпрыгивал из воды, словно скачущий по волнам камешек, и зрители покатывались со смеху)… Или самолет с одним двигателем и двадцатипятифутовым пропеллером, установленным на хвосте, чтобы машина могла взлетать вертикально, как колибри (машина зависает на высоте сорок футов, хвостом вниз, с отчаянно рычащим двигателем, превращаясь из самолета в нелепый вертолет, а зрители умирают со смеху)… За всю историю авиации подобных фарсов, в основе которых лежали благие намерения, накопилось немало. И что в таком случае делать? Потерять три года летных испытаний? Тогда придется ждать очередного звания лишних три года. Отказаться от всего, чего добился за последние четыре-пять лет?… Шутка ли! Особенно для человека вроде Уолли. Он достиг как раз того положения, откуда действительно начинается подъем, если, конечно, сам не совершишь какого-нибудь опрометчивого поступка. Ширра вскоре должен был получить под свое командование боевую эскадрилью. Для летчика военно-морского флота это открывало путь к адмиральскому рангу.

Они говорили долго. В отличие от двадцативосьмилетнего Конрада Ширре в его возрасте было что терять. Но каждый офицер знал, что всегда может рискнуть своей карьерой во флоте и втянуться в то, что с некоторым сарказмом называли «новаторством».

С самого начала Джордж Лоу и другие важные шишки из НАСА опасались, что пилоты отреагируют именно таким образом. Но результаты оказались просто потрясающими. В понедельник, 2 февраля, они проинструктировали тридцать пять летчиков-испытателей, в том числе Конрада, Ширру, Ловелла и Шепарда, а в следующий понедельник – еще тридцать четыре. Из этих шестидесяти девяти человек пятьдесят шесть захотели стать астронавтами. Теперь добровольцев было столько, что не потребовалось даже вызывать остальных, кто отвечал требованиям, – а их оставался сорок один человек. Зачем беспокоиться? У них уже есть пятьдесят шесть высококвалифицированных добровольцев. Более того, эти парни, похоже, настолько заинтересовались проектом, что в НАСА решили "обойтись семью астронавтами вместо двенадцати.

Пит Конрад в конце концов записался добровольцем, как и Джим Ловелл. На самом деле так поступили все, кто собрался тогда в той комнате в мотеле, за исключением Уолли Ширры, самого недоверчивого. Почему они так поступили? Хороший вопрос. Несмотря на все сомнения, дискуссии, возможные препятствия карьере, взвешивание всех «за» и «против», никто из них не смог бы дать ясный ответ. Дело было вовсе не в логике. Каким-то образом во время инструктирования в Пентагоне Силверстайн и Лоу нажали на правильные кнопки. Словно они заранее знали, как установить контакт с «летучим жокеем».

«Особое значение для нации»… «рискованное предприятие»… «строго добровольная основа»… дело настолько рискованное, что «если вы откажетесь, это не будет использовано против вас»… И все они подсознательно получили импульс в солнечное сплетение. Им предложили выполнить опасное задание времен «холодной войны». А каждый профессиональный военный четко знал правило: никогда не отказывайся от боевого задания. К тому же речь шла о первом человеке, который полетит в космос. Первый человек в космосе! Что ж… а вдруг получится? Асы из Эдвардса, при их положении, могли себе позволить свысока поглядывать на проект. Но в душах остальных «летучих жокеев», приехавших в Пентагон, зазвучал другой мотив, который пересилил все логические опасения за карьеру: я не должен остаться позади.

Это чувство подкреплялось и реакцией общественности. Как только первая группа пилотов прошла инструктаж, новость о том, что НАСА ищет астронавтов для «Меркурия», просочилась в прессу. С самого начала репортеры и телевизионщики говорили об этом с благоговением. Это было благоговение простого человека перед смертельно опасным мероприятием. Вопрос о том, будет ли астронавт пилотом или всего лишь подопытным кроликом, никогда не ставился, по крайней мере в печати. «Действительно ли сейчас ищут тех, кто полетит в космос на ракете?» – вот единственный вопрос, относящийся к делу. Почти всем, кто следил за усилиями НАСА по телевидению, шансы на успех полета казались абсолютно ничтожными. Прошло уже четырнадцать месяцев с тех пор, как администрация Эйзенхауэра решила предать гласности свои попытки догнать русских, но люди видели, что ракеты на мысе Канаверал и на острове Уоллопс либо самым постыдным, хотя и немного смешным, образом взрывались на пусковых установках, либо по безумным траекториям летели вместо открытого космоса к центру Орландо – в этом случае их взрывали с помощью дистанционного управления. Конечно, взрывались не все ракеты, оставались еще небольшие спутники – настоящие «апельсины» (как со своим сочным деревенским юмором любил выражаться Никита Хрущев) по сравнению с тысячефунтовыми «Спутниками» с собаками и другими подопытными животными на борту, которые выводил на орбиту могущественный «Интеграл». Да, похоже, американцы преуспели только во взрывах. Ракет было много – «Атлас», «Навахо», «Литтл Джо», «Юпитер», – но все они взрывались.

Конрад, Ширра и другие летчики-испытатели, конечно, иначе смотрели на все эти выпады прессы. По телевидению показывали самые рядовые испытания. При испытаниях прототипов самолетов двигатели тоже взрывались, что же говорить об испытаниях совершенно новой системы силовой установки, такой как реактивные или ракетные двигатели? Взрыв случился, например, в Мьюроке, при испытании двигателя второго по счету американского реактивного истребителя ХР-80. Но, как правило, человека не сажали в машину, если двигатель не был доработан до определенной степени надежности. Самые обычные при испытаниях больших ракетных двигателей, таких как «Атлас» и «Навахо», неудачи представляли по телевидению как страшные провалы. Между тем речь ведь вовсе не шла об основных, базовых двигателях. Ракетные двигатели, применяемые в проекте «Х-1» и во всех последующих проектах серии «X», использовали те же самые базовые силовые установки, то же самое топливо – жидкий кислород, – что и «Атлас», «Юпитер» и другие ракеты НАСА. Так что ракеты серии «X» неизбежно должны были взрываться на экспериментальной стадии однако в конце концов они стали бы вполне надежными. Не было случаев, чтобы ракетный двигатель взорвался под пилотом в полете, за исключением одного. Скип Зиглер погиб, когда его Х-2, еще прикрепленный к самолету-носителю В-50, взорвался. Пилотам, пережившим трудные времена в Пакс-Ривер или Эдвардсе, трудно было представить больший риск, чем при испытаниях реактивных истребителей серии «Сенчури». Достаточно просто подумать о таких зверюгах, как F-102, или F-104, или F-105…