Читать книгу "Битва за космос - Том Вулф"

28 сентября семеро астронавтов «Меркурия» отправились в Лос-Анджелес на торжественный банкет, устроенный Обществом летчиков-испытателей. Вдова Айвена Кинчелоу, Дороти, вручила им Премию Айвена С. Кинчелоу за выдающиеся профессиональные навыки в проведении летных испытаний. В прессе этому событию посвятили не больше абзаца, да и тот был списан с текста речей астронавтов. После всех Почетных медалей «Конгресса», после парадов и личных встреч с президентом, после всех наград, которые только могли придумать политики, частные учреждения и Благовоспитанное Животное, Премия Айвена С. Кинчелоу не казалась чем-то особенным. Но для семерых астронавтов этот вечер значил очень много. Блистательный Кинч, белокурый красавец-пилот, был самым знаменитым из всех погибших пилотов, летавших на ракетных истребителях, и он наверняка установил бы свои собственные порядки в авиации, будь он жив. Он назначил бы Боба Уайта первым пилотом Х-15, и бог знает, что еще он сделал бы. В авиации существовало множество наград, но Премия Кинчелоу – «за профессиональные навыки» – считалась в братстве летчиков-испытателей главной. Семеро парней наконец-то замкнули круг и восстановили свою несколько пошатнувшуюся славу. Они добивались того, чтобы в проекте «Меркурий» пилоту досталась подобающая роль, и постепенно, шаг за шагом, все-таки добились этого. Полет Купера показал, что космическим кораблем можно управлять классическим образом, рискуя жизнью. А теперь астронавты добились последнего, в чем им отказывали на протяжении нескольких лет, в то время как вся нация безоговорочно боготворила их: истинные братья признали их равными, признали летчиками-испытателями космической эры, по праву занимающими вершину пирамиды нужной вещи.

Летом Кеннеди выступил по телевидению, объявив нации, что достигнуто соглашение с русскими о запрещении ядерных испытаний. В связи с этим советский министр иностранных дел Андрей Громыко сделал еще одно предложение – о запрете размещения ядерного оружия на околоземной орбите. Советы сами положили конец мыслям о молниях, падающих из космоса. 30 августа заработало устройство, благодаря которому и запомнились сами переговоры: «горячая» линия, прямая телефонная связь между Белым домом и Кремлем – лучшее средство избежать недоразумений, которые могли бы привести к ядерной войне. И когда 22 ноября на Кеннеди совершил покушение человек, связанный с русскими и кубинцами, ни в Конгрессе, ни в прессе даже не поднялось антисоветской или антикубинской шумихи. «Холодная война» – это было очевидно – завершилась.

Но никто – по крайней мере, сами парни – не мог оценить всей важности этого события для астронавта. Новый президент, Линдон Джонсон, оказался еще более горячим пропагандистом космической программы, чем его предшественник. Во многом благодаря политическому гению Джеймса Уэбба, который наконец-то получил должное, Конгресс раскачался и выдал-таки НАСА карт-бланш на полеты на Луну. Тем не менее факт оставался фактом: «холодная война» закончилась.

До начала в 1965 году программы «Джеминай» не предусматривалось никаких пилотируемых космических полетов. И семеро астронавтов начали чувствовать перемену в отношении общественности к ним, к «следующим девяти» и к группам новичков. Они чувствовали перемену, но не могли выразить ее словами. Что это было за чувство? Как будто мантия воинской славы тихо сползала с их плеч, а еще… холод высыхающего океана слез. Война, в которой сражались герои поединка, закончилась. Их по-прежнему почитали, людей по-прежнему поражала их храбрость, но день, когда астронавт может проехать в составе торжественной процессии по Бродвею, а полицейские и регулировщики на перекрестках будут рыдать, уже не повторится. Астронавта больше не будут воспринимать как защитника народа, рискующего жизнью в небесной битве. И даже на первого американца, ступившего на поверхность Луны, не будут изливаться те исконные, первобытные эмоции, которые довелось испытать Шепарду, Куперу и, прежде всего, Гленну. Первая эра американских героев поединка закончилась, и, наверное, те времена уже никогда не вернутся.

Бог дал – Бог и взял. Апрельским днем 1959 года им на плечи накинули мантию героя «холодной войны» в небесах, не спрашивая их и ничего не объясняя. А теперь ее снимали, и опять без их ведома. Джон Гленн в 1964 году решил баллотироваться в сенаторы от штата Огайо. Он не мог предвидеть, что на избирателей в Огайо больше не действует его аура защитника. Однако люди все-таки его помнили. А его собратьям-астронавтам трудно было представить, что может настать день, когда американцы, услышав их имена, спросят: «А кто это такие?»

От автора

Создание этой книги было бы невозможным без личных воспоминаний многих людей, пилотов и непилотов, причастных к зарождению эры пилотируемых ракетных полетов в Америке. Я хотел бы поблагодарить их за великодушие и за все те усилия, которые им понадобилось приложить, чтобы воскресить события двадцатилетней давности.

Неоценимую помощь оказал исторический отдел НАСА в Джонсонском космическом центре (Хьюстон), обеспечив мне доступ к стенограммам отчетов астронавтов после полетов. Отдельно хочу упомянуть историка НАСА Джеймса М. Гримвуда, написавшего в соавторстве со своими коллегами Лойдом С. Свенсоном-младшим и Чарльзом С. Александером книгу «Этот новый океан: история проекта "Меркурий"». Помимо этого я еще обращался к следующим изданиям: «Вечно новый рассвет» А. Скотта Кроссфилда и Клэя Блера-младшего; «Звездопад» Бетти Гриссом и Генри Стилла; «Через высокую границу» Чарльза Э. Йегера и Уильяма Лундгрена; «Одинокое небо» Уильяма Бриджмана и Жаклин Хазард; «Дневник Х-15» Ричарда Трегаскиса; и «Мы, семеро» – совместное произведение семерых астронавтов «Меркурия».

В заключение хочу отметить, что имена четырех эпизодических персонажей повествования – Бад и Лоретта Дженнингс, Митч Джонсон и Глэдис Лоринг – были изменены.