Читать книгу "Острые предметы - Гиллиан Флинн"

– Уинд-Гап маленький, по-моему, нет необходимости тебе об этом напоминать. Это были милые, красивые девочки. Просто очаровательные.

– Но ведь ты не была с ними по-настоящему знакома.

– Была. Я хорошо их знала.

– Откуда?

– Камилла, перестань. Я ведь сказала тебе, что мне грустно и тревожно, а ты на меня нападаешь. Нет бы посочувствовать.

– Так что же, ты дала себе зарок избегать в будущем всех водоемов?

Мама нервно откашлялась.

– Камилла, лучше заткнись.

Она обернула остаток груши салфеткой, точно младенца пеленкой, и вышла из комнаты. Алан последовал за ней, насвистывая по своей навязчивой привычке, словно пианист, который аккомпанирует для немого фильма, чтобы придать ему больше драматичности.

С мамой происходят все беды человечества, и это меня раздражает больше всего. Она переживает за всех несчастных, даже за тех, кого никогда не встречала. Она рыдает, когда смотрит международные новости. Видеть свидетельства человеческой жестокости ей не под силу.

После смерти Мэриан она год не выходила из своей спальни. Роскошной спальни: с кроватью под балдахином, огромной, как корабль, и туалетным столиком с множеством флаконов из матового стекла. Пол в комнате был настолько великолепным, что его фотографировали для разных журналов по интерьеру. Он был сделан из квадратных плит чистой слоновой кости, и казалось, от него исходит свет. Эта комната с декадентским полом вселяла в меня благоговейный страх, тем более что меня в нее не пускали. Раз в неделю маму навещали важные персоны – например, Трумэн Уинслоу, мэр Уинд-Гапа, – приносили ей цветы и классические романы в подарок. Пока они входили, я успевала заглянуть в спальню через дверной проем. Мама, в пеньюаре с цветочным узором, всегда полулежала в постели, опираясь спиной на подушки. Она никогда не приглашала меня к себе.

Карри ждал от меня статью через два дня, новостей было мало, а я так и не знала, что написать. Я сидела на кровати в своей комнате в делано-непринужденной позе, судорожно сжав кулаки, и напряженно думала, вспоминая все полученные сведения, пытаясь худо-бедно связать их между собой. В августе прошлого года была похищена Энн Нэш, без свидетелей. Она просто исчезла, и через десять часов ее тело обнаружили несколькими милями дальше, в реке Фолз. Она была задушена примерно через четыре часа после похищения. Велосипед так и не нашли. Можно предположить, что похититель был ей знаком. Иначе слишком сложно увести по тихой улице упирающегося ребенка с велосипедом, не подняв шума. Может быть, она видела этого человека в церкви или он даже жил по соседству? Вероятно, он внушал ей доверие.

Но если первое убийство было совершено со всеми мерами предосторожности, то зачем было уводить Натали в дневное время, на глазах у ее друга? Непонятно. А если бы на месте Натали был Джеймс Кэписи, если бы он вышел на опушку леса, вместо того чтобы играть на солнце втайне от матери, может, убили бы его? Или преступник охотился именно за Натали Кин? Ее также продержали дольше, чем Энн: тело было найдено через два дня после исчезновения, на Главной улице, самой людной в Уинд-Гапе, в узком (тридцать сантиметров) проеме между салоном красоты и скобяной лавкой.

Что видел Джеймс Кэписи? Вспоминая его рассказ, я совсем терялась в догадках. Вряд ли он врал. Но дети переживают страх иначе, чем взрослые. Мальчик увидел чудище, и для него оно обернулось злой ведьмой из сказки, бессердечной Снежной королевой. А что, если это был женоподобный мужчина? Трансвестит, гермафродит или, наконец, просто долговязый тип с длинными волосами? Женщины так не убивают – не бывает такого. Женщин – серийных убийц вообще можно пересчитать по пальцам, их жертвами почти всегда были мужчины, и в основном убийства совершались на сексуальной почве. Но ведь девочек не пытались изнасиловать, и это тоже никуда не вписывается.

Выбор этих девочек в качестве жертв также казался бессмысленным. Если бы не свидетельство похищения Натали Кин, можно было бы считать, что их выбрали случайно. Но если Джеймс Кэписи не сочиняет, то убийца пришел за девочкой в парк специально, и если преступнику нужна была именно она, то и Энн не была для него первым попавшимся ребенком. Ни одна из девочек не была достаточно привлекательной, чтобы стать объектом одержимой страсти. Как сказал Боб Нэш, самой красивой была Эшли. Натали была из богатой семьи, не столь давно приехавшей в Уинд-Гап. Семья Энн из низшего слоя среднего класса, и они потомственные уиндгапчане. Девочки не были подругами. Единственная связь между ними – общая зловредность, если верить Викери. И есть версия о том, что убийца приехал автостопом, предложенная Ричардом Уиллисом. Насколько она вероятна? Неподалеку отсюда проходит маршрут грузовых перевозок в Мемфис. Но приезжему было бы трудно прожить в городе девять месяцев, оставаясь незамеченным, а в окрестном лесу пока никого не нашли. Там даже животных мало – их давно уже истребили охотники.

Я чувствовала, что мои мысли идут вразброд: слишком много старых предубеждений и субъективности. Мне вдруг отчаянно захотелось поговорить с Ричардом Уиллисом, приезжим, который относился к происходящему как к работе: материал собрал, в папочку подшил – принимайте, готово. Задание выполнено. Мне нужно было думать так же.

Я приняла прохладную ванну в темноте. Потом, сев на бортик ванны, быстро намазала все тело маминым лосьоном. Чувствуя рубцы и припухлости на коже, внутренне сжалась.

Надела светлые хлопчатобумажные брюки и рубашку с высокой горловиной и длинными рукавами. Потом причесалась и оглядела себя в зеркало. Если не знать о том, какое уродство скрывается под одеждой, меня бы можно было назвать красивой. Лицо с правильными, гармоничными чертами, на редкость выразительное. Большие голубые глаза, высокие скулы, маленький нос. Губы полные, кончики слегка опущены вниз. На это лицо приятно смотреть, но только когда я полностью одета. Если бы все сложилось иначе, я могла бы стать сердцеедкой, флиртовать с интересными мужчинами, выйти замуж.

Миссурийское небо за окном было, как всегда, ослепительно-синим – таким, что при одной лишь мысли о нем у меня на глаза наворачивались слезы.

* * *

Я нашла Ричарда в закусочной «У Бруссардов». Он ел вафли без сиропа, и перед ним на столе лежала стопка папок высотой почти до подбородка. Я села напротив и почему-то почувствовала себя счастливой – мне было легко, уютно и хотелось быть откровенной.

Он поднял на меня глаза и улыбнулся:

– Мисс Прикер. Хотите тостов? Угощайтесь. Каждый раз, когда прихожу сюда, прошу мне их не приносить. Бесполезно. Похоже, хозяевам просто некуда их девать.

Я взяла тост с кусочком масла в форме цветка, сделала бутерброд. Хлеб был холодным и таким жестким, что, как только я его надкусила, по столу разлетелись крошки. Смела их рукой под тарелку и сразу перешла к делу.

– Послушайте, Ричард. Поговорите со мной. Для публикации или нет. Я совсем запуталась. Мне не хватает объективности.

Он похлопал папки и потряс желтым блокнотом.