Читать книгу "Парижский десант Посейдона - Дмитрий Черкасов"

Мужчина нахмурился, смерил его взглядом.

– Ах, это, стало быть, вы... Что ж, проходите. Признаться, я представлял вас совсем другим.

Он посторонился, Гладилин осторожно вошел, мимоходом оценив хозяина. Хлипкая наружность выглядела обманчивой. Гладилин угадывал стальные тросы мышц и готовность в любую секунду постоять за себя. Как показало дальнейшее, напрягать мышцы хозяину не пришлось.

Капитан прошел в гостиную – снова беднота, как в немкиной хате. Удивительно, да. И где они только выискивают таких аскетов? Небось тоже из немцев, бережливый и расчетливый...

– Я представлял вас себе иначе, – произнес хозяин, почти не размыкая губ.

Гладилин уже стоял к нему лицом. Он понимал, что играет в игры, в которых опасно показывать спину. Тем более – спину, отягощенную драгоценным грузом, без которого он, в общем-то, никто.

– Это ваша доморощенная гримерша постаралась, – отозвался он. – Надеюсь при случае отблагодарить ее тем же.

– Назовитесь, – потребовал хозяин.

Гладилин пожал плечами.

– Санта, – сказал он уже привычно.

Тот несколько расслабился, на лице написалось облегчение. Тягостные подозрения рассеялись.

– Садитесь, Санта, – он кивнул на истертое кресло.

– «Присаживайтесь», – автоматически поправил его капитан, присаживаясь. – Учите матчасть.

Хозяин уселся напротив.

– Извините, – усмехнулся он. – Я не представился – зовите меня Николаем Николаевичем.

«Ну да, знаем мы, какой ты Николай».

– Очень приятно познакомиться, Николай Николаевич.

– Я в этом не уверен, но рад слышать. Итак, уважаемый Санта, я должен первым делом увидеть товар...

Лицо Гладилина исказилось недовольной гримасой:

– Опять? Я уже показывал товар. Сколько можно? Не будь при мне товара, меня бы здесь не было.

Николай Николаевич успокаивающе воздел ладонь:

– Я все понимаю. Но, согласитесь, между первой демонстрацией товара и нашей встречей уже прошло некоторое время.

– Вы что же, подозреваете...

Тот пожал плечами:

– Я не знаю вас, Санта. Вы могли спрятать груз и обеспечить себе страховку, после чего приступить к шантажу.

«Дебил! – обругал себя Гладилин. – Так и надо было сделать... Тракториста – в канаву...»

Но деваться было некуда, поздно. Он молча снял рюкзак и повторил манипуляции, недавно проделанные в Славяновке.

«Вот здесь-то мне и конец, – обреченно думал он. – Интересно, успею я вышибить ему мозги? Надо было осмотреть квартиру. В соседней комнате может прятаться целая банда...»

Николай Николаевич с интересом следил за его действиями.

– У вас руки дрожат, – заметил он.

– Еще бы! Ваша гримерша так треснула меня чем-то по башке, что непонятно, как я вообще жив остался, – огрызнулся тот. – Естественно, что сейчас я плохо себя чувствую.

– Да нет же, – улыбнулся Николай Николаевич. – Вы просто примитивно боитесь меня. Это разумно, но ошибочно. Вы, Санта, представляете для нас ценность и без товара, смею вас уверить.

– Вот как? – Гладилин искренне изумился. – Это чем же?

– Вы неправильно меня поняли. Сейчас, не будь при вас груза, с вами никто не стал бы разговаривать. Вернее – стали бы, но совершенно иначе, в неприятном и болезненном для вас ключе. Но когда вы расстанетесь с грузом, вы будете в безопасности. Она даже упрочится. У нас ведь здесь не так уж и много людей, а вам, в сущности, не к кому больше пойти, кроме как к нам. И заметьте: нам вы представляетесь ценным работником. У вас, безусловно, незаурядный потенциал. Вы, пожалуй, даже сами не вполне представляете, какой.

Теперь усмехнулся Гладилин:

– Что же это за потенциал такой ценный? Я вообще-то никогда не хватал звезд с неба. Умею разве что стрелять прилично, но этого, сдается мне, маловато.

– Самокритично, – равнодушно ответил Николай Николаевич, наблюдая, как Гладилин упаковывает капсулы обратно в рюкзак. – Вы человек действия, в этом все дело. – Он говорил первое, что приходило в голову.

– Так я и думал, – сказал капитан. – В дальнейшем вы собираетесь использовать меня как обычного тупого убийцу.

– А вы против? И, кстати, почему – обычного и тупого? До сих пор вы, по-моему, вели себя очень грамотно.

Гладилин почувствовал, что он, пожалуй, совсем и не против. Убивать, как выяснилось, легко и выгодно, и он запросто мог этим заняться. Правда, он хорошо знал, что век наемных убийц весьма недолог. Он подумал, что всячески постарается продать себя подороже и при первой возможности смоется. Главное – попасть за бугор, а там будет видно...

Он оставил реплику хозяина без ответа и вместо этого сказал:

– Николай Николаевич, а вы не находите, что теперь – моя очередь задавать вопросы?

Тот пристально посмотрел на капитана:

– Вы представляете для нас ценность, я повторяю. Но вы не в том положении, чтобы расспрашивать.

– Это касается моей личной судьбы.

Николай Николаевич немного подумал:

– Что ж, в конце концов, как сказал классик, спрос не грех. Валяйте. Если смогу – удовлетворю ваше любопытство.

Гладилин сел удобнее, сцепив руки на животе:

– Кстати, нет ли у вас чего-нибудь выпить? Мне нужно снять напряжение. Я, знаете ли, пережил сильный стресс, и...

– Ох, – Николай Николаевич спохватился совершенно искренне. – Простите, не предложил. Одну минуту.

Гладилин провожал его внимательным взглядом, пока тот спешил к буфету. Нет, это все-таки человек Запада. У них предложить гостю выпить – стандартный ритуал, даже если никто ничего не выпьет, и все будут сидеть с полупустыми нетронутыми стаканами. Это элемент культуры, цивилизации. И Николай Николаевич забыл об этом элементе – а значит, оплошал в собственных глазах, допустил неприличность. Позорно обрусел, превратился в славянское быдло.

– Коньяк, водка? Виски, к сожалению, не держу.

И снова искреннее сожаление.

– Коньяк, – благодушно отозвался капитан. – И не жмитесь, Николай Николаевич. Мне на два пальца мало, гоните фужер.

Тот чуть заметно вздрогнул.

Гладилин полностью уверился в своих предположениях. Он не хотел пить целый фужер, но выпьет, раз такие дела.

Помедлив, хозяин послушно наполнил до краев довольно высокий стакан, подал капитану.

– Прошу.

«Да он жалеет! Черт его дери, ему для меня даже коньяка жалко! Вот тебе и искренность!»

Не без мстительного удовольствия Гладилин осушил стакан до дна.