Читать книгу "Красная ночь - Ольга Баскова"

— А вы?

— Я притворилась поверившей, — сказала старушка. — Только и всего. И знаете почему? Боялась за Наташу. Меня мучило какое-то нехорошее предчувствие. И оно оправдалось.

— Полковникова снова исчезла? — понял оперативник.

— Да.

— От кого вы узнали о ее втором исчезновении?

— На этот раз ко мне прибежала Дина, все рассказала и спросила, что я вижу. Я не стала с ней разговаривать. Наташа отсутствовала три недели, — Валентина Георгиевна вздохнула. — Ночью украдкой я выходила на улицу в надежде застать ее на балконе. Однако они были начеку.

— Потом она появилась? — уточнил Прохоров.

— Да, и мне даже удалось перемолвиться с ней парой словечек, застав на лестничной клетке, — призналась женщина. — Однако соседка не зря оказалась в одиночестве. Ее мучительницы были спокойны: она ничего не помнила.

— А в третий раз?

— Я узнала от Дины об исчезновении и смерти одновременно, — старушка дотронулась до локтя молодого человека. — Прошу вас, прижмите ее убийц. Пусть это не пройдет им даром. Если они заберут квартиру, это будет верхом несправедливости.

— Но завещание… — попытался вставить Петя.

— Вы уже говорили, — отмахнулась Валентина Георгиевна. — Наташа не могла написать его в их пользу. Она очень любила своих детей. Незадолго до размолвки с мужем у нас с ней состоялся разговор. Она сказала, что, как только Илона выйдет замуж, они с Толей разменяют квартиру на две, сделав жилплощадь молодым. О Панько не было ни слова, хотя та уже паслась в ее доме.

— Скажите, — Петя почесал затылок, — Полковникова никогда не обращалась к экстрасенсу Афанасию? Или, может быть, к нему обращались Дина и Надежда?

Женщина наморщила лоб:

— Во всяком случае, они о нем знали, — проговорила она. — Уверяя меня в присутствии дара ясновидения, они советовали мне сходить к Афанасию: пусть проверит мои экстрасенсорные способности. Разумеется, я никуда не пошла.

Прохоров вздохнул. Присутствие мага в жизни всех четырех погибших и его поспешное бегство ему не нравились.

Глава 29

Убийца

Постепенно боль утраты начала отходить, и он снова вернулся к жизни. Родители потребовали, чтобы он попытался поступить в институт, и он не противился их желанию засадить его за учебники после долгого перерыва: его мозгу как никогда нужна была работа. Обычно он занимался до пяти-шести вечера, а потом садился на свой любимый транспорт — трамвай, выбирая маршруты, по которым не ездит большое число людей, доезжал до конечной, обычно находящейся на окраине города, и гулял до поздней ночи. Один район новостроек ему особенно нравился. Путь от остановки до домов преграждал настоящий лес, хотя и очень маленький, и он любил сидеть в нем до последнего трамвая на каком-нибудь пеньке, слушая журчание ручейка и другие лесные шорохи. Мысли о бывшей возлюбленной он старательно гнал от себя, однако это плохо получалось, и он возвращался злой и неудовлетворенный. О том, чтобы завести новый роман, он не думал. Однажды, сидя на своем любимом месте, он увидел одиноко бредущую по тропинке молодую женщину, приставившую к уху мобильный и трещавшую как сорока. Дама была одета в шелковый красный костюм, подчеркивающий ее формы. Опять этот ненавистный цвет! Он подскочил как ужаленный и, крадучись, пошел за незнакомкой. Его охватило безумное желание наброситься на женщину, сорвать с нее одежду, надругаться как можно более грубо и растерзать, да, именно растерзать. При одной мысли о том, что он может сделать это, ему стало легче. Может быть, вот он, искомый путь к спасению? Тогда вперед, вперед! И он шел, как дикий зверь, выслеживавший добычу. От страшной смерти даму спасло неожиданное обстоятельство. Где-то у дороги раздался сигнал машины, женщина прибавила шаг и юркнула в стоявшую на обочине иномарку, сразу сорвавшуюся с места. Он остановился как вкопанный, стараясь перевести дыхание и не обращая внимания на стекавший со лба пот.

Конечно, глупо было надеяться, что все получится с первого раза и что в сумерках дама будет путешествовать по лесной тропинке без всякой страховки. В следующий раз жертву надо выследить и заманить сюда. И тогда… Тогда, быть может, появится надежда. О какой надежде он думал? На подобный вопрос он не смог бы ответить.

Глава 30

Отрывок из книги Е. Зориной

За пятьдесят лет до убийства Полковниковой

Возвращаясь домой из института, Надя присела на скамейку возле дома. Раньше она этого никогда не делала. Но вот уже несколько дней девушка чувствовала себя хуже некуда: кружилась голова, сильно тошнило по утрам.

— Надо сдать анализы, — сказала она себе. — Наверное, низкий гемоглобин или переутомление.

Ей ни о чем не хотелось говорить Вере Семеновне. Та, конечно, сразу поднимет панику и станет волноваться. А зачем? Надя вполне здорова. Мало ли что бывает у девушек! Приступ тошноты заставил ее подняться с места и побежать в квартиру. Быстро открыв дверь, Надя бросилась в туалет, и ее начало выворачивать.

— Что с тобой? — Вера Семеновна испуганно смотрела на дочь — Ты заболела?

— По-моему, ухитрилась перехватить в буфете некачественную котлету, — пояснила девушка.

— В буфете? — удивилась мать. — Ты же не ходишь туда.

— А сегодня пошла. Я сильно проголодалась на паре, — Надя едва успела договорить. Сильная рвота оборвала ее объяснения.

— Ты от меня ничего не скрываешь?

— А что я могу скрывать?

Учительница пристально посмотрела на дочь.

— Пойди выпей воды и возвращайся в комнату.

— Хорошо.

— Разогревать обед?

Надю передернуло:

— Ты же видишь, в каком я состоянии.

Она хотела добавить, что не понимает причин беспокойства, но вдруг закружилась голова, и Надя рухнула на пол. Очнулась девушка на диване. Вера Семеновна сидела рядом, держа в руках мокрую тряпку и ватку с нашатырем.

— Я вызову врача.

— Не нужно.

— Ты боишься?

— Вот еще! — Дочь попыталась приподняться, однако, сильно побледнев, снова легла на подушки.

Учительница приблизила к ней лицо:

— Смотри мне в глаза, дочка. Когда у тебя в последний раз были месячные?

Надя махнула рукой:

— Почти полтора месяца назад. Но ведь это бывает, правда?

Мать покачала головой:

— Вы давно живете с Юрой?

Девушка покраснела:

— Мы вовсе не…

— Говори, как есть, — перебила женщина.

— Два месяца.