Читать книгу "Пульс Хибин. Сборник - Борис Николаевич Никольский"

самом скромном расчете хватит на много столетий.

Через десять лет фантастический по упорству, по преодолению трудностей работы вопрос об овощах и злаках был разрешен. В 1933 году на осушенных болотах совхоза «Индустрия» вызревали ячмени и овсы в человеческий рост, и на Беломорско-Балтийском канале началось строительство больших городов для завоевания новой земледельческой культурой северного края. Борьба шла за картофель, чтобы довести морозоустойчивость ботвы до пяти с половиной градусов ниже нуля. Сойдите на станции Хибины и повидайтесь с Эйхфельдом, он покажет любопытные вещи».

Поезд мчится у подножья черно-лиловых гор, их оголенные вершины срезаны ледниками, их впадины и долины похожи на гигантские цирки. Это Хибинские, Ловозерские и Монча-тундры. В архейскую эру, когда еще не было жизни, они были выброшены чудовищными вулканами и поднялись со дна первобытного океана. Будь это горы из чистого золота, они не были бы так драгоценны. В них: нефелин — алюминиевое сырье, апатит — фосфорное сырье (миллиарды тонн); сфен — сырье для титановых белил, вытесняющих повсеместно свинцовые белила; плавиковый шпат — нужный для производства алюминия, применяемый в металлургии и сельском хозяйстве; полевой шпат — ввозившийся прежде из-за границы для керамической промышленности; слюда; гранат — для абразивной промышленности; барит — для лакокрасочной промышленности; аметист; диатомит — превосходный строительный материал; пирротин — сырье для получения серной кислоты (этим разрешен вопрос о произодстве в самом Хибиногорске суперфосфатов); известняк — необходимый для получения алюминия; железо-высококачественные руды; медь, свинец, цинк; никель, молибден, серебро; золото; платина, титан (для приготовления высокосортной стали). Этот ряд не исчерпывает богатств, каждое лето приносит новые открытия.

Каждую осень, 5 сентября, на горной станции Акадеии наук (близ Хибиногорска) открывается под председательством академика Ферсмана конференция геологических отрядов, стягивающихся к этому дню из горных тундр. Определяются размеры залежей, открываются новые минералы, даются им названия. Новые открытия разворачивают новые возможности в технике и промышленностн. Геологи, старые и молодые, изъеденные комарами, ободранные до ужаса, спускаются к горной станции, неся в сумках куски минералов и руд, — иные из таких камней продаются в музеи Америки и Европы за сотни долларов. Каждой партии (а их шестьдесят) дается пятнадцать минут на отчет о работе этого года. Тут же образцы пород поступают в лаборатории для исследования.

Англичане во время интервенции побывали в этих тундрах — кое-где и сейчас находят в горах их геологоразведочные отметки: треугольник с буквами. Видимо, интервенты догадывались о неизмеримой поживе, и только упрямство большевиков не позволило им наложить руки на хибинские недра.

Когда англичане ушли с Кольского полуострова (истребив стада оленей, обратив в пепел рыбачьи деревни, приведя в негодность железную дорогу), встал вопрос об изыскании материальной базы для продолжения жизни разоренного края. Разумеется, были паникеры, кричащие, что край все равно безнадежен, дорогу нечем содержать и лучше все бросить.

Тогда же на станции Имандра высадилась смешанная комиссия из представителей Академии наук, Мурманской дороги и Карельской республики. Взвалив на плечи мешки с инструментами и консервами, под проливным дождем пошли во главе с академиком Ферсманом в горы. Дул ветер такой, что в иных местах людям приходилось ложиться, чтобы не быть снесенными в пропасть. Под ударами геологического молотка впервые в эти дни возникла проблема апатитов. Но до осуществления было еще далеко: трудный путь через изыскания и разведки, через скупые ассигновки в тысячу рублей на разрешение всей проблемы, через злобное сопротивление Московского треста фосфоритов, утверждавшего, что апатиты как фосфорная база — бредни и вздор.

Первые годы были романтическим временем. На горной станции вам расскажут, как, например, один геолог и его жена, истощив продовольствие, упрямо ползали по ущельям, окутанные свинцовыми тучами, прятались от медведей, карабкались по отвесным уступам, где каждый шаг грозил смертью. Несколько дней ели только бруснику и грибы, покуда не наткнулись на лопарскую вежу (вблизи, где нынче Хибиногорск; ее сейчас восстанавливают как памятник). Лопарка дала им оленье сердце. Они ушли в лес, зажарили на костре оленье сердце и съели и так могли закончить изыскание.

Фантастическим упорством исследователей апатито-нефелиновая проблема шаг за шагом внедрялась в великий план союзного строительства. Реальное ее осуществление началось, когда в тридцатом году во главе встал Кондриков. Он начал с того, что, заявив академикам: «В химии я ни черта не понимаю», заперся на трое суток с одним специально вызванным профессором-химиком и до самого основания всю проблему провентилировал. Апатит содержит фосфор, нефелин — окись алюминия. Апатитовая руда вместе с кварцем и углем в трехфазных электрических печах дает чистый фосфор. Апатит обогащенный, то есть отделенный от нефелина, в соединении с серой дает суперфосфат. Нефелин в соединении с известью в электрических печах восстанавливается в алюминий. Нефелин в чистом виде — удобрение для кислых торфяных болот. Из нефелина получается жидкое стекло — одно из лучших цементирующих веществ для шоссейных дорог (вопрос новый, чрезвычайной важности для всего Союза).

Быстрыми и решительными темпами Кондриков начал строительство Хибиногорска, обогатительного и фосфорного заводов, химкомбината. В первую голову нужно было преодолеть сомнение о рентабельности и жизнеспособности всего предприятия. Первые сотни тонн руды вывозились из карьеров Кукисвумчоррского рудника по снегу на оленях до ближайшей станции Мурманской дороги. Пароход с зеленовато-белой апатитовой рудой ошвартовался в Штеттине к немалому изумлению немцев: большевики привезли продавать щебень! Кондриков выехал в Берлин и начал вагонами раздавать неведомый апатит на фабрики и в лаборатории.

Не прошло и полугода, — в апатитовое отделение Внешторга посыпались заказы сначала из Германии, потом из других стран. В Мурманск пошли иностранные корабли. Громовые взрывы аммонала в ущельях над озером Вудъявр откалывали в карьерах чистую валюту. Скептики замолчали, и на месте лопарской вежи в три года вырос горнозаводской город с тридцатитысячным населением.

Огибая холм на берегу мутной речки Белой, куда спускают нефелиновые хвосты с обогатительной фабрики, так как алюминиевые заводы еще не окончены и ток с Нивастроя еще не дан (говорим об августе 1933 г.), поезд въезжает в пологое ущелье гигантского цирка черно-голых и бурых купольных гор. Здесь над студеным озером Вудъявр раскинулся Хибиногорск. Белая пыль поднимается над длинными крышами обогатительной фабрики. Эта пыль — больное место производства. Такой фабрики, обогащающей апатитовую руду, нигде не существовало. Производство приходилось осваивать внове, каждый шаг был творчеством, предварительного опыта не существовало, и никто, конечно, не мог предполагать, что десять процентов тончайшего, как пудра, апатитового порошка устремится из сушильных барабанов вместе с горячим воздухом в вентиляторы. Все способы механически уловить эту уходящую пыль оказались тщетными. И только сейчас ставят электромагнитные уловители, — и это опять-таки новый метод, предложенный