Читать книгу "Мне тревожно. Но теперь я знаю, как с этим справляться - Елена Шадрина"

объективных причин. Ей нравился текст, она пестовала его, как ребенка, и никого к нему не подпускала. Но разве правильно не подпускать к ребенку врача, если малыш нуждается в помощи? Наконец, Лида успокоилась, через пару месяцев остыла от обиды и взглянула на рукопись глазами других34. Она подвергла сомнению свою правоту и даже поняла, что зря столько времени обвиняла всех вокруг. Лида радовалась, что ей подсказали, как сделать книгу интереснее, живее, что из нее нужно убрать, запечатать в шкатулку и утопить на дне морском! Она и сейчас с недоверием относится ко многому, но в своих сомнениях она сомневается, а ее книга увидела свет.

34 Насчет пары месяцев обиды – это правда, и это еще мало. Сильные эмоции могут длиться годами, потому что степень доверия к миру при параноидном расстройстве личности – минимальна, и это основано на вполне реальных фактах. У человека могли украсть деньги, лгать в глаза самые близкие люди, и он мог подвергаться школьной травле. Как правило, такие люди мир видят опасным, и им либо надо защититься, либо дождаться, чтобы их кто-то защитил. Помочь таким людям может психотерапия.

Эта девушка старается бороться с тревожностью и вызывает мое уважение.

* * *

Коль уж я опять перепрыгнула на собственную персону, напомню, что моя додумывалка работает без выходных и сна. Это плохо.

И скверно, если плюсом к додумывалке идет хорошая фантазия! Вот уж действительно, мама-писатель – горе в семье. А если за каким-то фигом при этом мироздание не лишило вас изощренной логики, окружающим придется туго! В университете я сдала зачет по логике не только за себя. Догадайтесь, как любовь к простейшим категорическим силлогизмам и их собратьям повлияла на мою повседневную жизнь. Правильно! Я пришла к выводу, что логика и расчет пригодятся не только в нардах, написании детективов, но и… станут моим пятым колесом.

Однако же каждый раз, когда мозг подбрасывает мне очередную мысль, культивирует в себе навязчивую идею, я начинаю искать… то, что опровергнет мои подозрения. Или прямиком вывожу людей на разговор со словами:

– Можно, я спрошу? Не подумай, что я реально что-то подозреваю, но одна мысль засела в моей голове и не дает покоя. Я ни на чем не могу сосредоточиться. Можно, я задам один вопрос? Ты только честно ответь. Обещаю, что больше к этому разговору не вернусь.

И это работает. Если сомневаешься, иногда лучше проговорить. Это не панацея. Но зачастую – выход.

КСТАТИ

Когда мне было три года, каждый вечер будто орал на меня: ты виновата. Тогда я не осознавала, почему желтый свет лампы, наполняющий комнату, вызывает во мне одновременно неизбывную грусть и беспокойство. Вот он, день, – ушел, а я как будто что-то не успела. Не сделала. Сейчас мы ляжем спать, этот день не вернется. Никогда. Я никак не могла понять, что должна сделать, но точно знала, что уже провалилась. Почему вообще трехлетнему ребенку кажется, что он что-то задолжал миру? И почему каждый вечер ты ложишься с чувством вины. Я не могла причинить зла ни действием, ни бездействием, да и о зле как таковом знала разве что из сказок. Но тревога не выбирает… Хотя сейчас кажется, будто она выбирала меня очень тщательно и точно знает, как испортить мне жизнь.

Но у всего есть причины

Сколько раз за жизнь вы слышали:

• не бойся;

• успокойся;

• это все ерунда;

• ТЫ САМ СЕБЯ НАКРУЧИВАЕШЬ;

• нашел из-за чего переживать;

• это не причина для паники;

• расслабься;

• ничего с тобой не случится, не придумывай;

• ты просто вбил себе в голову эту ерунду…

Моей знакомой предлагали бороться со страхом перед пауками, нырнув в ванну с членистоногими35. Не знаю, где они рассчитывали добыть столько многолапой радости, но купание в пауках после этого предложения приходило ей в виде кошмаров два года. Никто не задумался о том, что у нее в придачу слабое сердце. Хорошо, что эти добрые люди не советовали избавиться от страха смерти, прыгнув под колеса трамвая. Хотя в ее случае это примерно равноценно.

35 Этот метод называется экспозиция. Техника, отличающаяся от техники наводнения тем, что тебя кидают в самое пекло. Но есть определенные правила: это должно проходить под контролем специалистов, специалист должен оценить все риски и проводить это в рамках построенного плана терапии, после этого эксперимента обязательно нужно с человеком поговорить, обсудить то, что он чувствовал, какие выводы он сделал, и, конечно же, человек должен быть к ней готов. Иначе это пытка.

В момент, когда наша психика не справляется с реалиями, жизнь преподносит один из трех раскладов.

I. Рядом те, кто попытается понять, чем тебе можно помочь. Не говорит: «Возьми себя в руки, тряпка!» – а старается держать ситуацию под контролем, ориентируясь, что называется, на местности. Они будут обращать внимание на твои жесты, взгляд, попытку дотянуться до бутылки с водой или укрыться в углу. В конце концов, просто сделают то, о чем ты просишь, даже если это кажется нелепым.

II. Рядом никого нет.

III. Рядом те, кто точно знает все обо всем. Особенно – о тебе. Им неинтересен ты и твои проблемы. Они уверены, что все люди одинаковые. Просто некоторые – чудаковатые, капризные или просто непонимающие, как все просто. Тревожно? Перестань тревожиться. Именно они чаще всего причиняют дополнительный вред. Но не со зла. Просто искренне считают, что твоя проблема – надуманная. Ее можно решить за несколько минут. Даже тревожники могут не понимать друг друга без должного уровня эмпатии. Представьте условного Петра. У него боязнь замкнутых пространств. Довольно распространенная фобия. Он четко понимает, что это проблема, доставляющая ему массу неудобств, а не каприз. А вот Станислав с его боязнью высоты. И Петр, запертый в собственном страхе, не всегда осознает, как можно бояться высоты. Это же так прекрасно: любоваться видами с купола Исаакиевского собора! Может быть, Петр и Станислав и в разных лодках, но на одном сплаве со множеством коварных порогов. И этот маршрут изначально был избран не ими. Они вообще не собирались сплавляться и предпочли бы пеший путь. Но их посадили в байдарки, на всякий случай приковали цепями и отправили в дорогу. Мимо них проносятся те, кто считает, что вот эти пороги совсем не страшные. Петр и Станислав больше не