Читать книгу "Цветочное сердце - Кэтрин Бейквелл"

Бен Аммар. Вдох ровный, как река; выдох – будто свечу гасишь.

– Представьте себе рынок, – велел Ксавье. – Образы, звуки, запахи. Пусть в вашем воображении они будут реальными.

Когда я была маленькой, папа взял меня на рынок в мой день рождения. Было очень холодно, только я не роптала. Сейчас, стоя у двери Ксавье, я чувствовала ароматы глинтвейна, засахаренных слив, имбиря и карамели. Слышала, как перекрикиваются торговцы, как визжат дети, гоняясь друг за другом на открытых травянистых участках. Видела канареечного цвета лотки и красный перец, привезенный издалека.

– Удерживайте этот образ, – велел Ксавье. – А теперь представьте себе нашу поездку: прибытие, завершение торговли, успех. Говорите об этом вслух.

Я посмотрела на него с сомнением:

– Когда налагаете портальные чары, вы поете. На альбиланском.

У Ксавье заблестели глаза.

– Ах, да. Этому приему меня научила мать. Я думаю о ее песнях. О наших поездках за границу, к моим бабушке и дедушке. Вам, конечно, петь необязательно. Просто нужно думать о путешествиях.

– Ясно, – пробормотала я. Глядя на темно-зеленую дверь, припомнила наши собственные поездки. Выбраться из страны нам с папой было не по карману. Мы даже в столицу не выезжали. Но у нас были свои приключения. Воспоминания, которыми я очень дорожила.

– Путешествия. – Песни, которые мы с папой фальшиво пели, когда он на телеге вез меня на первое место обучения в Окридж.

– Прибытие. – Прежде чем войти в дом мадам Бен Аммар, я обнимала папу долго-долго, крепко-крепко. Сердце болезненно сжалось. Что бы я сейчас не отдала за такое объятие!

– Завершение. – На этот раз я представила себе то, чего пока не произошло. Как наложу благословение – и папино сердце исцелится. Он обнимет меня без страха пострадать.

– Успех. – Вспомнилось радостное волнение трехдневной давности – открыв глаза, я увидела целый луг прекрасных чужеземных цветов. Цветов, появления которых хотела. Тепло гордости в груди. Несколько минут я успешно контролировала свою магическую силу.

И знала, что смогу сделать это снова.

– А теперь уточняйте – представьте, что вы там. Когда будете готовы, откройте дверь.

Пламфорд я могла представить себе очень четко. И прекрасно знала, что, когда открою дверь, мы окажемся посреди рынка, полного суеты и запахов, и Ксавье просияет от гордости.

Я с нетерпением распахнула створку.

За порогом лежало пустое поле.

– Н-н-не знаю, что я сделала не так, – пролепетала я.

Ксавье глянул мне через плечо.

– Это ваш первый портал, – напомнил он. – Вам стоит собой гордиться. У меня при первой попытке за дверью оказалась черная пропасть.

– Это все равно что пропасть.

Прищурившись, Ксавье посмотрел на горизонт и заслонил глаза от льющегося в лавку солнца.

– Погодите! Видите вон то дерево?

Я пригляделась к тому, что издали казалось чахлым кустом.

– Это же старый дуб, что растет у рынка! – засмеялся Ксавье, касаясь моей руки.

Не успела я это осознать, как друг отступил на шаг и торопливо глянул на дверь.

– Вы перенесли нас слишком далеко! Рынок там!

Посмотрев внимательнее, я увидела торговые палатки, похожие на капельки краски. Даже отсюда слышались крики торговцев и виднелись суетящиеся покупатели.

– У меня получилось? – охнула я.

– Получилось, – кивнув, подтвердил Ксавье.

Восторженно вскрикнув, я запрыгала на месте перед раскрытой дверью.

– Браво, магия! – похвалила я. Та шипела во мне, а в воздухе вокруг меня светлячками мелькали искорки.

– Не хочу умалять ваше достижение, мисс Лукас, но нам лучше было бы оказаться ближе к рынку, – заметил Ксавье. – Не возражаете, если я создам новый портал?

Искорки мигом погасли.

– Нет… не возражаю, но не хочу, чтобы вы себя изнуряли.

Из-за бессонных ночей простейшее заклятие сбивало Ксавье дыхание и вызывало усталость. Создавая порталы, он едва не падал в обморок от нехватки сил.

– С элементарным портальным заклятием я справлюсь. В любом случае это лучше, чем тащить наши товары на рынок.

Не успела я открыть рот, чтобы поспорить, как Ксавье захлопнул дверь, прижался к ней лбом и стал напевать. Когда же снова распахнул, нас затопило море звуков и запахов. Шумные торговцы; родители, орущие на детей, чтобы слушались; ржущие лошади. Свежая выпечка, дым, сырая трава.

Но мне стало не до всего этого, когда Ксавье упал в ближнее к нам кресло и прижал дрожащую руку к виску. Из его носа капала кровь.

– Ксавье! – вскричала я, вытащила из кармана платок и прижала к носу бедняги. Тот покраснел от мыска на лбу до полоски кожи между подбородком и воротом, потом оттолкнул мою руку и приложил к носу свой платок.

– Я в порядке, – пробормотал Ксавье. Не открывая плотно сомкнутых глаз, он махнул рукой на пирамиду коробок: – Вынесите на улицу вон тот рулон брезента. На траве там будет свободное место.

Я оторвала взгляд от Ксавье и неохотно взяла длинный, плотно скатанный брезент.

– На него уже наложены чары, – пояснил Ксавье приглушенным носовым платком голосом. – Раскатайте рулон, как одеяло для пикника, и он сам собой превратится в палатку. Идите, не беспокойтесь обо мне.

Я послушалась друга – вынесла брезент за порог, ступив на сырую траву. Чем дольше я задерживалась в доме, тем более неловко наверняка становилось Ксавье.

На минутку оставшись без присмотра, я наслаждалась солнцем и представляла себя частью толпы, суетившейся вокруг. Кто-то занимался своими лотками, заворачивал посуду, упаковывал красивые пирожные; кто-то заглядывал в палатки, уходил с подарками или еженедельными покупками. Болтовня посетителей была мне так же приятна и знакома, как пение птиц. Проходя мимо, покупатели вежливо кивали мне, спешащая за матерью девочка помахала рукой.

Они не видели магии, пылающей у меня внутри. Не знали о моих ошибках, ни откуда я, ни про ведьму-мать, ни про проклятого мной отца. Для них я была обыкновенной.

Ну, не считая конечно заколдованной палатки в моих руках.

Я оглянулась на Ксавье, который так и сидел на стуле, прижимая платок к кровоточащему носу.

Сделав шаг от двери, я встряхнула брезент словно простыню. Он полетел на землю и с резким хлопком превратился в палатку с тремя стенами и островерхой крышей. Заглянув внутрь, я увидела прилавок, три полки для товара, вешалку и даже часы, висящие на туго натянутом бежевом брезенте. Снаружи над входом красовалась деревянная вывеска «Магические товары и услуги мастера Морвина».

– Впечатляющая колдовская работа для человека, у которого течет кровь от портального заклинания.

Я подумала о том, что могло довести Ксавье до такого состояния. Неужели подобным образом его наказывали вечно подавляемые эмоции? Иначе просто не получалось. Морвины славились своей магической силой. Ксавье славился своей магической силой. В пятнадцать лет получить допуск к чарам и стать членом Совета – случай совершенно уникальный. Почему же тогда магия причиняет ему такие страдания?

Сердце болезненно сжалось.

В день, когда члены Совета навестили меня впервые, они предложили заклинание, которое ограничило бы мою силу, подточило ее и сделало использование чар болезненным.

Ксавье тогда выступил против.

Возможно, его магию тоже ограничили. Вероятно, поэтому он так спешил принести клятву, принять мою силу в качестве оплаты за свою помощь. Вот только после страданий от подавленной, мучительной магии он получит обратную проблему. Разнузданную силу.

Но зачем Совету в принципе ограничивать магию Ксавье?

Я вернулась к изумрудно-зеленой двери, так и стоявшей отдельно среди травы. Ксавье по-прежнему сидел на стуле, одной рукой держась за нос, другой – за лоб. Тревожная часть меня требовала убедиться, что друг в порядке. Куда более спокойный здравый смысл призывал не трогать беднягу. К нему я и прислушалась, молча перетаскав коробки со снадобьями в палатку.

Когда я раскладывала пузырьки и банки по полкам внутри прилавка, у входа появился ссутулившийся Ксавье.

– Простите, что так получилось, – проговорил он.

Я опустила взгляд на траву.

– Если честно, я тревожусь за вас. – Ксавье открыл рот, чтобы возразить, но я подняла руку. – Вы должны признать, что видеть у вас такую неестественную усталость – веский повод для беспокойства. – Моя собственная магия пуще прежнего защемила в сердце. – Совет ограничил вашу силу, верно?

Кусая губу, Ксавье устремил на меня немигающий взгляд.

– Я… Да, верно, – наконец проговорил он.

Вопреки