Читать книгу "Одна из двух роз - Жюльетта Бенцони"

всех лондонских тавернах народ толковал о его доброте. Подумать только, он оказал своему королю милость, он его кормит! Возьмите ваш кошелек, милорд, и уходите! – прибавила королева, оттолкнув кошель ножкой. – Но из вашей речи я запомню совет, он мне понравился, и завтра прикажу повесить в Тибурне поставщиков, которым обязана тем, что вы нанесли мне оскорбление!

Маргарита взмахнула рукой, указывая на дверь.

Граф медленно поднялся. Лицо его стало мрачным, взгляд загорелся гневом, но голос остался ровным, спокойным и твердым:

– Вы ошиблись, мадам, все обстоит не так, как вам показалось. Я действовал по наитию, как вассал по отношению к сеньору, попавшему в трудное положение. Ричард Йорк даже не подозревает о моем приходе, и то, что из него последует, зависит только от вас. Своим поступком я надеялся убедить вас, что горячо желаю… преданно служить вашим интересам и вам!

– Преданно служить? Мне? Я, кажется, ослышалась…

– Вы услышали верно. Вам нужно, мадам, опираться на сильную мужскую руку. Жалкий паяц Сомерсет принесет вам еще больше вреда, чем принес Саффолк. Откройте глаза! Посмотрите вокруг, посмотрите назад, посмотрите вперед! С каждым днем у вас все меньше друзей и все больше врагов. По-настоящему не ваших, а Сомерсета, имя которым легион. Зачем вам враги? Освободитесь от Сомерсета!

Маргарита откинулась на спинку высокого стула, искривив губы презрительной усмешкой:

– Вы надеетесь убедить меня в добрых намерениях, оскорбляя моих друзей, граф? Вы ошиблись, дорогой. Милорд Сомерсет…

– Трус и капитулянт! Он ни разу не вступил в схватку с французами, погубил герцога Саффолка! Неужели вы до сих пор не знаете, мадам, кто стоял за необыкновенно дерзкими действиями королевского корабля, смехотворным судом и совсем не смешным приговором, который посмели не только вынести, но и исполнить, хотя герцог плыл под охраной короля? Неужели не знаете? Так я вам скажу: милорд Сомерсет! Клянусь честью!

Маргарита побледнела и встала. Вызвав тень Саффолка, по сравнению с которым Сомерсет был «списком бледным с живой картины», Уорик нанес удар ей в самое сердце. Рана еще не затянулась, она кровоточила.

– Я запрещаю вам произносить это имя, – сказала она тусклым голосом.

– Почему? Потому что вы и теперь его любите? Так объясните, почему вы отдали его место убийце?

– Ваши обвинения – ложь. Вы лучше всех знаете, кто убил милорда Саффолка, и это вовсе не Сомерсет!

– Сомерсет! И я готов публично со шпагой в руке вынести ему обвинение. Он повел себя хитро, он к вам подольстился, расписывая свою невероятную к вам любовь, но вы будете обмануты, если ему поверите. Не знаю, слышали ли вы, мадам, что повсеместно говорят, будто вы любовница Сомерсета?

– Довольно! Вы продолжаете оскорблять меня, и это не прибавляет вам достоинства в моих глазах. Ваши доказательства преданности кажутся мне обидой! Вы предлагаете мне свою помощь, хотите, чтобы я поверила в вас и вашу верность, но она так свежа, что внушает подозрения.

Уорик пылко придвинулся к королеве, едва ее не коснувшись.

– Верность свежа, не могу не согласиться, но любовь, которую я испытываю к вам, имеет давний срок. Да, мадам, я люблю вас! Люблю горячо, люблю страстно! И если захотите, буду служить вам всеми силами, а их у меня немало! Скажите только слово, одно слово, и…

На секунду их взгляды встретились, черные глаза против черных глаз – шпаги, скрестившиеся в поединке. Потом рука королевы коснулась груди Уорика, одетой в черный бархат, но коснулась, чтобы оттолкнуть его.

– Одно мое слово: уходите! Других слов для вас у меня нет, милорд. И больше никогда не появляйтесь перед моими глазами. И не забудьте забрать ваше золото!

Теперь побледнел лорд Уорик. Он смотрел на женщину, которая отвергла его с нескрываемым презрением, и в его взгляде кипели страсть и ярость. Он чувствовал, что готов убить ее, совершить над ней насилие, потому что сейчас она была красивее, лучше, ближе, чем в золотых одеждах и в блеске короны. Но он сумел с собой справиться. Повернулся и бросил на ходу:

– Однажды вы пожалеете о сегодняшнем дне.

И не поклонившись, не собрав золото, рассыпавшееся под его каблуком по ковру, граф Уорик вышел из покоев королевы.

Искренняя пылкая любовь, мешавшаяся с горечью, обратилась в его сердце в кипучую ненависть.

Граф Уорик ушел, и Маргарита, взволнованная больше, чем хотела себе признаться, снова села в кресло и позвала Ализон, которая появилась неправдоподобно быстро.

– Принеси мне воды. Думаю, ты все слышала.

Ализон и не думала отрицать.

– Слышала, мадам. Оправданием послужат мои опасения. Господин граф, на мой взгляд, очень воинственный человек.

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Простите меня, но я думаю, вы были с ним слишком суровы.

– Неужели? И почему ты так думаешь?

– Потому что он был искренен, когда признавался вам в любви. Он вас любит, мадам. Это большими буквами написано у него на лице.

– Значит, ты не только подслушивала, но и подсматривала?

– Отодвинуть занавес чуть в сторону нетрудно. Вы жестоко оттолкнули его, и теперь у вас одним врагом больше. А что касается милорда Сомерсета…

– Ты тоже собираешься его порочить? – с угрозой в голосе спросила Маргарита.

– Боже сохрани! Милорд так любезен, так хорош собой, но если бы я выбирала защитника, то выбрала бы того, кто вышел сейчас из ваших покоев, а не любезного красавчика.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, мадам, только, как говорится, дыма без огня не бывает.

– Я тебя не понимаю, – сухо отозвалась Маргарита с высокомерным выражением лица.

– Мне не хотелось бы вас сердить, госпожа моя королева, но вы, наверное, и сами думали: уж если кругом все так ненавидят герцога Сомерсета, чем-то он это заслужил…

– Какая глупость! Он наш досточтимый родственник, последний отпрыск нашего рода, наша верная опора…

Маргарита говорила, не вникая в собственные слова, нанизывая их по привычке, как давно заученную формулу. Сама она словно бы отсутствовала, и Ализон поспешила этим воспользоваться:

– А что, если он и вправду повинен в злой участи монсеньора Саффолка?

Она говорила почти шепотом, но имя Саффолка подействовало на Маргариту, как удар грома.

– Замолчи! Я не желаю слышать подобные гадости! Имей в виду, завтра ты поедешь в Лондон и заложишь мои драгоценности.

– А… это золото?

– Я в нем не нуждаюсь. Собери его и прикажи отнести в какую-нибудь церковь для бедных. Пусть подозрительная щедрость графа Уорика послужит настоящим беднякам.

Глава 5. Великое счастье и большая беда

В эту ночь Маргарита никак не могла уснуть. За пологом голубого бархата, защищавшим постель