Читать книгу "Ласка скорпиона - Нора Робертс"

Но она не двинулась с места, нарочно вместе с Макнабом встала рядом с Пибоди, когда в кабинет вошел Уитни.

Он нес властность на широких плечах, на своем грубоватом лице. Его холодный взгляд тоже излучал силу и властность.

Он остановился возле доски с фотографиями. Ева нарочно так расположила доску, чтобы он увидел ее сразу, чтобы ему мгновенно бросились в глаза лица Рене Оберман и Уильяма Гарнета, сгруппированные со снимком с места преступления. Ей хотелось с самого начала зафиксировать связь.

И она увидела, как в этом холодном взгляде сверкнул огонь.

Ни о чем не спрашивая, Ева налила ему кофе, подошла и протянула чашку.

– Спасибо, что так быстро приехали, командир. И что приняли дело всерьез.

– Поберегите горло. – Уитни обогнул ее и двинутся прямиком к Пибоди. – Детектив, я рассмотрю ваши письменные показания, но сейчас хочу все услышать прямо от вас.

– Да, сэр. – Пибоди машинально встала по стойке «смирно». – Командир, приблизительно в двадцать ноль-ноль вчерашнего вечера я вошла в спортивный зал в секторе два.

Уитни допрашивал ее жестко, до того сухо и с пристрастием, что Ева невольно ощетинилась и ей пришлось, бросить предостерегающий взгляд на Макнаба, когда его лицо вспыхнуло негодованием.

Командир безжалостно требовал, перебивал, заставлял Пибоди сомневаться в собственных показаниях, возвращаться назад, повторять снова и снова.

Пибоди еще больше побледнела, Ева видела, как напрягается она при каждом слове, но она ни разу не сбилась, не перепутала ни одной детали.

– Вы не смогли провести визуальное опознание пи одного из индивидов?

– Нет, сэр, не смогла. Хотя я отчетливо слышала, как мужчина называл женщину «Рене» и «Оберман», а она его называла «Гарнетом», я ни одного из них не смогла отчетливо разглядеть. Женщина, к которой обращались как к Рене Оберман, ясно дала попять в разговоре, что мужчина – ее подчиненный. В какой-то момент я смогла увидеть часть ее профиля- цвет волос, цвет кожи. Я сумела определить ее примерный рост. Располагая этой информацией, мы идентифицировали обоих как лейтенанта Рене Оберман и детектива Уильяма Гарнета из отдела наркотиков Центрального полицейского управления.

– Вам известно, что лейтенант Оберман является офицером со званием, с наградами и почти восемнадцатилетним стажем службы в департаменте?

– Да, сэр.

– А известно ли вам, что она дочь майора в отставке Маркуса Обермана?

– Да, известно, сэр.

– И вы готовы подтвердить ваши показания под присягой во внутреннем расследовании дела этих офицеров, а возможно, и в суде?

– Да, сэр. Я готова это сделать. С большой охотой.

– С большой охотой, детектив?

– Я хочу исполнить свой долг как сотрудник Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка, как офицер, присягавший служить и защищать. Я верю… нет, поправка, сэр: я знаю, что эти люди использовали свое положение и власть, использовали свои полицейские жетоны в аморальных и преступных целях, и я хочу, командир, сделать все от меня зависящее, чтобы их остановить.

На это Уитни ничего не ответил, а потом вздохнул едва слышно.

– Сядьте, детектив. Оставь ее, – приказал он Макнабу, когда детектив-электронщик поднялся и сделал шаг к Пибоди. – Нечего над ней квохтать, как наседка. Она коп, и она только что это доказала. Лейтенант.

Теперь Ева встала навытяжку.

– Сэр?

– Вы ждали почти восемь часов, прежде чем доложить командованию об этом деле.

Этого она ждала, и ответ у нее был готов.

– Шесть часов, сэр. Нам потребовалось время, чтобы получить полные и подробные показания детектива Пибоди и проверить, действительно ли субъекты, чей разговор она невольно подслушала, являются офицерами Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка. А когда мы это проверили и убедились, что это так и есть, я решила подтвердить показания детектива Пибоди и все эти детали, обнаружив местонахождение Кинера и собрав всю возможную информацию для вас. – Ева сделала паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. – Мой детектив проинформировал меня о возможном убийстве. Я сочла необходимым это проверить.

– Это может сработать, – пробормотал Уитни.

«Это сработает, – мысленно поправила его Ева. – Уж я, черт побери, в лепешку расшибусь, чтобы сработало».

– Все наши действия документированы, сэр, можете убедиться. Далее я решила, что после того, как тело Рикки Кинера было обнаружено, а место взято под наблюдение, можно подождать еще около трех часов, прежде чем информировать вас, вместо того чтобы будить вас в три часа ночи. Это щекотливое и опасное дело, командир. Я сочла, что спешка тут неуместна.

Он кивнул и после этого тоже сел.

– Вольно, Даллас, ради всего святого. – Уитни потер лоб, потом уронил руки. – Маркус Оберман – один из лучших копов, с кем мне когда-либо приходилось служить. Этот «процесс», как вы его называете, запятнает его послужной список, его репутацию и имя. И, скорее всего, разобьет ему сердце.

«Вот это и есть самая загвоздистая загвоздка», – подумала Ева.

– Я об этом сожалею, сэр. Все мы об этом сожалеем. Однако дочь – не отец.

Всю свою жизнь Ева прожила с этой мыслью, с ней и выросла.

– Я это прекрасно понимаю, лейтенант. Я это прекрасно понимаю, поскольку Рене Оберман служила под моим началом несколько лет. Она не такой коп, каким был ее отец, но с ним мало кто может сравниться. Ее послужной список до сих пор был безупречен, ее работа – вполне приемлема. Среди ее преимуществ – сильная личность, умение отобрать для каждого задания нужного человека, она прекрасно анализирует детали любой ситуации и выстраивает их в логическое целое. Я считаю, что она лучше приспособлена к административной и руководящей работе, чем к работе на выездах, и, по правде говоря, именно такие обязанности она сама предпочитает. Она уверенно руководит отделом и добивается результатов.

– Лейтенант, командующий отделом должен показывать более чем «вполне приемлемые» результаты. Так мне кажется, сэр.

Уитни еле заметно улыбнулся.

– Так и знал, что вы в это вцепитесь. В таком огромном хозяйстве, как нью-йоркская полиция, частенько приходится мириться с приемлемым. Не было никаких тревожных сигналов, никаких признаков коррупции. Лейтенант Оберман честолюбива, она построила свою карьеру, всерьез поставила себе целью получить капитанские погоны. Я не сомневаюсь, что она уже присматривается к моему креслу и, скорее всего, знает, когда в него усядется.

– Ее ждет разочарование.

Вот теперь он широко улыбнулся.

– Даже до сегодняшнего дня я бы сделал все от меня зависящее, чтобы держать ее подальше от начальственного кресла. У нее не тот характер. Заниматься политикой, пиаром, руки пожимать, улыбаться, бумажки перебирать – это да. С этим она отлично справится. Но ей не хватает сочувствия, люди для нее – орудия, а работа – средство для достижения цели.