Читать книгу "Похитители снов - Мэгги Стивотер"

Затем он сам сделался ножом. Нож в воздухе – вдох, – а затем вошедший в плоть клинок, затаивший дыхание. Он ненасытно жевал и никак не мог удовлетвориться. Голод служил определением вида, и в своем роде он был лучшим.

Серый Человек открыл глаза.

Посмотрел на часы.

А потом повернулся на бок и продолжил спать.

В ту ночь Адаму ничего не снилось.

Свернувшись на матрасе, он накрывал лицо горячей от солнца рукой. Иногда, если зажать рот и нос, почти на грани удушья, ему удавалось заснуть.

Но на сей раз уснуть Адаму не позволяли раскаяние и память о кратком видении. Неправильность и безжизненность той женщины буквально висели в воздухе. Или у него в голове.

«Что я сделал?»

Адам в достаточной мере бодрствовал, чтобы думать о доме – «это не твой дом и никогда не был домом, те люди не существовали, а если существовали, они ничего не значат для тебя» – и о лице Блу в ту минуту, когда он сорвался. Он в достаточной мере бодрствовал, чтобы припомнить запах леса в ту минуту, когда он принес в жертву себя. Чтобы задуматься, не принимал ли он всю жизнь неверные решения. Возможно, он сам был неверным решением. Еще до того как родился.

Адам хотел, чтобы лето закончилось. По крайней мере, в Агленби он мог открыть последнюю страницу и увидеть отметку. Конкретное доказательство своего успеха в чем-то.

Он в достаточной мере бодрствовал, чтобы задуматься о приглашении Ганси. «Выбить тебе стажировку». Адам знал, что Ганси пытался оказать ему услугу. Портило ли это ситуацию? Он так долго говорил «нет», что не знал, когда сказать «да».

«Возможно, – произнесла крошечная и неизменно бдительная часть его души, – возможно, это всё в любом случае окажется напрасно. Стоит им увидеть грязь Генриетты у тебя под ногтями».

Адаму не понравилась осторожность, с которой Ганси заговорил об этом. Он словно ходил вокруг него на цыпочках, точь-в-точь как сам Адам привык ходить вокруг отца.

Он нуждался в кнопке перезапуска. Нажать на Адаме Пэррише кнопку и начать сначала.

Адам не спал, а когда заснул, то не видел снов.

12

На следующее утро Блу штудировала летний список литературы, когда Джими, ее тетка, пронесла через комнату тарелку, полную тлеющих растительных остатков. Джими, мать Орлы, была такой же высокой, но в несколько раз шире. Она также обладала грацией Орлы, иными словами, стукалась бедрами обо все предметы мебели. И каждый раз приговаривала «да чтоб тебя» и «провались оно». Это звучало хуже, чем настоящие ругательства

Блу подняла мутные глаза от страницы. Ноздри у нее защипало от дыма.

– Что ты делаешь?

– Окуриваю, – ответила Джими.

Она поднесла тарелку к парусиновым деревьям, которые Блу приклеила на стены, и подула на дымящиеся травы, чтобы направить дым на коллажи.

– Эта ужасная женщина оставила повсюду массу негативной энергии.

«Ужасная женщина» – это была Нив, сводная тетка Блу, которая исчезла некоторое время назад, после занятий черной магией на чердаке. А окуривание представляло собой использование дыма позитивных трав, способных изгнать «плохую» энергию. Блу всегда считала, что есть гораздо более продуктивные способы добиться благосклонности растений, нежели поджигать их.

Джими помахала лавандой и шалфеем перед носом у племянницы.

– Священный дым, очисти душу этой девушки, что сидит передо мной, и придай ей здравого смысла.

– Эй! – запротестовала Блу, садясь. – Я считаю себя достаточно благоразумной, спасибо! Там что, полынь? Вообще-то я занята.

Джими часто говорила, что полынь усиливает ее экстрасенсорные способности. Она, очевидно, не возражала против временного изменения сознания. Мрачно, совсем как Орла, она произнесла:

– Нет. Твоя мать мне бы не позволила.

Блу мысленно поблагодарила Мору. Ганси и Адам собирались заехать на Фокс-Вэй, и меньше всего ей хотелось отвечать за то, что у них помутится в голове. Блу также задумалась, собирается ли Адам извиняться.

– В таком случае, – сказала Блу, – не окуришь ли заодно и мою кладовку?

Джими нахмурилась.

– Нив там побывала?

– С ней никогда не угадаешь.

– Тогда я произнесу дополнительную маленькую молитву.

Маленькая молитва оказалась длиннее, чем думала Блу, и спустя несколько минут она спаслась бегством от дыма. Выйдя в коридор, девушка обнаружила, что Джими уже отворила дверь на чердак, намереваясь окурить прежнее обиталище Нив. Выглядело это как приглашение.

Посмотрев по сторонам, Блу зашагала вверх по лестнице. Немедленно сделалось теплее и чем-то завоняло. Неприятный запах асафетиды, защитного магического средства, которым пользовалась Нив, всё еще пропитывал эту часть дома, и летняя жара на чердаке отнюдь не улучшила ситуацию.

На верхней площадке Блу поколебалась. Большинство вещей Нив еще оставались на чердаке, однако они были свалены в коробки, стоявшие на матрасе поверх покрывала – их собирались окончательно убрать. С наклонных грубых стен сняли все маски и символы, свечи аккуратно сложили фитилем вниз в пластмассовый контейнер. Но зеркала Нив – двух больших трюмо, установленных точно друг против друга, – никто не трогал. И глубокую черную миску, стоявшую на полу рядом с ними. Этой миской Нив пользовалась для прорицаний.

Днище было гладким от недавно налитой в нее жидкости, пусть даже Нив не появлялась на чердаке почти месяц. Блу понятия не имела, кто еще мог воспользоваться миской. Она знала, что Мора, Персефона и Калла в целом неодобрительно относились к этому ритуалу. Теоретически техника была проста: гадающий смотрел в зеркало или в темную миску, полную жидкости, мысленно погружался в то, что находилось на другой стороне, и видел в отражении будущее или какое-нибудь иное место.

На практике – Мора сказала дочери, что это непредсказуемо и опасно.

«Душа, – объяснила она, – уязвима, когда находится вне сознания».

Когда Блу видела эту миску в последний раз, Нив рассматривала в ней некое место, лежащее на силовой линии. Возможно, оно находилось где-то в Кабесуотере. Когда Блу отвлекла ее, то поняла, что Нив овладело темное существо, которое она обнаружила на той стороне.

И теперь, стоя на удушливо жарком чердаке, Блу вздрогнула. Было нетрудно забыть ужас, которым сопровождались поиски Кабесуотера. Но блестящий кружок на дне миски мгновенно воскресил его в памяти.

«Кто же пользовался тобой?» – задумалась Блу.

И, разумеется, это была лишь одна половинка вопроса.

Вторая гласила: «И что ты ищешь сейчас?»

Ронан Линч верил в рай и ад.

Однажды он видел дьявола. Это было утром, в Амбарах, когда солнце прогнало туман, выжгло прохладу и опалило землю, так что всё заблестело от жара. В этих полях, лежавших среди холмов, никогда не становилось по-настоящему жарко, но в то утро воздух буквально потел. Раньше Ронан не слышал у скота одышки. Коровы, покрывшиеся пеной, пыхтели и высовывали языки. Мать послала Ронана загнать их в сарай.