Читать книгу "Игра не для всех. 1941 - Даниил Калинин"

– Самоходка вон как черепаха ползет, не спешит. Сейчас я попробую до окопов слазить, патронов и гранат, если есть, достану.

Томилин лишь согласно кивает. Предупредив второго номера, я поднимаюсь по ступенькам и тут же, распластавшись на земле, начинаю спешно ползти по-пластунски к оставленной позиции. Бегом эти сто метров можно преодолеть одним рывком, но как-то неохота подставляться под пули.

Ползу минут пять, весь взмокший от напряжения. И каково же мое удивление, когда в траншею буквально следом вваливается, считай, весь гарнизон дота, включая второго номера с пулеметом и самого старлея! Нет только снайпера; а Михайлов меж тем держит в руках трофейный МП – мой трофейный! – а за спиной командира болтается мешок с гранатами. У меня буквально пропадет дар речи от неожиданности, а старлей тут же начинает отдавать распоряжения властным, жестким голосом:

– Разобрать трофейные винтовки и боеприпасы! Все найденные патроны от СВТ сдаем пулеметному расчету. Самсонов и Томилин: набить максимум дисков и приготовить «дегтярев» к стрельбе!

Люди принимаются энергично двигаться по ходам сообщений на полусогнутых, не высовываясь за бруствер; я «мародерствую» вместе со всеми. Спустя пять минут, отщелкнув все имеющиеся винтовочные патроны из магазинов, найденных на телах павших, нам с Женькой удается набить шесть дисков. Тела наших павших, как и трупы фрицев, складируем на разных концах траншеи; по окончании же работы я с изумлением уставился на старшего лейтенанта, переодевшегося в форму погибшего унтера! Точнее, только в китель. На моих глазах командир сноровисто увязывает несколько немецких колотушек с помощью телефонного кабеля. Заметив мой взгляд, Михайлов сухо прокомментировал:

– Противотанковая связка. Если не подорвать танк, он нас похоронит в ближайшие пару часов. Подойдет он на все те же триста метров, так что мне нужно проползти еще двести и притвориться мертвым фрицем. Может, что и получится… Ну а вы, братцы, уж постарайтесь меня прикрыть!

Я замер, не в силах и слова произнести. Это же верная смерть, там за самоходкой еще человек тридцать держатся! Старлей только приподнимется для броска, как его тут же нашпигуют свинцом!

Из-за поворота траншеи показался Филатов, прервав мои панические размышления:

– Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант?

– Разрешаю.

– Диски к «дегтяреву» набиты всеми найденными патронами 7,62, но я также обнаружил исправный и готовый к бою трофейный немецкий пулемет. К нему еще есть половина ленты в пятьдесят патронов. Я могу набить ее до конца и поддержать огнем, я уже разобрался, как из МГ стрелять. Самсонову ведь второй номер сейчас все равно не нужен.

Командир согласно кивает.

– Добро. Значит, теперь смотрите внимательно оба: я выползаю вперед и двигаюсь навстречу танку двести метров – он вон уже, к нам развернулся. Вы внимательно смотрите, где я остановлюсь. Когда машина подкатит ко мне метров на десять – не раньше! – тогда открывайте огонь по фрицам, отвлеките их. Эта грохотулина, – тут Михайлов показал на связку аж из семи гранат, – весит килограмма под два, мне бы ее хоть на десять метров швырнуть, и то удача… Так что раньше не стреляйте.

После короткой паузы старлей как-то вымученно улыбнулся и добавил словно бы извиняющимся тоном:

– Ну что, соколики, пожелайте мне удачи!

– Удачи!!!

Мы практически хором выкрикнули свой ответ с Томилиным. И у меня нешуточно сжалось сердце – больно сжалось. Что-то такое я поймал во взгляде Михайлова, обращенном к нам напоследок, прежде чем старлей начал свой последний путь навстречу смерти, перевалившись через бруствер… Хотя придумка командира с переодеванием и может сработать, и сам он вооружен трофейным автоматом, однако же шансов, что ему удастся отступить, пусть и под нашим прикрытием, подпустив врага вплотную… Я их не вижу. И в его взгляде я точно угадал обреченность, но еще… в нем будто бы сквозило немое извинение. Словно бы не сам начальник заставы пополз на верную гибель, а нас послал…

В голове сами собой всплыли строки из мемуаров какого-то петербуржского экскурсовода, ветерана ВОВ. Он в своей книге приводил примеры исключительно жестоких командиров РККА, способных без всяких зазрений совести кидать людей на убой, под вражеские пулеметы, даже не попытавшись их подавить. И что только предельно жестокие, безжалостные и бессердечные командиры могли выжить в бойне Великой Отечественной. Ибо те, кто сохранил человечность и совесть, сами шли на смерть, видя, как гибнут вверенные им подразделения…

Кажется, сегодня, здесь и сейчас я вижу живое воплощение этого примера. Иначе почему именно командир пошел на смерть? У него ведь двое детей, жена… Но и застава действительно погибла. Сколько нас в строю осталось, тех, кто только вчера на рассвете принял первый бой?! После утреннего штурма десятка полтора от силы…

Так, хорош. Надо успокоиться. Что бы там ни задумал Михайлов, но из всех здесь присутствующих только он сам способен воплотить это в жизнь. А вот лично мне нужно постараться его прикрыть так, чтобы старлей живым вернулся в этот окоп, и нечего хоронить командира раньше времени!

Стоит сказать, что план Михайлова вполне удался: медленно, практически незаметно ползя вперед, он сумел сблизиться с самоходкой. Причем та, несмотря на первоначальный прогноз про остановку за триста метров от дота, проехала даже чуть дальше. И теперь все мое внимание приковано к кажущейся практически детской фигурке, аккуратно ползущей по невысокой траве навстречу немецкой технике.

Вот между ней и «штугой» остается метров тридцать… Потом двадцать… Я нервно облизываю губы и еще крепче сжимаю левой рукой ложе пулемета.

Пятнадцать…

Неожиданно штурмовое орудие тормозит, а секунду спустя из-за ее кормы показывается пара фрицев, буквально бегом срывающихся вперед – и ведь по направлению к старлею! А в следующий миг справа пророкотал МГ Томилина – и короткая очередь буквально смела обоих фашистов.

Все, похоже, командира заметили. Открываю огонь и я, силясь достать кого за броней машины – и тут вдруг мотор «штуги» взревел, и самоходка рванула вперед, прямо на привставшего Михайлова. Последний даже не попытался уйти в сторону или отбежать назад – несильно размахнувшись, он метнул связку гранат под днище накатывающей на него стальной громадины… Через секунду страшный удар бронированного корпуса самоходки просто разорвал старлея пополам, тут же подгребая под себя поломанное, искалеченное тело геройского мужика. Жуткая смерть, при виде которой меня словно парализовало… А еще две секунды спустя пророкотал негромкий взрыв уже под задними катками штурмового орудия, и, дернувшись, самоходка встала. Еще не веря, что у командира все-таки получилось, я до рези в глазах всматриваюсь вперед, туда, где застыла бронированная «штуга». Минуту ничего не происходит, а потом люки машины открываются, и из стального нутра показываются артиллеристы, окутанные густыми клубами дыма. Экипаж спасается с обреченной самоходки…

– Да хрен вам, твари!!!