Читать книгу "Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский"

– Чур, ты куда? Охолони! Убьют ведь!

На этот вопль я лишь отмахнулся и перешел на бег. Угу… убьют. Как же! Я ведь не собираюсь там грудью на амбразуры ложиться. Попробую «товарищей» на пальцах развести. Если не получится, что же… У меня два «люгера», которые в помещении гораздо сподручнее винтовки. Да к каждому по запасной обойме. До прихода комиссара продержусь. Лапин производил впечатление нормального человека и в пресечении подобного беспредела должен помочь. Ну а если он с ними заодно… Блин. Тогда все очень плохо, и придется прорываться с непредсказуемым результатом. Конечно, благодаря подаркам Сатихаарли сила и реакция у меня уже сейчас лучше, чем у обычного человека. Но пуля-то дура… Ладно. На месте разберемся. Тем более что уже почти дошел.

Лазарет представлял собой небольшое одноэтажное здание с флигелем. Двор окружен штакетником. Вот в этом дворе сейчас стояли и галдели человек пятнадцать с винтовками. Вчерашнего матроса не видно. Значит, часть уже зашла внутрь. Я прошел прямо ко входу, распихивая при этом людей. Те начали возмущаться:

– Эй! Ты чаго пихаишьси? Ты ваще кто таков?

Не останавливаясь, представился:

– Я, уполномоченный ГубКома, товарищ Чур! Кто старший?

Какой-то рябой мужичок в пальто, раскорячившись в проходе, сурово дыхнул перегаром:

– Доку́мент давай!

Я ощерился:

– Ты чо, не понял? Сказано – я ТОВАРИЩ ЧУР! Ты глухой или калишный? Съе**л с дороги, мля! Будет еще каждая мандавошка с меня документы требовать! Бумагу старшему показывать буду!

Общие взаимоотношения внутри этих ухарей мною были просчитаны верно, и я не удивился, когда рябой, беспомощно оглянувшись, подался в сторону. Пихнув его плечом, прошел внутрь.

Ну что – лазарет как лазарет. С десяток коек. Пять заняты. Стоит (судя по козлиной бородке) доктор. Его подпирает мужик в халате. Наверное, санитар. Тут же еще четверо. Матрос с каким-то белесым парнем в кожанке и два бойца. Появление нового персонажа прервало их беседу, и матрос, окидывая меня недовольным взглядом, хмурясь, процедил:

– Кто таков? Чего надо?

Ухмыльнувшись, ответил:

– Вот мандат. Я – уполномоченный ГубКома. Пришел от товарища Лапина, осуществлять контроль соблюдения социалистической законности.

Матрос от такого пассажа аж тряхнул головой, после чего вчитался в мои бумаги и недоуменно протянул:

– Агитатор?

– Ты, браток, внимательнее читай. И уполномоченный, и агитатор.

Оппонент завис, а я удивленно подумал: надо же! Они ведь с утра уже бухие! А этот, в бушлате, судя по глазам, еще и закинулся чем-то сверху. Полирнул самогончик допингом. Чего же мне так на наркош-то везет? Мореман наконец-то отлип:

– А чо я тебя не знаю?

– Я только вчера прибыл. Ну что, товарищи? Займемся?

Матрос несколько удивился:

– Чем?

– Что значит «чем»? Вы сюда для чего пришли?

– Ну дык понятно – недобитков порешить. Чтобы не отравляли воздух своим смрадным дыханием! Чтобы свет революции…

Водоплавающий сбился на лозунги, но я его прервал:

– Верно мыслишь, товарищ! Полностью с тобой согласен! Белых надо уничтожать, всегда и везде! Сколько раз увидел беляка, столько раз его и убей! Только вот эти, – я кивнул на побледневших раненых, – уже не белые.

– Как так «не белые»? Вон тот, возле окна, цельный деникинский капитан! Мне это доподлинно известно.

Я фыркнул:

– Капитаном он был до того, как пулю получил. А сейчас просто ранбольной, без всякой социальной принадлежности.

После чего, перейдя на доверительный тон, предложил:

– Сам подумай, браток, – нам же на хрен не нужно, чтобы озверевшие «благородия», при первой возможности, раненых революционных товарищей в лазаретах резали в отместку? Так что плюнь ты на этих убогих. Они пока очухаются, уже и война нашей победой закончится!

Матрос заколебался, и все бы у меня получилось, если бы не влез его белесый спутник. Не меняя постного выражения лица, он отчетливо сказал:

– Этто провокаттор…

И потянулся к кобуре.

Вот что мне было делать? Доказывать, что белобровый лабус не прав и я не провокатор? Нет, ребята. Не та ситуация. Слово сказано, и оправдывающийся не имеет шансов. Поэтому, завопив во всю глотку в ответ:

– Да ты деникинский шпион! Я тебя узнал!

Начал стрелять быстрее, чем противники изготовились к бою. Бах-бах-бах-бах! После чего бросок в коридор, и там еще три выстрела по стоящим в дверях. Да уж, к тому, что враг начнет стрельбу с двух рук, они явно не были готовы. Теперь – быстрая оценка ситуации. Доктор застыл соляным столбом. У раненых глаза стали, как у рака – на стебельках. Так… этих мудаков было около двух десятков. Семеро уже лежат. Считай, треть завалил. Но это было самое простое. Те, на улице, сейчас очухаются, и станет мне солоно.

В этот момент снаружи раздался редкий ружейный залп, а потом затарахтел пулемет. Я было пригнулся, но через секунду понял, что стреляют не по мне. Да и вопли, раздававшиеся с улицы, какие-то слишком панические. Потом пулемет замолк, и знакомый простуженный голос предложил поднять руки и сдаваться. В противном случае угрожал (если говорить образно) сделать с противником то, что Содом не делал со своею Гоморрой. Подивившись образности и многообразию русского языка, осторожно высунул нос за дверь. А там было лепо. Потапов, со своей великолепной шестеркой, принимал капитуляцию красных. Мартын, лежа за каким-то смутно знакомым ручным пулеметом, контролировал процесс. Федор, заметив меня, приглашающе махнул:

– Ты как, Чур? Живой? Не подранили?

Оглядываясь, подошел к ребятам. Действительно, спецы. Один залп, четыре очереди и всё. В наличии имеется семь пленных. Судя по стонам, возле колодца есть еще пара раненых.

Подойдя ближе, молча протянул руку бывшему унтеру и, крепко пожимая ладонь, спросил:

– А чего это вы так? Вроде и не собирались?

На что Потапов совершенно неинформативно, но очень эмоционально выдал:

– Да просто задолбало это всё! Сколько ж можно! – и улыбнувшись, добавил: – Ну и ты нам глянулся. Не бросать же теперича. Вместе ведь до Ростова катить думали.

Я понимающе хмыкнул и отвлекся на пулеметчика:

– Мартын, а что это у тебя за агрегат?

Тот, любовно оглаживая оружие, пояснил:

– Ну дык, ружье-пулемет Мадсена. Не видал, что ль?

– Может, и видел. Только не помню… Хе! А говорил, что пушка в деревне не нужна!

– Да кака же это пушка? Это оченно нужная и полезная в хозяйстве вещь.

Поржали, а потом занялись насущным. Потапов, правда, порывался уходить из этого поселка побыстрее, напирая на то, что покрошили мы представителей какой-никакой, но власти. Я же, сходив в санчасть, принес свой мандат и объявил, что аз есмь власть! Документ, правда, обзавелся круглой дыркой и кровавым потеком внизу листа, но функций своих не утратил. Федор удивился, а я пояснил, что уполномоченным агитатором стал только вчера. И если мои руководящие «товарищи» будут иметь что-то против уничтожения банды (а как еще называть этих пьяных ушлепков?), то они мне вовсе не товарищи. Тогда мы уйдем. И хрен нам кто помешает, потому что красных непосредственно в поселке осталось человек пятнадцать. Так что вряд ли они станут дергаться.