Читать книгу "Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера - Джесс Хилл"

* * *

Какие чувства пробудила в вас история Жасмин? Сочувствие, огорчение, досаду, гнев, отвращение? Можете ли вы понять, почему она вернулась к Нельсону даже после жестокого надругательства над нею самой и угроз убить их маленькую дочь? Зачем, по вашему мнению, женщина осталась с ним?

Большую часть XX века, вплоть до конца 1970-х годов, большинство людей реагировали бы на историю Жасмин примерно одинаково: они сочли бы ее мазохисткой. Все эксперты были согласны в том, что жертвы домашнего насилия холодны и расчетливы, прекрасно отдают себе отчет в происходящем и тайно получают удовольствие от издевательств.

Впрочем, не всегда было принято думать так о пострадавших. В конце XIX века переживших насилие не считали мазохистами. Они представлялись жалкими созданиями, вынужденными жить под игом жестоких мужей, как правило, злоупотребляющих алкоголем[34]. Но такое сострадание (хоть и частичное) сохранялось лишь до той поры, пока женщины были готовы молчать и терпеть свою тяжкую долю. Когда в 1930-х жены начали активно жаловаться на жестокое обращение и – о ужас! – требовать развода, – их перестали жалеть. Общество начало рассматривать их как угрозу священному институту брака.

Именно в этот момент появляется новая, «мазохистская» теория: женщины не покидают абьюзеров, потому что им нравится такая жизнь. Эта гипотеза возникла благодаря Зигмунду Фрейду, который заявил, – и долгое время это принималось на веру, – что он разгадал естественные влечения, управляющие поведением человека. По Фрейду, все представительницы слабого пола страдают комплексом неполноценности из-за отсутствия пениса и завидуют в этом мужчинам. Из этого чувства ущербности и растут корни врожденного, но неосознаваемого желания быть наказанной. Некоторое время теория Фрейда была доминирующей в объяснении этого явления, но она никогда не была единственной. В 1944 году вышел фундаментальный труд психоаналитика Хелен Дойч[35] «Психология женщин» (The Psychology of Women), где она развивала фрейдистские идеи и, в частности, назвала мазохизм одной из трех основных главных черт женственности, наряду с пассивностью и нарциссизмом.

В 1940-х и 1950-х годах, когда фрейдистские теории были особенно популярны, исследователи социальных проблем полагали, что девушки сами ищут и выбирают себе мучителя. Особенно горячо эту идею поддержали мужья-абьюзеры. В авторитетной научной работе «Жена того, кто бьет жену» (The Wifebeater’s Wife), опубликованной в 1964 году, три автора-психиатра пытались понять внутреннее устройство жертвы и для этого провели беседы с тридцатью семью абьюзерами. Их ответы на вопросы привели исследователей к выводу: жены, возможно, и протестовали против насилия, но в глубине души желали его. Более того, было высказано предположение, что жестокость супруга помогала женщинам справляться с чувством вины, которое те испытывали из-за своего «враждебного, кастрирующего поведения[36] и стремления к контролю». [5]

Подобное бесстыдное обвинение жертв доминировало в общественном сознании до 1970-х, пока не поднялась вторая волна феминизма. Психолог Паола Каплан своим бестселлером «Миф о женском мазохизме» (The Myth of Women’s Masochism) нанесла серьезный удар по Фрейду и его единомышленникам. Она утверждала, что симпатия к насилию вовсе не присуща женщинам от рождения, просто их воспитали так, что они усвоили формы поведения, со стороны кажущиеся мазохистскими. «Идеалом женственности» считались те, кто отрицает собственные потребности в угоду другим. «Женщин приучали быть заботливыми, бескорыстными, терпеливыми. А потом все эти черты списали на мазохизм», – утверждала Каплан. [6] В статье в The New York Times Каплан заявила, что жены не бросали мужей-тиранов не потому, что им так нравилось насилие, а по тысяче иных причин. В том числе из-за страха, что их накажут за попытку сбежать. Была у них и другая мотивация: например, они надеялись, что любовь победит агрессию. «Некоторые из жен были настолько уязвимы, что у них возникала стойкая привязанность к мужчине, время от времени проявляющему нежность и ласку, – пишет Калан. – Их удерживали эти чувства, а вовсе не любовь к абьюзу». [7] Поистине «революционным» стало простое предположение психолога, что женщины так же страстно желают счастья, как и мужчины.

К 1980-м мнение насильников перестали учитывать в качестве источника данных для изучения насилия и представление о жертве-мазохистке признали безосновательным. Исследователи начали опрашивать пострадавших и на основе их опыта снова и снова приходили к одному и тому же выводу: «Женщины редко провоцируют издевательства и в большинстве случаев почти ничего не могут сделать, чтобы предотвратить их». [8] Теперь на мазохизм ссылаются лишь глупцы и шарлатаны. Но призрак этой теории по-прежнему витает где-то поблизости. К примеру, 51 % австралийцев полагают, что большинство женщин, если бы захотели, могли бы свободно разорвать отношения, в которых присутствует насилие. [9] Некоторые из тех, кто придерживается такой позиции, считают, что, если жена не уходит от мужа, значит, она хочет с ним остаться: возможно, она получает удовольствие от драматического накала отношений, а может, у нее сложился комплекс жертвы, и так далее. Все эти предположения категорически неверны. Далее мы увидим, насколько сложнее реальность, в которую попадают пострадавшие от жестокости в семье.

Кроме призрачной фантазии о присущем женщинам мазохизме, над жертвами насилия витает еще один злобный дух – их часто считают беспомощными жертвами, совершенно обессилившими от постоянных нападок партнера. Сразу представляется стереотипный образ: забитая и замученная представительница среднего класса белой расы, сидящая в углу, а над ней нависает грозный муж и потрясает кулаком.

Такой образ получил распространение после выхода в свет труда психолога Ленор Уолкер. Ее резонансная книга «Синдром избиваемой женщины» (The Battered Woman Syndrome) почти в одночасье изменила общественный стереотип: жертва из гарпии-мазохистки превратилась в беспомощное дитя. Уолкер заявляет, что для тех, кого бьют, характерен уникальный «синдром». По большей части он сводится к «выученной беспомощности». [10] Этот термин исследовательница почерпнула из работ другого психолога, Мартина Селигмана, который обнаружил, что собаки, привыкшие жить в клетке и нерегулярно (с непредсказуемым интервалом) подвергаемые слабым ударам электрического тока, со временем прекращают попытки сбежать. Напротив, они становятся «покорными и пассивными». [11] Точно так же и жертвы домашнего абьюза оказываются раздавленными циклом насилия. Сначала растет напряжение в паре, потом начинается фаза открытого насилия, а за ней «медовый месяц» – абьюзер раскаивается, демонстрирует страстную любовь, дает обещание, что былое не повторится. Затем опять начинает расти напряжение, за ним взрыв, и так далее по кругу. С каждым новым витком женщина постепенно теряет способность сопротивляться. Она становится пассивной, начинает верить, что «слишком глупа, чтобы попытаться что-то изменить». В ее душе растут тревога и подавленность. По мнению Уолкер, жертва остается с насильником, потому что перестает видеть возможности для расставания. [12] С распространением этой теории общество вновь стало сострадать пережившим насилие – то есть к ним стали снова относиться как в XIX веке. Их снова жалели, а не презирали. Однако Ленор Уолкер создала новый стереотип, и в нем вина по-прежнему возлагалась на жертву. Психолог писала, что все дело в пассивности пострадавшей стороны; именно это заставляет насильника продолжать свои нападки. «Обидчик, побуждаемый ее очевидным бездействием и покорностью, с которой она принимает его поведение, даже не пытается контролировать себя». [13] Действительно, в отношениях, где один доминирует, второй бывает столь унижен и забит, а его самооценка настолько низка, что он оказывается не в состоянии решить даже самые простые задачи. Партнерша порой готова поверить всему, что внушает ей абьюзер, в том числе и тому, что без него ей не выжить. Однако женщины оказываются в западне не просто потому, что не видят выхода. В дальнейшем я докажу: большинство переживающих давление со стороны домашнего тирана постоянно обдумывают те или иные пути выхода из-под власти мучителя.