Читать книгу "С чeм вы смешивaeтe свои краски? - Дмитрий Соловей"

А тут неожиданно подвыпивший отец обратил на меня внимание и, обращаясь к одному из гостей, изрёк:

– Алексей, видишь, как время летит. Не заметил, как сын вырос.

– Моргнуть не успеешь, а он уже будет женат, – хохотнул в ответ собеседник.

– Жаль, что я не принимал участия в воспитании сына, – пробило отца на сентиментальность. – Ну-ка, Шурка, давай с папой пообщайся.

Возражать пьяному мужчине я не стал, прикидывая, в чём наше общение будет выражаться, к тому же родителя как-то странно переклинило. Взяв с дивана вчерашнюю газету «Известия», он решил научить меня читать.

– Смотри, Шурка, это буква «А», это «Б». Здесь немного не так написано. Я тебе проще покажу.

Отыскав карандаш, отец начал на полях газеты показывать, как пишутся буквы. Как послушный мальчик, я стал повторять. До того времени, как гости накурились и вернулись к столу, мы «освоили» слоги.

– Мария Васильевна, а Шурик у нас молодец, – заявил отец бабушке, которая принесла чашки и стала расставлять их на столе. – Пятнадцать минут позанимался и научил его читать.

– На каком языке? – уточнила бабушка, занимаясь своим делом.

– На русском, великом и могучем, конечно, – пояснил отец.

Дядя Вова, заставший эту сцену, притормозил в дверях и его брови с удивлением поползли вверх. Я скромно улыбнулся и пожал плечами, мол, кто я такой, чтобы указывать взрослым на правильное воспитание детей? Бабушка тоже не уловила, в чём здесь юмор, но отвлекаться от своих дел не стала и поспешила за пирогами на кухню.

К слову сказать, тортов я в это время не ел ни разу. Не готовят их не по той причине, что не умеют, а потому что дорого и проблематично доставать продукты даже на рынке. Проще приготовить пироги или напечь пирожков с разной начинкой. Это и сытнее, и дешевле.

Бабушкины пироги с мясом и яблочным вареньем как всегда удались. Я налопался так, что еле выполз из-за стола, решив, что хватит обжираться. Гости после сытного ужина собрались устроить танцы и мне здесь было не место. Зиночка уже просматривала пластинки, согласовывая с народом репертуар.

– Катюша, вам обязательно нужно посетить ресторан при кинотеатре «Форум». Сейчас в нем поёт сама Шульженко, – поделилась женщина столичными новостями.

Я же незаметной мышкой прошмыгнул в кабинет, решив переждать в нём взрослые увеселения. Где-то на третьей полке видел сказки Салтыкова-Щедрина. Почитать, что ли? Достоевский в руках ребёнка будет выглядеть странно, а Салтыков-Щедрин в самый раз.

Сижу, значит, читаю, никого не трогаю. За стеной музыка фокстрота сменилась иностранными мелодиями Элвиса Пресли, что привезли родители из-за границы. Гости танцевали или подпевали хором: «Мишка, Мишка, где твоя улыбка», и всем было весело. Увлёкшись книгой, я не сразу среагировал на открывшуюся дверь. Оказалось, это отец с дядей Вовой зашли.

– Товарищ майор, брось свои… – продолжил отец начавшую фразу и был остановлен собеседником.

– Уже подполковник, – сообщил дядя Вова.

Меня они наконец-то заметили, но решили, что я им не помешаю. Хотя отца заинтересовало, что я делаю.

– Читаю «Премудрого пескаря», – показал я книгу.

– Как это – читаешь? – опешил родитель.

В голове выпившего мужчины что-то не состыковывалось. Не может ребёнок, час назад изучивший буквы, сидеть и читать Салтыкова-Щедрина.

– Да ты врёшь, – подобрал он приемлемую для себя версию. – Ну-ка вслух давай.

– «…но он, пескарь-сын, отлично запомнил поучения пескаря-отца, да и на ус себе намотал. Был он пескарь просвещённый, умеренно-либеральный, и очень твёрдо понимал, что жизнь прожить – не то что мутовку облизать. «Надо так прожить, чтоб никто не заметил, – сказал он себе, – а не то как раз пропадёшь!» – зачитал я громко, чётко проговаривая сложные слова, и посмотрел на мужчин, мол, хватит или ещё?

Недоумение на лице отца было такое, что он не сразу нашёлся с ответом. Затем открыл дверь и прокричал в коридор:

– Мария Васильевна! Можно вас на минуточку?

Бабушка материализовалась на пороге кабинета через пару секунд.

– Мария Васильевна, а что, Шурка читать умеет? – задал он вопрос.

– На русском и английском, в том числе, и говорит без акцента, – вместо бабушки ответил дядя Вова и, уже не сдерживая себя, захохотал.

– На английском? – продолжал испытывать шок родитель. И тут же обратился ко мне: – Do you speak English?

Я закатил глаза, прикидывая, какую проверку мне сейчас устроят родители, знающие этот язык.

– Sometimes[1], – буркнул в ответ.

– Позвольте, Мария Васильевна, а почему я не знаю? – продолжал недоумевать отец.

– Без понятия. Катерине я писала о Сашиных успехах, – недовольно поджала губы бабушка.

Повезло, что разбираться и тестировать меня прямо сейчас отец не стал. Гостей полон дом, нужно их развлекать, к ним он и пошёл, оставив нас с дядей Вовой. У меня же настроение читать пропало. Отложив Салтыкова-Щедрина, я перебрался на свой диван и решил последить за взрослыми. Дядя Вова пристроился рядом и явно делал то же, что и я: наблюдал и анализировал.

– Санёк, что нового нарисовал? – вскоре поинтересовался он.

– Натурщики у меня были прежние, показать?

– Давай, мне нравится сравнивать, как растёт твоё мастерство.

Нижние ящики комода давно были освобождены от игрушек, теперь здесь хранились мои художественные принадлежности и готовые работы. Выудил несколько штук сверху и показал товарищу подполковнику.

– Сангину, смотрю, освоил, – перебирал он мои листы. – А что пастель?

– Не нравится, – честно ответил я. – Вы мне когда позировать согласитесь?

– Как-нибудь потом, – в очередной раз отказался дядя Вова запечатлевать себя. – Но ты рисуй-рисуй. Знаменитым художником будешь.

– Обязательно, – пообещал я. – Хочу с выставками по разным странам путешествовать. Интересно же, как они живут! Ну и показывать иностранцам жизнь нашей страны. Правильно, дядя Вова?

– Правильно, – кивнул подполковник, а взгляд такой оценивающий, словно в голове калькулятор щёлкает, как можно это всё использовать хоть для встреч с осведомителями, хоть для чего другого. Прикрытие идеальное. По крайней мере, я так подумал.

– Есть ещё одна работа, – продолжил я, убирая обратно в комод рисунки. – У меня иногда бывают озарения.

– Неси своё «озарение», – усмехнулся дядя Вова.

Насчёт этого рисунка я долго размышлял. Планы на КГБ и свою работу в этой структуре у меня были большие. Чтобы уж совсем посадить «на крючок» своего куратора, по-другому не могу назвать этого «друга семьи», я решил выдать ему кое-что из будущего.