Читать книгу "Родитель «дубль три» - Комбат Найтов"

– Я его зацепил, он, похоже, не вооружен, но может иметь бомбы. Сажаем? Вопрос.

– Ну, если уговоришь. А куда?

– В Ичках или в Керчи.

– Договаривайся.

– UH6 – Große Ratte Falke. Feuerzauber, oder Abschuss[1].

Немец открыл бомболюки, и четыре бомбы вывалились оттуда. Море зимой холодное, и купаться никому не хочется. Пожар левого двигателя немцы погасили. Снизились до 7000 и взяли курс, который указал Петр. У Херсонеса к ним присоединился Тарас. Они облетели Крым, вошли в нашу зону. Им осветили Войково, куда и сел немецкий разведчик. Это был Hs-128 из полка стратегической разведки люфтваффе. Большая удача, тем более что на нем стоял уникальный нагнетатель и система с использованием закиси азота, с которыми машина могла летать на 15 500 метрах. Ее в тот же день отправили в Москву, перегонял сам немец, ну, не один, правда.

Ночевали в гостях у командующего 44-й армией. Выясняли почти до утра, почему наступление идет такими низкими темпами. У армии из-за морозов вышли из строя все танки Т-26, на ходу только четыре «тридцатьчетверки». Настилают дорогу через Керченский пролив. Утром передали «воздух» с требованием немедленно перегнать «Хеншель» в Москву, а самим прибыть в Красный Курган, причем сопроводить туда обоих командующих армиями. Похоже, предстояло отвечать на те самые вопросы, которые ночью задавали Алексею Николаевичу.

Предчувствие Петра не обмануло. Еще с воздуха он увидел чужие машины на площадке. Стояла пара «чужих» ДС-3 и шестерка незнакомых Петру истребителей, в которых я узнал «кобры». Кто-то из очень высокого начальства. В гости в полк прибыл маршал Буденный. Так как в радиограмме фамилия Петра фигурировала, то избежать представления никакой возможности не было. Последовал разнос трех генералов одним маршалом. Крепких выражений он не пожалел. Попало и Петру, что до сих пор не уничтожено все люфтваффе в Крыму, что немцы вольготно чувствуют себя в небе Крыма, хотя хвост они давно поджали под себя. С него требовали Сарабуз и остальные аэродромы немцев. Дескать, сил и средств у него достаточно.

– Товарищ маршал, мы уже выносили один раз немцев отсюда, так они новый гешвадер прислали. Сейчас соотношение сил примерно три к одному, было пять к одному, до этого было два к одному. Нет у меня возможности в такую погоду нанести внезапный удар по Сарабузу и Фрайдорфу. Там зениток полно, а самолеты Ар-2 не производятся. Беречь приходится. Самолеты надо давить танками, а как мне сказали, танков в обеих армиях четыре штуки.

– Это правда? – повернул голову на командующих Семен Михайлович.

– Ремонтируем, товарищ маршал. Катки не выдержали морозов.

– Почему не доложили? – Оба командующих посмотрели на Козлова.

– Понятно. Вот что, дорогой, что-то у тебя штаб далековато от фронта, и со связью проблемы. А танки, танки фронт получит, вместе с новым командующим.

– Товарищ маршал, все исправим, завод в Керчи уже делает эти катки. К концу недели закончим.

– Пока ты ремонтируешься, тебя Манштейн с полуострова выбьет. Забыл, как драпали? Все, все свободны. Командир, задержись. Почему в Крым не перелетаешь? Жалуются на тебя севастопольцы.

– Я уже объяснял генералу Петрову, в чем причина задержки: у немцев – развитая аэродромная сеть, где погода отличается от крымской. Ички находится в степной зоне, там в это время года частые туманы. Вот видите, товарищ маршал, вот этот треугольник.

– Вижу.

– Вот этот угол – прямой. Это – возможность бомбить нас через облака. А агентуры у немцев в Крыму хватает. Я тут ловушку для них придумал, но мне никак не дают ее осуществить, запрещают использовать немецкие зенитки. Они сейчас охоту на нас открыли, самое время их подловить в Ичках. Генерал Грейм спит и видит, что мы сядем в Ичках. Ждет этого. Он прекрасно понимает, что взять он нас может только там. И наверняка где-то неподалеку от аэродрома у него разведгруппа находится. Их интересует наш локатор. Не случайно немцы самолеты-разведчики сюда подтянули. А положение на фронте шаткое, товарищ маршал, сами видите. 51-я наступает в час по чайной ложке, 44-я уткнулась в высокий снег в горах, завалы на дорогах и вообще перешла к обороне. Им тяжелые танки нужны, а их нет. А мне зенитный полк нужен. Я через Первушина провел приказ разместить все немецкие зенитки в Ичках, как на складе. Позиции им подготовили, ну а людей у меня нет. И нет разрешения на получение немецких боеприпасов. Немцы сейчас охотятся на наш локатор. У кап-три Иванова есть излучатели на нашей частоте и вычислитель, который можно связать с орудиями. Вот и сделать там в Ичках засаду для немцев. Они сунутся, это – сто процентов, вот и подравняемся в численном составе.

– Ну, как говорится, на войне без хитрости не прожить. Добро, готовь свою ловушку. Да, еще, тут за мной должок висит за Чернигов. Я быть должником не люблю. Представлял к большему, да ГПУ завернуло, не нравишься ты им. Так что строй людей, награждать будем. Лучше поздно, чем никогда. А Фрайдорф и Сарабуз за тобой! Дров ломать не стоит, ты прав, маловато вас, но при первой же возможности – бей. Как там твой самолет называется? Ар-2? Записал. Будут вам самолеты. А Белецкий где? Он у тебя бывает?

– Нет, мы к нему не относимся. Еще не виделись.

– Плохо, что не виделись. Выдели время и сработай на Миусе. Понимаю, что сейчас не отвлечься, но основная угроза Крыму сейчас находится там. Группа Клейста. Ты мои глаза и уши, тебе и карты в руки. Как только армии зашевелятся, Клейст будет здесь. Пока его мороз держит. Переправа заработает через день. По секрету говорю, что подарок немцам я подготовил.

Подарок был большой: переправу начали две армии: 47-я и 53-я. В составе обеих армий были горнострелковые дивизии, 53-я практически полностью состояла из них. В составе 47-й – две танковые дивизии. Временно исполняющим обязанности командующего Крымским фронтом стал генерал-лейтенант Сергеев, до этого исполнявший такую же должность на Закавказском фронте. Он проводил ввод наших войск в Иран. В составе обеих армий есть авиадивизия: три истребительных и один бомбардировочный полк. Один полк на ЛаГГах, один на «яках», третий полк на «харрикейнах». Бомбардировочный полк имел смешанный состав, переучивался «на лету»: ТБ-1, ТБ-3, Ил-4 и СБ. Командующим авиацией фронта назначен Горюнов, который до этого был командующим ВВС Южного фронта, и его управление находилось в Ростове. Как видно, товарищ Буденный брал тех, кто был под рукой, и тех, кто хоть как-то себя проявил. Кстати, эта самая Татьяна переехала в Тбилиси именно в тот день, после «второго пришествия» Козлова в полк. Она на совещании, понятное дело, не была, и то, что Козлов будет снят – не знала. Я думал, что Петр будет переживать, но он отнесся к этому совершенно спокойно, а своим командирам, которые не преминули сунуть в это дело нос, спокойно сказал: «Чуть не сделал большую ошибку, купившись на внешний вид и лоск. В другой раз буду умнее». Горюнов появился в полку вечером того же дня, не совсем вовремя, потому как собрались обмывать награды, которые вручил командующий направлением. Петр получил второй орден Ленина, а оставшиеся летчики первого состава первой эскадрильи – БКЗ. Все БКЗ были с временным удостоверением, подписанным Буденным этим же днем, 13 января 1942 года. А орден Петра имел орденскую книжку августа 1941 года. Собственно, только собрались на ужин всем полком, как появились генералы, на машинах приехали: Горюнов, Белецкий, Нанейшвили, полковник Токарев и подполковник Шалимов. Все авиационное командование на фронте. Самым занозистым из них был генерал-майор Нанейшвили, который последовательно был командующим ВВС трех из этих армий, а в настоящее время командовал авиацией у Первушина. Так как последний не раз тыкал генерала-героя в действия разведывательной группы Петра, то зол на него Нанейшвили был изрядно. А тут еще нагоняй получили в Новороссийске от Буденного. Приехали перенимать опыт. Дело было в том, что у Нанейшвили был единственный авиаполк на ТБ-3, весь боевой опыт которого состоял из 124 вылетов на сброс листовок в Иране до начала Керченской операции. Он же принимал участие в выброске воздушного десанта на Ак-Монайские позиции 18 декабря 1941 года. Прикрывали его флотские истребители. В 51-й армии числилось три полка: 1-й или 774-й ИАП, 182-й ИАП и 2-й ШАП. 774-й – сразу после высадки отправили на переформирование, он окончательно «сточился», да и техника у него была И-15бис и И-16 пятой серии. 182-й имел на вооружении «миги», из трех эскадрилий действовало 12–18 самолетов. Второй ШАП был уникальным полком: его сформировал полковник Судец из самолетов со складского хранения Качинской авиашколы. В основном это были И-5 с насмерть заезженными курсантами движками. Безлошадные летчики, потерявшие свои Су-2 – три полных состава шестиэскадрильного полка, собирали из нескольких самолетов один и летели бить колонны войск Манштейна и Рунштедта. До десанта они не успели получить ничего. В двух новых армиях летчики участия в боевых вылетах еще не принимали. Подполковник Шалимов был самым «богатым» из всех. Он принял у генерала Нанейшвили 25-ю дивизию в составе остатков четырех полков бывшей 51-й армии первого формирования. За время переформировки армии сумел их укомплектовать до дивизии четырехполкового состава. Два полка на «мигах», и два полка на «чайках». И с начала десанта осуществлял достаточно эффективное прикрытие конвоев и занимался штурмовками войск 46-й пехотной дивизии. Держался в тени действий 13-го ГвОРАП, сумел подготовить пять аэродромов на Керченском полуострове и, из-за ограниченности радиуса, рвался туда. Больших потерь в декабре он не понес, и его единственного похвалил и поставил в пример Буденный. Но он действовал самостоятельно, им руководил Батов, а ПВО обеспечивал Петр. В условиях отсутствия авиации противника действия 25-й авиадивизии выглядели очень неплохо. Но штурмовой авиации у фронта не было.