Читать книгу "Родитель «дубль три» - Комбат Найтов"

Изменились и действия противника: в первую очередь атаке подвергся аэродром на мысе Херсонес. Но нанести большой ущерб немцы не смогли. Там было все подготовлено, самолеты находились в закрытых капонирах, а РЛС стояла на 35-й батарее в специальном укрытии, сооруженном для нее еще до войны. Капитан 3-го ранга Иванов успел все крупнокалиберные зенитки, имевшиеся на мысу, соединить в единую сеть, со стрельбой через радиолокационный вычислитель Б-3 радиолокатора «РИФ». Немцы потеряли 17 из 27 самолетов, участвовавших в налете, причем наши истребители в воздух не поднимались. И немцы вновь сменили тактику: в Очакове и в Мелитополе приземлились самолеты Aufkl.Gr.(F)Ob.d.L из Oberst Rowehls Gruppe. Это были стратегические разведчики, которые, кроме фотокамер, могли нести и бомбы. Четыре Ju-88D получили антенну, которая могла пеленговать новые русские локаторы. Высотные разведчики вновь появились над Крымом, а раздолбанным МиГам-3 32-го полка набрать такую высоту было не по силам. Двигатели давно выработали свой ресурс, заменить их было нечем, присадок для них давненько не поставлялось. Угроза была серьезной, поэтому Петр принял решение на перелет. Забросили туда сначала топливо и присадку, сопроводив четыре Ли-2, после разгрузки и их вылета обратно, пара ГГ-3срв села в Херсонесе. Их закатили в импровизированные «подземные» ангары: перекрытые рельсами и бетонными сваями капониры на самом краю аэродрома. Капитан Авдеев, комэск-1, сам летал на «Яке». Звеном МиГ-3 командовал старший лейтенант Савва, имевший трех сбитых, из них два – таранным ударом. В составе звена один – МиГ-1 и два МиГ-3, все со снятыми БС. Вот и приходилось после окончания боеприпасов бить фашистов винтом.

Встретили их в Херсонесе «недружественно». Командовал 8-м ИАП полковник Константин Иосифович Юмашев, известный мастер воздушного боя. Как-то его перехватило звено «мессеров» на одиночном И-16 24-й серии, пушечном. И он сбил трех из них и повредил четвертый. (Это к тому, кто сломал хребет люфтваффе.) За этот бой он получил орден Красного Знамени в 41-м. Других наград нет. Полком командует с 1939 года. На 18 лет старше Петра, и сумел сохранить полк, и его боеспособность в условиях полной блокады. Недоволен, что прислали «варягов» «помочь». Похлопал по обшивке самолета Петра у хвоста:

– Нам отказали в поставках этих машин. Через Кузнецова просили. Почему?

– Этого я не знаю.

– А почему у вас есть, а у нас нет?

Взгляд у него совсем недобрый. «Прислали, понимаш, юнца, твою мать, помочь…» Петр залез в карман, вытащил небольшую связку ключей и открыл лючок кормового отсека. Там на дверце лежал «полевой паспорт» машины, талмуд для механиков: как, что и где обслуживать на случайном аэродроме. В заголовке указывалось полное название машины с фамилиями авиаконструкторов, причем в порядке их реального участия в создании машины. Фамилия Петра там стояла первой, потом Гудков, а затем Горбунов.

– Наверное поэтому, товарищ полковник. Это – моя фамилия. Этот самолет впервые был сделан в Ейске в августе прошлого года мною и инженером нашего полка инженер-майором Сивковым.

– Извини. Не сдержался. Обидно было, что нам не доверяют.

– Не обижайтесь, тащ полковник, придут машины, обязательно придут. Вот только против высотных «юнкерсов» их будет невозможно использовать. Таких машин всего две, мы их и перегнали. Я давал радиограмму, что нужен кап-три Иванов? Он прибыл?

– Прибыл, сейчас на 6-й батарее настраивает «Блок-3». Скоро будет.

– Где пост штурманов наведения?

– Кого?

– Откуда дают курс и высоту цели летчикам?

– А я откуда знаю? Звонят по телефону, позывной «Рассвет».

Появились «моряки» во главе с Ивановым. Петр им высказал, что пункт управления должен быть дублирован в штабе 8-го полка, иначе все пойдет прахом. Учить людей требуется, а не в секретность играть.

Механики заканчивали заправку самолетов. Владимир Иванович рассказывал, что удалось проделать за эти три недели, что он здесь. Созданы четыре ложных антенны, три из них могут давать импульсы на восьми частотах. Есть широкополосная антенна, соответствующая частоте Фрейи и Вюрцбурга. Позволяет точнее классифицировать цели. В общем, работа кипит. Он теперь – начальник отдела в ГШФ. Большой начальник с прекрасными перспективами роста. Полковник Юмашев и здесь не удержался, спросил: кто кому отчитывается о проделанном?

– Я – ему! – улыбнулся Иванов. – Я был у него в подчинении еще в 39-м. Он – начальник экспедиции и член госкомиссии, а я – рядовой инженер-радионаблюдатель. Он меня в Ленинграде нашел в пустом здании девятого института и на флот определил. Так что: он – начальник, я – дурак. Вы не обращайте вниманияе, мы знакомы кучу лет и у нас своя иерархия. Он – известный конструктор радиоаппаратуры, каким-то образом оказавшийся в ВВС. Вся наша техника работает на его лампах. И это не мои слова, а слова начальника «девятки» академика Бонч-Бруевича.

Интересующий их «немец» появился в 22.15 у Очакова. Он высветил «UН6» на своем автоответчике. Даже не сменили код, неуважение проявили. Вообще-то, игра пошла серьезная, и недооценивать противника – смерти подобно.

– Это – он, – сказал Владимир Иванович. – Вчера здесь крутился у Джарылгача и Евпатории.

– Кто перехватывал?

– Савва. Степан! Подь сюда! Ты его видел? – позвал летчика полковник Юмашев.

– Темновато было. Дважды на фоне луны.

– Классифицировал?

– Да нет такого в справочнике. Крылья очень длинные. И шел очень высоко.

– Двигатели какие?

– Да черт его знает, вроде не воздушники. На мессершмиттовские похожи. Но шире.

Два «ГГ» подготовили к высотному полету. Им сменили законцовки, удлинив крыло на метр, подвесили дополнительные топливные баки. Взлет производили раздельный и с минимальным освещением, только небольшой костер на краю ВПП. Дополнительно к «языку наведения» предусмотрен план переключения на новый канал связи после каждой фразы. Было принято решение, что Тарас наберет высоту и останется барражировать над аэродромом. Будет прикрывать ближний радиус. Петр пойдет на малой высоте навстречу разведчику и в набор пойдет «из-под хвоста». Немцы могли приволочь локатор из Германии, и его радиус действия требуется учитывать. Могли и выставить наблюдателей, поэтому взлет не светили. Машины без огней ушли в небо. Тарас набрал высоту над морем. Противник шел в наборе со средней скоростью всего 320 километров в час. Петр уклонился влево, чтобы не пролетать над Тарханкутом, где наверняка есть наблюдатели. Набрал 10 000 и после этого сделал запрос о цели. Получил курс перехвата, и требовалось идти еще выше. Немец попался осторожный и имел сейчас полтора километра превышения. Подвесные, наконец, выработались, и после сброса машина пошла вверх на 11 500. А тут еще и Тарас «порадовал», что у него греется компрессор, поэтому он начал снижение. Немцам хорошо, у них кабина герметизирована. А у Петра сплошные проблемы с обледенением фонаря. Ветоши он положил много в кабину, поэтому сидит и трет плекс. Благо что лобовое пока не потеет, обдува хватает. И тут он заметил силуэт «немца». Машина – абсолютно незнакомая: толстый лобастый фюзеляж, Петру показалось, что и двигатели поставлены как-то под углом к оси самолета. Спутная струя сходилась сразу за хвостом машины. Машина была более чем странная. Петр имел небольшое превышение и атаковал противника. Даже после атаки ему никто не ответил. Один из двигателей немца выбросил пламя, за вторым потянулась какая-то странная струя. Радист, сволочь, начал передачу на ключе, так как на голосовой «шел концерт по заявкам слушателей». Пришлось добавить по кабине, и Петр вышел на связь: