Читать книгу "Стать Джоанной Морриган - Кейтлин Моран"

Иэн Уилкинсон из «Disc & Music Echo» хвалит альбом «Sore Throat»: «…буквально в одночасье ребята эволюционировали из невнятных музыкальных амеб в мощных звуковых дельфинов».

Дэвид Стаббс, снова из «Melody Maker», характеризует прогрессивный рок авангардной группы «Henry Cow» как «звук, вызывающий ассоциации с лосем, которого вытащили на сцену и отсасывают у него на глазах у почтеннейшей публики».

«Гнать в шею этих задротов, – подводит итог Дж. Артур Рэнк. – Кто вообще их пустил в музыкальную журналистику? Пусть идут подметать улицы».

Да, написано просто ужасно. Похоже, что музыкальная пресса это аналог Версаля, где утонченные декаденты, денди с кружевными манжетами сочиняют напыщенный бред о музыкантах-трудягах. Щеголи и позеры, паразиты на могучей спине благородного зверя по имени рок. Лодыри и пижоны, petit-maîtres[3], ночные гуляки, несущие чушь, чьими стараниями мир становится только хуже. Мерзавцы, как они есть.

И я думаю: мне это нравится. Я тоже так могу. На хрена писать книжку о толстой девчонке с драконом? Лучше я сделаюсь музыкальным журналистом. Такой бред я могу генерировать, только в путь. Вообще без напряга. Это лучше, чем сочинять стихотворения о собаке или о своей заднице. Вот чего я ждала.

Вот моя дверь с надписью «Выход». 

7

Через неделю, в Центральной библиотеке. Красивое викторианское здание, заставленное обшарпанными пластиковыми стеллажами, – теперь я здесь практически поселилась.

В аудиовизуальной библиотеке на втором этаже стоит длинный деревянный стол, на котором разложены газеты и журналы. Подходи и читай.

Раньше я всегда жалела дедулек, сидевших за общим столом и листавших «The Sun». Разглядывать сиськи на третьей странице, в публичной библиотеке! Что может быть печальнее?

«Эх, Эньюрин Бивен, – думала я, – ты бы видел, чем обернулась твоя борьба за социальное обеспечение!»

Но теперь я сама восседаю за этим столом, изучаю музыкальную периодику: «Melody Maker», «NME», «Disc & Music Echo» и «Sounds». Не читаю, а именно изучаю. Теперь это моя работа. Я провожу изыскания для своего будущего.

Со мной по-прежнему мой деловой партнер. Люпен, наряженный тигром, сидит за столом, читает книжки из детской секции. Иногда, когда у мамы нет сил возиться с близнецами, мне приходится брать их с собой – чтобы они «подышали воздухом».

Так что да, я сижу и читаю. Мне еще многое предстоит изучить. Как оказалось, после распада «Beatles» произошло столько всего. Не одни «Dire Straits» с Тиной Тернер. Я переписываю в блокнот названия групп: «The Smiths», «My Bloody Valentine», «Teenage Fanclub», «Primal Scream», «Pixies», «Stone Roses», «The Fall», «Pavement».

Восхитительные названия: новые, яркие. Как имена городов, где ты еще не бывал. Городов, населенных живыми людьми, до сих пор пишущими музыку. Есть одна студия звукозаписи под названием «Творение», и, похоже, все тамошние музыканты – разнузданные голосистые кельты, грубияны и дебоширы. В Камдене есть паб «Свои люди», где собирается вся музыкальная тусовка. В «Астории» работает бар имени Кита Муна, где музыканты и их друзья пьянствуют после концертов до часу ночи. До часу ночи!

И я тоже могу приобщиться к этим неведомым городам. Просто приехать и с кем-нибудь поговорить. Я могу там поселиться. Я себя чувствую Марко Поло, впервые услышавшим о Китае. Я знаю: мне надо туда. Я знаю, что это мое. Я нашла свое место, свой пункт назначения. Там меня ждут мои люди. В этих журналах описана моя жизнь, мое будущее.

Я пытаюсь приобщить Крисси к своему новому маниакальному увлечению музыкой – пусть он тоже узнает о моем Ньюфаундленде, о моей новонайденной земле. Я захожу к нему в комнату и плюхаюсь на кровать.

– Боже мой, новый сингл «Sonic Youth» это бомба! Ким Гордон косит под Карен Карпентер, но при мощном басовом запиле, как на ржавой раздолбанной бензопиле, словно она предвидит свою погибель.

– Кто такая Карен Карпентер? – спрашивает Крисси.

– Без понятия, – радостно отвечаю я.

– И что значит «басовый запил на раздолбанной бензопиле»? – продолжает расспрашивать меня Крисси.

– Не знаю, – говорю я. – Но звучит круто, скажи!

Но уже очень скоро я все узнаю. Я узнаю, как звучит ржавая басовая бензопила, – я уже заказала альбом. В Центральной библиотеке можно взять любой диск по двадцать центов за штуку. Не все есть в наличии, но их можно заказывать из других библиотек. Позавчера, когда папа пришел домой пьяный в дугу и свалился в отключке в прихожей, я выгребла у него из карманов всю мелочь и заказала десять альбомов – тех групп, которые настоятельно рекомендует журнал «Disc & Music Echo».

– Заказы приходят в течение шести или даже восьми недель, – говорит мне библиотекарша, с опаской глядя на бланк заказа, где записаны совершенно не библиотечные вещи вроде: «Jane’s Addiction: Ничто не стыдно», «Babes In Toyland: Машина для порева» и «Bongwater: В наркотических волнах», – в моей пухленькой детской руке.

– Ничего страшного, – говорю я. – У меня будет время их вообразить.

Она смотрит на меня странно.

Это моя новая фишка – представлять музыку по словам. Я лежу на кровати поверх покрывала и представляю себе, как будут звучать эти альбомы. Это немножко похоже на магию, на проекцию мыслей из вторых рук. В ожидании реальных альбомов я сочиняю их воображаемых двойников у себя в голове. Я смотрю на обложки альбомов и вывожу музыку из цветов и фигур – закатные вихри с «Небес или Лас-Вегаса» Cocteau Twins, сатанинская алая вышивка на «Ritual de lo Habitual» Jane’s Addiction – вдохновленная этими яркими образами, я вплетаю их, синестетически, в свои сексуальные фантазии – на фоне размытых лилово-синих полос «Шрама» Lush.

Уже ноябрь, на улице холодно и противно, и я прячусь от холода в библиотеке воображаемой музыки – с головой, полной вихрящихся красок, я смотрю на продрогшую луну за окном.

Стараясь не разбудить Люпена, спящего рядом.

 Понятно, что нельзя вечно дрочить на коллекцию воображаемой музыки. Когда-нибудь тебе захочется ее услышать, и ты предпримешь какие-то действия.

Во всех музыкальных журналах постоянно упоминаются Джон Пил и его легендарные сейшны на Радио-Один, где выступают все эти группы: ночной клуб на радиоволнах, куда открыт вход для людей всех возрастов и в любом одеянии. Даже для толстой четырнадцатилетней девчонки в длинной «викторианской» ночнушке – когда все домочадцы давным-давно спят.

Ровно в полночь я подключаю к радиоприемнику огромные папины наушники, ложусь рядом с Люпеном – спящим – и пытаюсь найти Радио-Один по информации о настройках из «Radio Times». Переключаясь с одной станции на другую, я слышу знакомые кусочки из Кайли, и «Simply Red», и Глэдис Найт, но кручу ручку настройки дальше – я ищу других дроидов.