Читать книгу "Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917-1937 - Марк Меерович"

Лишь хроническая неспособность (и нежелание) власти справиться с жилищным кризисом, отладить процессы хозяйственного ведения жилищем, развернуть массовое жилищное строительство оттягивали решение о полном запрещении частного владения жилищем. Власть вынужденно мирилась с «нестратегическим» присутствием в городах индивидуальной застройки. Власть «допустила» частное жилище в концепцию построения социализма также вынужденно и также негласно, как вынужденно и негласно впустила в политэкономию социализма частный крестьянский рынок. Власть прятала частное жилище на периферии городов, старательно сносила его в центральных частях города, заполняя освободившиеся территории символами эпохи — образцами передовой пролетарской архитектуры, образцами сталинского ампира, позднее — первенцами панельного домостроения и прочим. Власть вяло боролась с «нахаловками», понимая, что, запрещая и снося самовольно построенное убогое жилище, она в той или иной мере будет вынуждена брать на себя заботу о бездомных.

Не только индустриальные приоритеты — тяжелая промышленность в первую очередь, а строительство жилья «как получится» — создавали острый жилищный дефицит в соцгородах-новостройках. Не только постоянное невыполнение планов жилищного строительства (в силу целого ряда причин) ухудшали положение населения в существующих населенных пунктах. Обострение жилищного кризиса было заложено в самой жилищной политике власти, основанной на государственном владении, распоряжении и распределении жилища.

Данная монография опирается, прежде всего, на официальные постановления власти. Этот подход не случаен — только изучая распоряжения, с помощью которых власть формировала управленческий механизм осуществления жилищной политики, можно реконструировать саму политику. Это подход в изучении как бы «сверху», то есть со стороны целенаправленного проведения жилищной политики. При таком рассмотрении «высвечивается» лишь то, что было допущено властью.

Безусловно, нововведения не всегда возникали лишь «наверху», иногда возникновение тех или иных явлений шло стихийно «снизу». Но массовое распространение приобретало лишь то, что получало поддержку свыше. Инициативы, идущие снизу, осмыслялись, оценивались и, если они соответствовали стратегической направленности властных устремлений, получали одобрение и закреплялись во всероссийском масштабе соответствующим постановлением Политбюро ЦК, ЦИК СССР, ВЦИК РСФСР, СНК СССР, СНК РСФСР и т. д.

Власть очень часто и сноровисто приспосабливалась к ситуации, использовала ее в своих целях, подстраивала под себя, регламентировала и официально закрепляла уже сложившийся порядок. Например, таким образом законодательно была закреплена деятельность администрации предприятий по выселению из принадлежащего предприятиям жилища всех посторонних, с целью формирования целостных трудо-бытовых коллективов. Таким путем шло создание жилищной кооперации — узаконивание стихийно возникшего движения населения, сохранившего дореволюционную память об эффективности объединения усилий для решения жилищных проблем. Такой была легализация действий местных исполнительных органов по изъятию у жилищной кооперации излишков отремонтированной (или построенной) ею жилой площади. Во всех этих случаях власть не предвосхищала, а лишь законодательно закрепляла уже осуществляющуюся практику, лишь фиксировала свою позицию в отношении к уже сложившейся ситуации.

Конечно, изучение исторического процесса через призму официальных постановлений партии и правительства однобоко, оно не дает всеобъемлющего и исчерпывающего описания проявлений «государственной жилищной политики в СССР», а реальное положение дел всегда имеет две составляющие — искусственную (властные распоряжения, постановления, законы) и естественную (реальное поведение населения, реальные действия исполнителей на местах). И они далеко не всегда совпадают.

Изучение реального положения дел, безусловно, отклоняющегося от властных предписаний, основанного на неустанных попытках людей найти выход из положения, в которое их ставила власть, проявляющегося в нелегальном перераспределении жилища, фиктивных браках с целью обретения возможности прописки, жилищных взятках, нелегальных продажах и покупках жилища, самовольном вселении в общежития, гостиницы, на турбазы, склады, в конюшни, сараи, гаражи — это тема отдельного обстоятельного исследования, сомас-штабного настоящему. В этом смысле данное исследование — лишь половина огромной работы, конечная цель которой — всесторонне описать государственную жилищную политику (в условиях властного тоталитарного режима) через сравнительный анализ и сопоставление официальной стратегии власти и реальной фактографии.

Книга отвечает на вопросы, которые до сих пор оставались неразъясненными: какие цели советская власть ставила в отношении своей жилищной политики и как использовала жилище? Какие виды хозяйственно-бытового освоения жилища она создавала и для чего? Почему отказалась от всеобщего введения «коммуны» — формы существования трудобытовых коллективов? Почему отказалась от идеи тотального обобществления быта? Почему так упорно внедряла покомнатно-посемейное заселение? Для чего вводила Новую жилищную политику и как ее осуществляла? Зачем создавала и постоянно изменяла многоуровневую разветвленную структуру органов управления жилищем? Какую миссию выполняла Чрезвычайная жилищная комиссия? Какую роль в осуществлении жилищной политики играл НКВД? И на многие другие вопросы.

Выражаю сердечную благодарность Д. С. Хмельницкому — за совместные обсуждения ключевых вопросов истории архитектуры советского жилища, О. А. Завадской — за моральную и материальную поддержку, Г. И. Оглы — за помощь в поиске редкой исторической литературы, В. В. Козлову — за организационную помощь, коллективу кафедры архитектурного проектирования Иркутского государственного технического университета за взаимопонимание, семье — за долготерпение.

Я приглашаю к диалогу всех, кто готов уточнять и развивать содержание данной монографии, а в особенности тех, кто не согласен с ее положениями. Надеюсь, что таким образом белые пятна в истории советской жилищной политики будут в конечном счете заполнены, а до сих пор сокрытая историческая правда станет наконец-то явлена.

М. Г. Меерович e-mail: [email protected]

Глава 1
ЧТОБЫ РАСПОРЯЖАТЬСЯ - НУЖНО ОБЛАДАТЬ

Основание советской жилищной политики вытекает из определения «богатой квартиры», которое В. И. Ленин дал через две недели после взятия Зимнего дворца. На многие последующие годы оно оставалось неизменным регулятором в принятии ключевых внутриполитических решений и является фактически ключевым пунктом в понимании отношения советской власти к жилищу. В черновых набросках к декрету «О реквизиции теплых вещей для солдат на фронте» В. И. Ленин ввел формулу: «Богатой квартирой считается также всякая квартира, в которой число комнат равняется или превышает число душ населения, постоянно живущего в этой квартире»[1].

Жилищная политика, основанная на ленинском определении (позднее утвержденном Петроградским Советом[2]), постулировала запрет народу проживать в «богатых квартирах». Эта формула была ключевой и при использовании жилища в качестве средства дисциплинарного принуждения к труду и «правильному» образу жизни, и при употреблении властью жилища (за счет предоставления сверхнормативных квадратных метров жилой площади) в качестве средства поощрения верности служения себе представителей партийно-советского аппарата, научной, технической и художественной интеллигенции.