Читать книгу "Сокрушительный удар - Дик Фрэнсис"

— Ну ладно, пока, — сказал я Джимини Беллу. — Устроишься — дай мне знать.

— Ага...

Я протолкался к столику. Джин и веселая болтовня смягчили неприятное впечатление от аукциона в целом, и в конце концов Керри Сэндерс вновь сделалась почти такой же веселой, как когда мы выезжали из Лондона. Мы приехали, чтобы купить лошадь для стипль-чеза в подарок молодому человеку. Керри Сэндерс деликатно намекнула, что дело не в молодом человеке, а в его отце. Я так понял, что дело у них шло к свадьбе, но имен она предпочитала не называть. Нас с ней свел общий знакомый из Америки, барышник по имени Паули Текса. Еще третьего дня я и не подозревал о ее существовании. Но вот уже два дня она висела у меня на телефоне.

— Как вы думаете, он ему понравится? — спрашивала она уже в седьмой или в восьмой раз. Она нуждалась не столько в поддержке, сколько в одобрении и восхищении.

— Это будет королевский подарок, — послушно отвечал я, одновременно думая о том, как молодой человек его примет — цинично или с радостью? Ради миссис Сэндерс я надеялся, что он все же поймет, что она хотела не подкупить его, а угодить ему — хотя и подкупить, конечно, тоже.

— Вы знаете, — сказал я, — мне, пожалуй, все же стоит пойти взглянуть на этого коня, прежде чем его выведут на продажу. Надо проверить, не растянул ли он сухожилия и вообще не случилось ли с ним чего-нибудь с тех пор, как я его видел в последний раз.

Она взглянула в окно. Дождь лил по-прежнему.

— Я останусь тут.

— Хорошо.

Я прошлепал по грязи к унылым старым конюшням и нашел там денник 126. Лот 126 был на месте. Он переминался с ноги на ногу и скучал. Лот 126 был пятилетний скакун, которого какой-то мрачный юморист окрестил Катафалком. Впрочем, это имя ему подходило. Темно-гнедой, горячий, он даже в деннике гордо вскидывал голову: прицепить ему черный султан, и можно в самом деле запрягать в похоронные дроги времен королевы Виктории.

Керри Сэндерс потребовала, чтобы ее подарок был молодым и красивым, чтобы он имел несколько побед на скачках и блестящую будущность. И чтобы он за все время участия в скачках ни разу не падал. И чтобы он мог понравиться и отцу тоже, несмотря на то что предназначался в подарок сыну. И чтобы он был интересным, хорошо вышколенным, умным, отважным, крепкого здоровья и любил скачки — короче говоря, идеальным стиплером. И купить его надо было к пятнице — в пятницу у молодого человека день рождения. И при этом чтобы он стоил не больше шести-семи тысяч долларов.

Все это она выложила мне при первом разговоре, в понедельник. В два часа пополудни ей пришло в голову, что хорошо бы подарить молодому человеку лошадь. В десять минут третьего она узнала мое имя. А в двадцать минут третьего уже позвонила мне. Она и от меня требовала той же расторопности. Когда я упомянул об аукционе в Аскоте, она пришла в восторг. Правда, когда мы туда прибыли, восторг быстро испарился...

Великолепного молодого стиплера за семь тысяч долларов купить нельзя. Поэтому большую часть времени, прошедшего с понедельника, я потратил на то, чтобы убедить ее поумерить свои требования к качеству покупки. И на то, чтобы найти в каталоге аукциона лучшее, что можно купить за такие деньги. И наконец нашел этого Катафалка. Ей, конечно, могло не понравиться имя, и родословная у него была неблестящая, но я видел его на скачках и знал, что он исполнен боевого духа — а это уже полдела. Кроме того, тренер у него был очень нервный, и перемена обстановки на более спокойную пойдет ему на пользу.

Я пощупал Катафалку ноги, осмотрел глотку и, вернувшись к Керри Сэндерс, сообщил, что он, пожалуй, стоит тех денег, которые она за него заплатит.

— Так вы думаете, что мы его купим? — спросила она.

— Да, если кто-нибудь не захочет непременно его перехватить.

— А такое может быть?

— Не могу сказать, — ответил я. Сколько раз мне приходилось вести такие диалоги! Ничто не предвещало того, что на этот раз все будет иначе...

К тому времени, как мы вышли из бара, дождь перешел в мелкую морось, но мне все равно не сразу удалось найти для Керри Сэндерс сухое местечко под навесом. Все выглядели унылыми и несчастными. Люди стояли, ссутулившись, подняв воротники и сунув руки в карманы. Барышники, тренеры, коннозаводчики и исполненные надежд покупатели. Все они охотились за будущими чемпионами.

На асфальтовую дорожку вывели лот 122, унылого гнедого, за которого никто не дал даже начальной цены, несмотря на все усилия аукциониста. Я сказал Керри Сэндерс, что на минутку отлучусь, и вышел, чтобы посмотреть, как лот 126 ведут на площадку, где лошади ждут своей очереди. Он держался достаточно хорошо, но выглядел чересчур взбудораженным. Я подозревал, что он весь в мыле, хотя из-за дождя этого не было заметно.

— Что, ты интересуешься этим черным павлином? — спросили меня сзади. Это снова был Джимини Белл, который проследил направление моего взгляда и теперь дышал на меня перегаром тройного бренди.

— Да нет, не особенно, — ответил я, зная, что по моему лицу он все равно ничего не угадает. По сравнению с лошадиными барышниками картежники — самые откровенные и искренние люди на свете.

Катафалка провели мимо, и я перевел взгляд на следующий за ним лот 127.

— Да, вот это классный конь! — одобрительно сказал Джимини.

Я уклончиво хмыкнул и повернулся, чтобы уйти. Джимини уступил мне дорогу с агрессивно-заискивающей ухмылкой. Невысокий человек с седеющими волосами, лицом, изрезанным морщинами, и зубами, слишком хорошими, чтобы они могли быть своими. За четыре-пять лет, прошедшие с тех пор, как Джимини ушел из спорта, он успел обрасти жирком, висевшим на нем, как утепленное пальто. И вся былая гордость человека, знающего свое дело и умеющего делать его хорошо, как-то порастерялась. Мне было жаль его, но тем не менее я не собирался заранее сообщать ему, что именно меня интересует: с него, пожалуй, станется донести об этом продавцу ради комиссионных за то, чтобы поднять стартовую цену.

— Я жду номер сто сорок два, — сказал я, и пошел прочь. Джимини тотчас же принялся лихорадочно листать каталог. Когда я обернулся, Джимини озадаченно смотрел мне вслед. Я из любопытства посмотрел, кто там идет номером 142, и обнаружил, что это прикусочная[1]кобыла, ни разу еще не жеребившаяся за все свои десять лет.

Посмеиваясь про себя, я присоединился к Керри Сэндерс и стал смотреть, как аукционист вытягивает из Британского агентства по торговле лошадьми тысячу двести фунтов за жилистую гнедую кобылу, шедшую лотом 125. Когда кобылу увели, Керри Сэндерс встрепенулась, так что ее намерения стали ясны всем присутствующим, как божий день. Неопытные клиенты всегда ведут себя так на аукционе, и это часто дорого им обходится.

Катафалка вывели на круг. Аукционист проверил его номер по своим записям.