Читать книгу "Чары Клеопатры - Леонид Головнёв"

— Можно подумать, что это твоя заслуга, — раздался из-за спины мужчины насмешливый голос. А когда мужчина вышел в коридор, порог купе переступила она… Ильин, понимая, что это неприлично, не мог оторвать от женщины взгляда — она была прекрасна! Огненно-антрацитовые глаза, смоляные волосы, густой волной спадавшие на неширокие, загорелые шоколадного цвета плечи, овальное лицо, с едва заметной горбинкой нос и прекрасные яркие губы. Явно кавказский тип, отметил Алексей. И фигура — тонкая, гибкая, стройная. На ней легкое, из цветастого крепдешина платье с большим вырезом на груди, на ногах ажурные, в сеточку, туфельки.

Женщина, мельком взглянув на попутчика, даже не поздоровалась, вошла в купе и уселась за столик. Помолчала, задумчиво глядя на сопровождавшего, потом обратилась к нему приятным контральто:

— Друг мой, оставь мне свою зажигалку.

— Смотри, родная, не увлекайся, — сказал тот. — Давай я сложу сумки. Поднимись, пожалуйста!

Они вели разговор так, словно в купе не было посторонних. Ильин старательно делал вид, что не слушает, и даже отвернулся к окну, выходящему на перрон, по которому озабоченно сновали люди. Но взгляд невольно тянулся к прекрасной попутчице.

— Дорогая… — обратился к ней сопровождавший.

Но спутница прервала его:

— Спасибо, твоя помощь больше не нужна.

Ильину подумалось, что мужчине надо бы обидеться. Однако тот сдвинул сумки в угол, кое-как примостился рядом с женщиной, взял ее за руку и почти умоляюще произнес:

— Родная моя, только чай. Сегодня вечером — только чай.

Алексей перестал что-либо понимать: «Чего он заладил, чай да чай? Может, больна она?» Но цветущий вид этой красавицы говорил о противоположном.

— Провожающие! Прошу покинуть вагон! — послышался голос проводницы Оксаны. — До отхода поезда осталось три минуты!

Мужчина засуетился:

— Я пошел. До свидания, дорогая!

— Счастливо, дорогой. — Она наконец-то посмотрела на него. Но не ласково, а скорее снисходительно. — Иди и, пожалуйста, будь осторожен.

Когда мужчина покинул купе, дама облегченно вздохнула.

Поезд тронулся. Ильин, чтобы прервать неловкую паузу, предложил женщине помочь уложить вещи.

— Пустое, — беспечно махнула она рукой и как бы в оправдание дополнила: — Это мой крест — брать чуть ли не весь гардероб с собой на отдых. — И вдруг спохватилась: — Для начала давайте познакомимся. Клеопатра.

— Алексей, — улыбнулся Ильин и пожал ее холеную, но неожиданно крепкую руку. — У вас такое редкое имя.

Она пожала плечами:

— Скорее, редкое и легко запоминающееся. — Наконец-то удосужилась окинуть его более внимательным взглядом. — А вы отдыхать едете или по служебной необходимости?

— Можно сказать, и то и другое. Буду совмещать необходимое с приятным.

— Понятно, — улыбнулась Клеопатра. — Командировка всегда считается вторым отпуском. Особенно если она выпадает на юг.

— Вы, наверное, имеете какое-то отношение к армии? — предположил Алексей.

— Упаси бог, — засмеялась Клеопатра. — Впервые разговариваю с офицером. Вы в Москве служите?

— Дослуживаю, — грустно усмехнулся Алексей.

— Что так? Не нравится?

— Очень. Требуют много, а платят мало. Кому это может нравиться?

— Да, — сочувственно кивнула женщина. — Слышала я по радио, как плохо ныне в армии. А в Чечне гибнут каждый день. — Почувствовав, что затронула слишком щекотливую и не очень приятную для офицера тему, она кивнула на свои вещи: — Итак, мужчины занимаются поклажей, а женщины, как всегда, — туалетом.

Алексей с нарочитой серьезностью спросил:

— Так что же мне делать: сумки укладывать или выйти, чтобы дать вам возможность переодеться?

Она, ничего не ответив, встала, продемонстрировав при этом идеальной формы ноги. Привычным движением вынула из прически шпильки, и ее тяжелые темные волосы упали на изящные плечи. Достала из сумочки расческу.

— Я, Алексей, — сказала она, слегка шепелявя из-за заколок, которые держала во рту, — не понимаю этой привычки: едва только сел в поезд — сразу переодеваться. Ладно, женщина в халате — еще куда ни шло. Но когда мужики напяливают домашние пижамы… Тьфу! Потом эти полосатые матрацы бродят по всему вагону, словно по собственной спальне. А вы боитесь за ужином испачкать свой мундир?

Алексею стало легко и весело.

— Нет, конечно, — смеясь ответил он. — Да и пижаму я отродясь не надевал в поезде. Так что с переодеванием проблем нет. А что касается ужина… Спасибо, что напомнили; сейчас посмотрим, что у нас есть…

Поднявшись, он оказался очень близко к ней. Так близко, что почувствовал нежный запах ее волос. Залюбовался ее красивыми тонкими пальцами…

Она словно не заметила его любопытства, вожделенного взгляда и желания стоять около нее, ощущать ее тело. Не отстранилась, а продолжала колдовать с волосами. И внутри у Алексея все запылало. Как же хороша эта чертовка! Он еле сдерживал желание обнять ее.

Она закончила заниматься прической, повернулась к нему:

— Я знаю, о чем вы думаете.

— О чем?

Она не ответила, лишь осуждающе глянула ему в глаза. Они стояли лицом к лицу. Помолчала и, отстранившись, произнесла, как приказала:

— Давайте лучше поужинаем. Я, можно сказать, осталась сегодня без обеда, а уже девятый час.

Алексей свое согласие выразил низким поклоном.

— Не возражаю.

— Итак, — оживилась Клеопатра, когда Алексей наконец-то уложил сумки, — мужчины готовят ужин, а женщины… готовятся к ужину.

— Я — российский офицер и матриархата не допущу! — нарочито строго сказал Ильин и открыл свой чемоданчик.

Клеопатра, вопреки собственным «указаниям», приняла живое участие в подготовке импровизированного ужина, проявив при этом и завидную сноровку.

Отдав дань традиции, они по первой выпили за знакомство, а потом перешли на вольные темы. Их диалог постепенно обретал характер словесной игры, которая позволяла касаться безобидных тем, но при этом выведывать подробности о жизни друг друга. А взаимной симпатии в немалой степени способствовал коньяк, предусмотрительно прихваченный Алексеем в дорогу, Клеопатра пила маленькими глотками, но до дна, и Алексей, наблюдая за ней, отмечал, что большущие черные глаза нисколько не туманились. Несмотря на то что после первой рюмки они перешли на «ты», Клеопатра не подавала никакой надежды на более близкие отношения. Он слышал когда-то, что южанки, особенно мусульманки, очень темпераментны, но иметь интимные связи с иноверцами считают большим грехом. Однако Клеопатра выглядела вполне современной женщиной и говорила на русском без малейшего акцента. Чтобы окончательно перешагнуть запретный рубеж, он рискнул рассказать фривольный, далеко не новый анекдот: