Читать книгу "1793. История одного убийства - Никлас Натт-о-Даг"

– Я же говорил – с бойни.

– Он у самого берега лежал, отнесло, наверное… Лицо было видно!

Девочка продолжала настаивать, а мальчик молча кивал чуть не на каждое ее слово.

Кардель фыркнул:

– Я пьян. Поняли? В соплю пьян. В зюзю. Лучше вспомните, какую взбучку получили от того сепарата, которого вы заманили искупаться в Фатбурене…

Он, чертыхаясь, долго снимал одной рукой кафтан. Забытый за пазухой парик упал в грязь. Ну и черт с ним. Купил эту дрянь за несколько рундстюкке3. Мода на парики уже отходила, и носил он его, только чтобы выглядеть подостойнее, – больше шансов, что кто-то пригласит ветерана войны на стаканчик-другой.

Кардель поднял голову – над Орста-фьордом все небо усеяно серебряными гвоздиками звезд. Наверное, дело идет к полуночи. Он закрыл глаза, чтобы не потерять внезапно посетившее ощущение красоты мира, шагнул в воду – и погрузился в жидкий ил чуть не по колено. В сапог хлынула ледяная осенняя вода. С усилием выдернул ногу, чтобы не упасть, и двинулся вперед. Сапог остался на дне.

Вода тяжелая, дурно пахнет, вокруг плавает полно какой-то дряни, которую выбрасывают даже обитатели сёдермальмских трущоб, а им-то вроде бы и выбрасывать нечего – нищие как церковные мыши.

Дно ушло из-под ног. Резкая боль внизу живота – судорога холода и паники. Эта лужа глубже, чем он рассчитывал. Судорога паники… и едва ли не более болезненная судорога памяти. Второе Роченсальмское сражение, разгромленный шведский флот, неотвратимый ужас смертельных водоворотов, гибнущие друзья…

Кардель обхватил тело, как спасательный буй. Поначалу показалось, что он был прав, – это не человек. Видно, помощники мясника потихоньку выбросили протухшую тушу в озеро, а скопившиеся гнилостные газы вытолкнули ее на поверхность. Но он перевернул тело и оказался лицом к лицу с утопленником.

Черты хорошо различимы, хотя глаза налиты мутным студнем, словно повернуты внутрь. Разбитые губы, ни одного зуба. Волосы… ночь и грязная вода Фатбурена сделали все, чтобы изменить их цвет, но несомненно светлые. Густые.

Кардель судорожно вдохнул и захлебнулся.

Откашлявшись, лег на спину и полежал немного, держась за жуткий поплавок и вглядываясь в изуродованное лицо утопленника. Потом оттолкнулся ногами и двинулся к берегу.

Дети молча ждали. Даже отступили на несколько шагов, словно опасались, что их постигнет та же участь.

Вытащить тело на берег оказалось не так легко. Кардель ухватился за остатки куртки и, упираясь ногами, выволок труп на берег. Дети даже не думали помогать – наоборот, отошли подальше и зажали носы.

Кардель долго отплевывался – вода в Фатбурене тошнотворная.

– Бегите на Слюссен за сосисками!4

Ребята стояли как вкопаные, не в силах отвести взгляд от мрачного улова.

Кардель набрал полную горсть грязи и швырнул в детей.

– Бегите, сучьи дети… кому сказано! Там ночная стража… хоть одного пальта приведите, черт бы их всех подрал!

Он проводил взглядом мелькающие ножки, посмотрел на утопленника, и его вырвало.

Над озером повисла давящая тишина. Пронзило чувство одиночества, словно гигантская ледяная рука стиснула грудь. Он несколько раз глубоко вдохнул, но воздуха все равно не хватало. Тяжелые, все ускоряющиеся удары пульса отдавались в шее. Ему стало очень страшно. Он знал, что за этим последует. Появится, словно соткавшись из мрака, отсутствующая рука. Она у него есть, вернулась и болит, словно ее грызет свирепый зверь с железными челюстями, и отчаянный рев этой боли заглушает живые звуки мира.

Он лихорадочно сдирает ремни, швыряет деревянную руку в грязь. Сжимает культю правой рукой, мнет уродливый обрубок – не может она так болеть, эта рука! Ее у меня нет! И раны давно зажили…

И как всегда – приступ короток, не более минуты. Несколько судорожных вдохов, дыхание постепенно восстанавливается, страх тает, мир обретает очертания.

Эти припадки преследуют его уже давно. Три года – с тех пор как его списали на сушу. Он потерял руку и друга. Казалось, средство избавиться от кошмаров найдено. Перегонное вино и драки… Но, оказывается, и этого мало.

Кардель огляделся – никого. Только он и изуродованный труп.

Прижал обрубок к груди и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, словно оплакивал покойного младенца.

Он не знал, сколько прошло времени. Одежда намокла, но Микель не замечал холода – согревал еще не выветрившийся спирт.

Наконец явились стражники. Двое. В таких же, как у него, синих камзолах и белых лосинах; мушкеты с примкнутыми штыками. Судя по походке, оба пьяны – дело обычное, хоть и наказуемое. С одним Микель не раз встречался и знал по имени. Полунищая стража охотно, как и он сам, топила горе в вине, а кабаков на Сёдере не так много. К полуночи стражники уже на ногах не держатся.

– А… Микель Кардель! Решил искупаться в городском нужнике на ночь глядя? Или проглотил бриллиант и сблевал в воду ненароком? А может, какая шлюха тут заблудилась? – Стражник демонстративно зажал нос.

– Заткнись, Сольберг. От меня, может, и воняет, но не меньше, чем от тебя. Я сивуху не пью. Посмотри сам… и прополощи рот, прежде чем будить капрала.

Кардель с трудом поднялся, расправил затекшую спину и показал на утопленника.

Калле Сольберг подошел поближе и отшатнулся.

– О дьявол…

– Вот именно. Один пусть останется здесь, а другой чешет к дворцу и волочет сюда констебля.

Кардель снял куртку и завернул в нее деревянный протез. Собрался было уходить – и тут же вспомнил про сапог на дне озера. Положил сверток, чертыхнулся и на подкашивающихся ногах двинулся по собственным следам в озеро. Не торопясь, стараясь сохранять достоинство. Сапог нашелся быстро. Он с трудом выдернул его из ледяной, злобно чавкнувшей жижи.

Стражники кинули жребий. Повезло Сольбергу – тот уже карабкался по склону. Бежать до королевского дворца не близко, но все же лучше, чем сидеть на пустынном берегу и караулить полусгнивший труп. До утра еще далеко.

А Кардель отправился к своему кузену – у того был колодец. Можно отмыться, а если тот не спит, не грех и пропустить стаканчик.

2

На секретере – аккуратно расчерченный на клетки лист бумаги. Сесил Винге положил рядом карманные часы, снял цепочку и пододвинул восковую свечу. Отвертки, пинцет, щипчики – все на месте. Растопырил пальцы – никаких признаков дрожи.

Очень осторожно, пинцетом вытащил удерживающий стрелки шплинт, снял и положил каждую в свою клеточку на бумаге: часовую – справа, минутную – слева. Снял циферблат, посмотрел на внутренности… ответственный момент. Иногда бывает очень трудно вытащить хитрый механизм из гнезда. Минимальное усилие. Медленно, одну за другой, снял шестеренки и положил каждую в свою клетку. Вынул пружину – освободившись из плена, она рывком распрямилась и легла в стороне безвольной спиралью, будто и не приводила только что в действие весь искусный механизм. В клетке пружина не уместилась, пришлось пристроить рядом.