Читать книгу "Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы. Город - Шейла Фицпатрик"

Эта книга посвящена жизни российских городов в эпоху расцвета сталинизма. В ней рассказывается о переполненных коммуналках, о брошенных женах и уклоняющихся от уплаты алиментов мужьях, о нехватке продуктов и одежды, о бесконечных очередях. О том, как роптал народ из-за таких условий жизни и как реагировало на это правительство. О тенетах бюрократической волокиты, зачастую превращавших повседневную жизнь в кошмар, и способах, с помощью которых рядовые граждане пытались избегнуть их, в первую очередь о покровительстве вышестоящего начальства и распространившейся повсеместно системе личных связей, известной под названием «блат». В этой книге говорится о том, что значило иметь привилегии в сталинском обществе, а что значило быть одним из миллионов социальных отщепенцев. О полицейском надзоре, пронизывающем все общество, и вспышках террора, подобных Большому Террору, которые периодически повергали его в смятение.

Для homo sovieticus государство было вездесущим и играло центральную роль в его жизни. Во-первых, оно являлось офици­альным распределителем товаров и почти монопольным их производителем, так что даже черный рынок в основном оперировал государственной продукцией и в значительной степени опирался на государственные связи. Во-вторых, все горожане, будь то рабочий или машинистка, учитель или продавец в магазине, работали на государство: альтернативных работодателей практически не существовало. В-третьих, государство не уставало регулировать жизнь своих граждан, издавая и требуя бесконечное число различных документов и справок, без которых становились невозможными простейшие операции в повседневной жизни. Как признавали все, включая высших руководителей, советский бюрократический аппарат, незадолго до того сильно увеличенный, дабы иметь возможность решать целый ряд новых задач, и потому полный не­опытных и некомпетентных работников, был неповоротливым, громоздким, неэффективным, нередко — продажным. Правовой процесс шел очень медленными темпами, и действия чиновников сверху донизу носили печать произвола и фаворитизма. Граждане сознавали, что отданы на милость чиновничества и властей; они бесконечно строили догадки о людях «наверху» и о том, какие сюрпризы те им готовят, но чувствовали себя бессильными как-то повлиять на них. Даже анекдоты, которые любили рассказывать советские люди, невзирая на опасность быть обвиненными в «антисоветских разговорах», как правило, касались не тещи, не сексуальных и даже не национальных тем, а бюрократов, коммунистической партии и НКВД.

Всеохватывающее влияние государства в- жизни российского города 1930-х гг. побудило меня в данной книге определить повседневность как повседневные взаимодействия, в той или иной степени включающие участие государства. В применении к советским условиям такое определение заставляет в основном исключить из рассмотрения темы любви, дружбы, некоторые аспекты досуга и личного общения. Но при всем том круг рассматриваемых тем нельзя назвать узким, ибо он включает такие разнообразные предметы, как торговля, путешествия, празднества, анекдоты, поиски квартиры, получение образования, работы, продвижение по службе, приобретение связей и покровителей, вступление в брак и воспитание детей, жалобы и доносы, голосование и попытки избежать внимания органов.

Термин «сталинизм», употребленный в заглавии книги, требует некоторых пояснений. Под сталинизмом часто понимают определенную идеологию и/или политическую систему. Я использую здесь это слово для краткого обозначения целого комплекса институтов, структур, ритуалов, образующих в совокупности среду обитания homo sovieticus сталинской эпохи. Господство коммунистической партии, марксистско-ленинская идеология, буйно разросшаяся бюрократия, культы вождей, контроль государства над производством и распределением, социальное строительство, выдвижение рабочих, преследования «классовых врагов», полицейский надзор, террор и различные неформальные, личные сделки и договоренности, помогающие людям на всех уровнях защитить себя и добыть дефицитные блага, — вот что составляет сталинистскую среду. Кое-какие из перечисленных моментов существовали уже в 1920-е гг., но именно в 1930-е окончательно сформировался сталинизм как особая жизненная среда, в основных своих чертах просуществовавшая и всю послесталинскую эпоху вплоть до горбачевской перестройки 1980-х гг. В моем понимании понятия «сталинистский» и «советский» пересекаются, причем первое выражает максимальную степень и определяющий момент второго.

ОСНОВНЫЕ ВЕХИ

Наша история имеет четкую отправную точку: метаморфозы, произошедшие в повседневной жизни в России в конце 1920-х — начале 1930-х гг., после того как была отвергнута сравнительно умеренная и постепенная новая экономическая политика (нэп) и приняты решение о коллективизации и первый пятилетний план.

Для этого перехода был использован термин «сталинская революция», хорошо передающий его насильственный, разруши­тельный и утопический характер. Однако эта революция совершалась по инициативе государства, а не в результате народных движений, и не привела к смене политического руководства. По мысли Сталина, ее задачей было заложить экономический фундамент для строительства социализма, искореняя частное предпринимательство и используя государственное планирование в целях ускоренного экономического развития страны.

В городах были прикрыты частная торговля и частное предпринимательство. В рамках новой системы централизованного государственного экономического планирования государство взяло распределение товаров на себя, что было весьма смело, но плохо продумано. Планирование подавалось как героический акт подчинения неконтролируемых до тех пор экономических сил. Процесс планирования имел своей непосредственной целью проведение ускоренной индустриализации, особенно в слаборазвитых районах страны, согласно первому пятилетнему плану (1929—1932 гг.). Этот план предусматривал крупные инвестиции в тяжелую промышленность и урезал расходы на производство товаров народного потребления, что влекло за собой снижение жизненного уровня всего населения.

Руководство питало надежду, что за индустриализацию в основном заплатят крестьяне; проводившаяся в годы первой пяти­летки коллективизация сельского хозяйства и была призвана добиться такого результата, вынуждая крестьян смириться с низкими государственными ценами на их продукцию. Но эта надежда рухнула, и в итоге значительную часть бремени пришлось нести на своих плечах городскому населению. Коллективизация оказалась весьма дорогостоящим проектом. Были экспроприированы и сосланы в отдаленные районы страны несколько миллионов «кулаков». Еще несколько миллионов бежали в города. Все это привело к нехватке продовольствия, снабжению по карточкам, перенаселенности городов, а в 1932—1933 гг. — к голоду в большинстве крупнейших хлебородных районов страны. Голод был явлением временным, а вот дефицит продовольствия и всех видов потребительских товаров — нет. Марксисты ожидали, что социализм принесет изобилие, но в советских условиях социализм и дефицит оказались неразрывно связаны друг с другом.

В области политики, общественных отношений и культуры период первой пятилетки тоже явился своего рода водоразделом. Сталин и его сторонники разгромили последнюю открытую оппозицию в рядах советского коммунистического движения — левую оппозицию, исключив ее лидеров из партии в конце 1927 г. Несколько лет спустя без каких-либо открытых дискуссий была подавлена и более слабая правая оппозиция. В результате Сталин превратился не только в бесспорного лидера партии, но и в объект искусственно созданного культа, первым проявлением которого может считаться празднование пятидесятилетия вождя в 1929 г. Для проведения высылки кулаков и других карательных операций был неимоверно увеличен аппарат НКВД, и эти же годы отмечены возвратом к существовавшей при царизме практике административной ссылки и созданием империи Гулага.