Читать книгу "Бессмертная и незамужняя - Мэри Дженис Дэвидсон"

Детектив Ник Берри, которому поручили вести дело, взял у меня показания прямо в больнице, пока мне дезинфицировали царапины и все пятнадцать ранок, оставшиеся от зубов. Обработкой моих ран занимался молодой врач-интерн. Пахло от него какой-то медицинской гадостью, а еще он довольно-таки фальшиво мурлыкал мотивчик из фильма «Гарри Поттер и тайная комната», и этот вокализ был для меня еще хуже, чем жжение антисептика.

Все это случилось прошлой осенью, с тех пор нападению подверглись еще несколько человек, как мужчин, так и женщин. Две последние жертвы погибли. Я, естественно, была напугана и зареклась ходить в «Чингисхан», пока не изловят тех злодеев. А вообще-то, конечно, я легко отделалась.

Ну так вот… Мне, значит, позвонил детектив Ник, мы немного поболтали, и я пообещала зайти к ним в отделение, чтобы еще раз просмотреть альбом с фотографиями «плохих парней». Это я сделаю обязательно – и во исполнение своего гражданского долга, ну и ради того, чтобы снова повидать Ника. Он примерно одного со мной роста (где-то метр восемьдесят), у него коротко подстриженные светлые волосы, голубые глаза, телосложение пловца и – самое главное! – очаровательные ямочки на щеках. Казалось, он сошел прямо с календаря. Ах, полицейский, я нарушила закон, арестуйте меня!

Впрочем, Ник так бы и оставался не более чем лакомством для моих очей, и дело вовсе не в том, что я такая уж ханжа. Просто у меня слишком высокие запросы. Я всегда приобретаю лишь самую лучшую, самую дорогую обувь, что не так-то легко при зарплате секретарши. Хотя папочка по-прежнему пытался подкинуть мне кое-какие средства. Но если б я брала у него деньги, они тратились бы только на обувь, и тогда часть моей коллекции по сути принадлежала бы ему. Так что я экономила месяцами, чтобы потом порадовать себя обновкой, предназначающейся исключительно для моих ножек.

Да, я ведь так толком и не представилась… Зовут меня Элизабет Тейлор (только попрошу без комментариев, все эти шуточки я уже слышала), незамужняя, безработная (хотя данный пункт уже неактуален), проживаю совместно с кошкой. Надо полагать, я очень скучная особа – ведь эта мерзавка убегает из дома по меньшей мере три раза в месяц. Видимо, для того, чтобы получить свежие впечатления.

Кстати, о кошке – не ее ли мяуканье донеслось сейчас с улицы? Так-то вот… Жизель просто терпеть не может снег. Должно быть, она отправилась на поиски любви, попала в пургу и теперь сидит и ждет спасения. Однако когда я вызволяю ее из беды, она почему-то считает себя оскорбленной и после этого целую неделю даже не смотрит в мою сторону.

Я обулась и вышла во двор. На улице по-прежнему валил снег, но мне удалось разглядеть Жизель, которая сидела прямо посреди дороги, похожая на кляксу с янтарными глазами. Я пыталась ее подозвать, но из этого ничего не вышло – пришлось брести к калитке через занесенный снегом двор и выходить на дорогу.

В хорошую погоду наверняка ничего не случилось бы, мой дом стоит на довольно тихой улице в самом конце квартала. Однако в тот день дорога была скользкой, к тому же водитель не успел вовремя меня заметить из-за снежной пелены. А когда заметил, сделал не то, что нужно – нажал на тормоза. И тем самым подписал мне приговор.

Умирать совсем не больно.

Я, конечно, понимаю, что это звучит как сентиментальная чушь, предназначенная для того, чтобы взбодрить человека перед лицом смерти. Однако дело в том, что при мощнейшем ударе бампера нервные окончания становятся совершенно нечувствительными. Мне было не только не больно – я даже не чувствовала холода, а ведь в тот вечер температура опустилась до минус двенадцати.

По правде говоря, я тоже повела себя неправильно. Уже понимая, что меня вот-вот шарахнет бампером, я продолжала стоять на месте, как олень, внезапно ослепленный светом фар. Точнее – как глупая олениха, перекрасившаяся в блондинку. Я почему-то не смогла сдвинуться ни на шаг ради спасения собственной жизни.

А вот Жизель смогла. Эта неблагодарная сорвалась с места и исчезла в мгновение ока. Я же секунду спустя отправилась в полет. Машина ударила меня на скорости семидесяти километров в час (после чего еще оставался шанс выжить), и я, отлетев к обочине, шмякнулась о дерево – вот и получила «повреждения, не совместимые с жизнью».

Как я уже сказала, мне было не больно – только ощущение какого-то невероятного давления во всем теле. Я услышала, как внутри у меня что-то лопнуло, как раскололся мой череп – будто в ушах кто-то принялся грызть лед. Почувствовала, как хлынула кровь – практически отовсюду, как самопроизвольно – впервые за последние двадцать шесть лет – опорожнился мочевой пузырь. В сгустившихся сумерках моя кровь на белом снегу казалась черной.

Последнее, что я увидела, была Жизель, которая сидела па крыльце и ждала, когда ей откроют дверь. Последнее, что услышала – вопли водителя, зовущего на помощь.

Впрочем, нет… Все это не было моими последними восприятиями. Ну вы понимаете, о чем я.

Глава 2

Смерть заставляет о многом задуматься, и главным образом о том, к чему ты стремилась, но так и не успела осуществить.

Не стану утверждать, будто у меня была такая уж увлекательная и насыщенная событиями жизнь, и все же хотелось бы протянуть чуть подольше. Каких-то три десятка лет – этого явно мало. Стоит только подумать, как провела последний год… или даже последние десять лет… Да что тут говорить?

Я никогда не отличалась особыми способностями. В школе имела твердые тройки, иногда даже с плюсом, и меня это вполне устраивало. Когда там заниматься химией, геометрией и прочими науками, если я все время оттачивала свой актерский талант в различных школьных постановках. Кроме того, я постоянно держала на крючке двух-трех парней, которые, впрочем, ни о чем таком и не подозревали. Так что к перерыву на ленч у меня порой просто не оставалось сил.

Как бы там ни было, но к школе я относилась вполне терпимо, а вот колледж уже возненавидела – почти та же школа, только курят и пьют пиво здесь в открытую. Когда меня отчислили за неуспеваемость, я некоторое время работала моделью, но вскоре подобная деятельность мне осточертела. Многие просто не верят, когда им говоришь, что вращаться в модельном бизнесе ничуть не интереснее, чем наблюдать за личной жизнью кроликов, однако это действительно так. Деньги там, конечно, платят неплохие, но это единственный плюс.

Вопреки всему тому, что внушают обывателям газеты и журналы, в жизни модели нет ничего гламурного. День за днем приходится мотаться по кастингам с порт-фолио под мышкой и приклеенной улыбкой на смазливом личике и, словно корове в общем стаде, топтаться среди других претенденток. Если повезет, в одном случае из десяти тебе что-нибудь да предложат. А тогда нужно вставать в полшестого и мчаться на показ коллекции или на съемки, которые длятся порой по восемнадцать часов. И только недель через пять после завершения работы тебе наконец-то заплатят. Хотя еще дней десять твой агент продержит чек у себя – убедиться, что он чист.

Впрочем, первое время мне все же нравилось быть моделью. Дефилируя по подиуму, чувствуешь себя чуть ли не богиней, да и реакция окружающих, когда они узнают, чем ты зарабатываешь на жизнь, доставляет определенное удовольствие. В конце концов, это ведь Америка, страна тщеславных людей. Кроме того, благодаря статусу модели очень часто предоставляется возможность выпить на халяву. Кто-кто, а мужчины-то всегда тобой восхищаются.