Читать книгу "Аркадий Райкин - Елизавета Уварова"

Человек очень закрытый, он рассказывал преимущественно внешнюю канву событий, часто отвлекался, уходил в размышления о разных сторонах нашей жизни — об экономике, пропаганде, о несовершенстве школьного образования, о проблемах медицины, то есть о том, чему посвящались его монологи и миниатюры. Случалось, мне помогали. Так, по подсказке М. М. Жванецкого удалось расспросить его о встречах с «вождем народов», оказавших влияние на судьбу театра и самого Райкина. Но личные переживания, увлечения, встречи, расставания — всё то, что не касается его театра, работы — оказывались крепко запертыми на замок, и подобрать ключ не удавалось. Я и не пыталась, чувствуя бесполезность и бестактность подобных попыток. И да простит меня читатель, но перипетии богатой событиями и встречами личной жизни Аркадия Райкина представлены в книге очень бедно — это иная, глубоко интимная сторона биографии артиста, о которой он предпочитал умалчивать. Я не смела и не могла нарушить его волю.

Приглашая меня в качестве редактора, помимо каких-то уточнений и дополнений, он хотел, чтобы напечатанный на машинке текст не просто пополнился новыми, теперь уже записанными на магнитофон сюжетами, но приобрел его собственную, личную интонацию. Задача была сложная, и добиться желаемого далеко не всегда удавалось. Прочитав исправленный текст, он внес в него правку (к сожалению, экземпляр с собственноручными исправлениями, которые я все-таки успела перенести в рукопись, погиб в анналах издательства Союза театральных деятелей). Он хотел продолжить работу, о чем сообщил в адресованном мне письме из больницы, помеченном 3 декабря 1987 года, ныне хранящемся в Фонде поддержки и развития культуры им. Аркадия Райкина. В письме он сетовал на то, что «не услышал собственной интонации», что сочиненные литобработчиком диалоги «просто не могли иметь места», а «пространные рассуждения по поводу и без повода не имеют ко мне никакого отношения». Чтобы осуществить его пожелания, необходимо было пройтись вместе с ним по всей рукописи, что-то переписать, что-то сократить. Но времени у него уже не оставалось. Дальнейшая судьба книги была трудной. Вспоминать о многочисленных сложностях, возникавших на ее пути, не хочется, да и не стоит. В результате первое издание «Воспоминаний», осуществленное в Санкт-Петербурге издательством «Культ-Информ-Пресс» благодаря настойчивым усилиям Екатерины Аркадьевны Райкиной, появилось только в 1993 году, через шесть лет после окончания нашей совместной работы.

Выражаю искреннюю признательность Екатерине Аркадьевне Райкиной, исполнительному директору Фонда поддержки и развития культуры им. Аркадия Райкина Юрию Ивановичу Кимлачу, неизменно помогавшим мне в работе. Большое спасибо также сотрудникам Научной библиотеки Союза театральных деятелей (Москва), Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки, РГАЛИ, ЦГАЛИ Санкт-Петербурга, ЦМАМЛС, предоставившим возможность познакомиться с ценными материалами о Ленинградском театре миниатюр и его руководителе. В написании некоторых глав, в частности о Райкине в кино, мне помогли советы киноведа Н. Я. Венжер и старшего научного сотрудника Российского института истории искусств А. А. Лопатина. Отдельная благодарность моему сыну А. М. Трояновскому за его постоянную помощь и поддержку в процессе этой работы.

Глава первая МАГИЯ СЦЕНЫ

Еврей — клоуном?! — Никогда!

Так (или примерно так) приговаривал Исаак Давидович Райкин, пустивший в ход ремень, когда увидел шестилетнего сына перед зеркалом, ловко копирующего циркового клоуна. С посещением цирка связано одно из первых ярких впечатлений его жизни. Пораженный феерическим зрелищем, он, придя домой, пытался перед зеркалом «играть в клоуна», копировать какие-то его ужимки. Отец, застав сына за этим занятием, рассвирепел: «В семье недостает только клоуна!» Рука у него была тяжелая. Наказание запомнилось, но не уменьшило тяги мальчика к игре, лицедейству. Хотя рано проявившаяся страсть к зрелищным искусствам и впредь приносила юному Аркадию немало неприятностей, характер у него оказался твердым и стычки с отцом продолжались, но победителем всё же оказался сын.

Детские годы Аркадия Райкина пришлись на Первую мировую войну. Он родился в Латвии, в Риге — центре тогдашней Лифляндской губернии, 11 (24) октября 1911 года. Летом 1917-го, когда немецкие войска подходили к Риге, семья Райкиных — в ней в то время было трое детей — покинула полюбившуюся мальчику Ригу. Впоследствии он с нежностью вспоминал ее знаменитый парк «Эспланада», поездки на грохочущем трамвае, путешествия с отцом поездом в пригород Майори, берег, манящий необъятностью морских далей. Много позднее, уже в пожилом возрасте, он будет приезжать сюда на летний отдых, неспешно прогуливаться по нескончаемому песчаному пляжу, вспоминая прошлое.

Отец Райкина, Исаак (Ицик) Давидович (?—1942), человек могучего сложения, широкоплечий, высокий, красивый, с крупными жесткими руками, вырос в большой еврейской семье в местечке, затерянном где-то в лесах Белоруссии. Аркадий Исаакович вспоминал, что дед до конца жизни говорил на каком-то странном наречии — смеси идиша, белорусского, немецкого и русского языков. Глава семьи строго придерживался обрядов, стремился и детей, и внуков воспитывать на ветхозаветных истинах. От детей требовалось быть готовыми в будущем твердо стоять на ногах, самостоятельно содержать семью. До девяноста четырех лет он был полон жизни и умер, неудачно спрыгнув со стола, танцуя на чьей-то свадьбе. Личность отца наложила печать на характер и образ жизни его сына Исаака. Судьба его складывалась трудно, высшее образование получить не удалось, юридический факультет остался неоконченным. Пришлось пережить немало лишений, прежде чем Исаак Давидович устроился в Риге на должность портового бракера строительного леса со стабильным заработком. Лесом он интересовался с детства, в результате получил специальность и занимался на работе отбором леса, который шел на строительство шахт. Первенец, Аркадий, появился на свет довольно поздно, когда родителям было уже за тридцать. Казалось бы, жизнь налаживалась, вслед за сыном родились две девочки, Софья (1914—2010) и Белла (1916— 2009)[2]. Но затянувшаяся война снова погнала семейство, теперь уже с малыми детьми, в дорогу. Неизвестное будущее, поиски работы...

Беженцы из Риги обосновались в тихом Рыбинске, старинном городе на высоком берегу Волги, с собором, театром, маленькими, окруженными садами домиками. Первое время спали на полу вповалку, пока Исаак Давидович не начал работать на местной лесопилке.

Аркадий Исаакович вспоминал о суровости, даже жестокости отца. У детей почти не было игрушек, их не фотографировали, не отмечали дни рождения. Впрочем, во время Гражданской войны и военного коммунизма жизнь вынуждала родителей на каждое детское «хочется» отвечать: «Перехочется». Но когда позднее, в школьные годы, уже в Петрограде у мальчика развился ревматизм, отец, не жалея средств, приглашал к нему самых лучших и дорогих врачей, сажал тринадцатилетнего сына на закорки и спускался с ним по лестнице с шестого этажа во двор, чтобы тот подышал свежим воздухом, после чего они таким же образом возвращались домой.