Читать книгу "Малой кровью на своей территории. 1941 - Своих не бросаем - Иван Байбаков"

«Почему не стали?» Иванов на этот вопрос Хацкилевича ответить не смог, сказал только, что в своем времени специально искал, но так и не нашел на него хоть сколько-нибудь правдоподобного ответа.

– Впрочем, вариантов тут не особо и много. Либо явное вредительство, либо вопиющая некомпетентность, либо смесь того и другого в различных пропорциях.

Как бы то ни было, информация об этих планах немецкого командования из разведупра Генштаба РККА никуда дальше не пошла. Соответственно никто и никаких мер реагирования на возможное развитие событий именно таким образом не предпринимал. В результате Минск – столица Белорусской ССР и динамично развивающийся город с более чем двухсоттысячным населением, крупный промышленный центр и транспортный узел – оказался совершенно не готов ни к войне и возможному прорыву немецких войск в самом ее начале, ни к эвакуации, ни к бомбежкам. Особенно к бомбежкам – Минск к началу войны даже не имел оборудованных бомбоубежищ, что повлекло за собой самые трагические последствия. Массированные удары немецкой авиации по Минску начались уже 23 июня с бомбежки товарной станции и атаки пригородного аэродрома в Лошице. Аэродром, как это было почти повсеместно распространено в РККА перед началом войны, зенитного прикрытия не имел, поэтому большое количество самолётов было уничтожено прямо на земле, а еще практически полностью сгорели склады с авиационным горючим. В результате немецкая авиация сразу же получила господство в воздухе.

Начало массированных бомбардировок заставило руководство Белорусской ССР принять решение о подготовке к частичной эвакуации. Было решено, в течение двух дней, провести эвакуацию всех детей из детских домов, садов, лагерей, городов, подвергшихся налётам немецкой авиации. Также приняли решение начать вывоз денежных знаков, ценностей, секретных архивов и партийных документов, оборудования Минского авиационного завода. Ценности и деньги вывезли на рассвете 25 июня в Тамбов, а вот эвакуировать оборудование так и не успели. Полностью была сорвана и эвакуация детей…

23 июня, как раз к началу массированных бомбардировок Минска, туда, в штаб вновь образованного Западного фронта, самолетами прибыли маршалы Шапошников и Кулик, а чуть позже к ним добавился еще и маршал Ворошилов. Но ни их прилет, ни привезенный ими приказ наркома обороны СССР маршала Тимошенко: «Минск ни в коем случае не сдавать, даже при условии полного окружения войск, его обороняющих» тогда ничего изменить уже не могли.

Оборона Минска в реальности лейтенанта Иванова была короткой: основные боевые действия продолжались всего четыре дня – с 25 по 28 июня, но очень ожесточённой. И очень неравной по силам и средствам – всего четыре стрелковые дивизии РККА, причем отнюдь не полного штата, имея далеко не все, положенное им тяжелое вооружение и средства ПТО, сдерживали в общей сложности наступление пяти немецких танковых и моторизованных дивизий, да еще при подавляющем превосходстве немецкой авиации. Итог был закономерен… К вечеру 28 июня 1941 года немецкие танки прорвали советскую оборону на стыке 100-й и 64-й дивизий и вошли в Минск. В результате охватов немецких 2-й и 3-й танковых групп в Налибокской пуще (западнее Минска) оказались окружены остатки 3-й, 10-й и части 13-й и 4-й армий. К 8 июля бои в Минском «котле» были завершены…

Эвакуация из Минска остальных категорий населения, кроме детей, ни руководством республики, ни командованием Западного фронта изначально не планировалась, а потом стало уже поздно. В результате практически все население Минска оказалось в оккупации и три года подвергалось массовому террору со стороны немецкого оккупационного режима. За каждого убитого немецкого солдата расстреливалось 10 мирных жителей, за каждого офицера – 100 (об этом было объявлено в расклеенных по городу листовках). За время оккупации фашисты уничтожили и угнали на рабские работы в Германию практически все население города (после освобождения Минска в июле 1944 года его в городе осталось всего около 37 тысяч).

Такая вот, неожиданно быстрая и столь позорная потеря Минска оказала гнетущее воздействие на советское руководство и лично Сталина. 30 июня командующий фронтом генерал армии Павлов был арестован, после недолгого следствия он и целый ряд других высокопоставленных советских генералов были расстреляны.

Так проходила и столь печально завершилась оборона Минска во времени лейтенанта Иванова. Здесь же, благодаря идеям все того же лейтенанта Иванова о массовых диверсиях на основных железнодорожных магистралях, идущих к Минску, сейчас положение со снабжением наступающих на Минск ударных немецких частей топливом и боеприпасами ощутимо похуже – может быть, это поможет защитникам Минска выгадать два-три лишних дня, а то и неделю оборонительных боев на подступах к городу. За это время необходимо попытаться по максимуму эвакуировать из города хотя бы население, если уж не получится вывезти оборудование и иные материальные ценности. И время, пока он тут выслушивает нецензурные определения своей личности и физиологических характеристик организма, неумолимо бежит. Пожалуй, придется все же гневный начальственный монолог распалившегося командующего фронтом прервать…

– Товарищ генерал армии, разрешите задать вам вопрос? – вклинился в эмоциональные тирады Павлова Хацкилевич.

И, пока тот, сбитый с толку неожиданным вопросом генерала, на секунду умолк, продолжил:

– Ведь военный аэродром в Лошице, что возле Минска, уже уничтожен немецкой авиацией? Причем, он уничтожен вместе с большей частью размещенных там самолетов и почти со всеми запасами хранимого на нем авиационного горючего?

– Да, аэродром уничтожен, – настороженно ответил Павлов. – И запасы горючего тоже практически все уничтожены. А ты-то откуда это знаешь?

– Я, товарищ генерал армии, знаю не только это, но и то, что уже сейчас в окрестностях Минска идут жестокие бои, и со дня на день город будет практически окружен. Я знаю, что в воздухе уже сейчас постоянно господствует немецкая авиация, все планы эвакуации, даже эвакуации детей, сорваны, не говоря уже об эвакуации прочих категорий населения и промышленного оборудования, в том числе оборудования нового, только что введенного в строй и даже еще не выпустившего ни одного самолета авиационного завода…

Во время этой тирады Хацкилевича Павлов внезапно осознал, что, просто расплескивая вокруг эмоции от злобы и чувства безысходности, ведет себя неправильно и где-то даже не очень достойно. И что генерал-майор Хацкилевич сейчас сообщает ему, командующему фронтом, секретную информацию, которой у обычного командующего корпусом, да к тому же сидящего сейчас где-то под Белостоком, не может быть в принципе. Но она у Хацкилевича откуда-то есть…

После осознания этих фактов Павлов внезапно полностью успокоился, перестал выплескивать эмоции и после короткой, всего на несколько секунд, паузы заговорил медленно, тщательно подбирая слова и абсолютно бесстрастным голосом:

– Я не знаю, генерал-майор, откуда ты, находясь у себя там – под Белостоком, так хорошо знаешь текущую оперативную обстановку вокруг Минска и откуда у тебя секретная информация по планам эвакуационных мероприятий, но повторяю, у меня прямой приказ наркома обороны – Минск не сдавать ни при каких обстоятельствах, даже при условии полного окружения войск, его обороняющих. А ты мне предлагаешь провести полную эвакуацию всего населения Минска. Ты хоть понимаешь, что, не говоря уже о том, что такая эвакуация может сразу вызвать массовую панику в городе, у меня просто нет на это полномочий… Вопрос надо согласовывать непосредственно с самим товарищем Сталиным. Ты, понимаешь, Михаил Георгиевич, что ты мне сейчас предлагаешь?